Вы, приятель, страшно похудели...

Вы, приятель, страшно похудели.
Щеки впалы, а глаза - глухая бездна,
Ваши плечи худы, остры, побелели...
А всего три дня торчите у ее подъезда!
Я, признаюсь, не знаток таких прелюдий:
Ночь не спать, другую - пить не просыхая,
Я привык, чтобы любовь - на блюде,
Даже письм любовных я не одобряю.
Я приучен, чтоб все просто и приятно:
Сонные прогулки под одеялом тьмы,
И беседы звонкие, пусть слегка невнятны.
Я иное знание вкладываю в Мы.
Ну а вы, товарищ, бьетесь лбом о стену!
Любите? Безумно? Как же вас понять?
"Что же вам известно о сердечном плене?"
- Волен шут с ума сведенный вопрошать.
Щеки впалы, а глаза - глухая бездна,
Ваши плечи худы, остры, побелели...
А всего три дня торчите у ее подъезда!
Я, признаюсь, не знаток таких прелюдий:
Ночь не спать, другую - пить не просыхая,
Я привык, чтобы любовь - на блюде,
Даже письм любовных я не одобряю.
Я приучен, чтоб все просто и приятно:
Сонные прогулки под одеялом тьмы,
И беседы звонкие, пусть слегка невнятны.
Я иное знание вкладываю в Мы.
Ну а вы, товарищ, бьетесь лбом о стену!
Любите? Безумно? Как же вас понять?
"Что же вам известно о сердечном плене?"
- Волен шут с ума сведенный вопрошать.