Бабушка Таисия прожила большую и непростую жизнь, с избытком наполненную трудностями и невзгодами и лишь слегка сдобренную радостными моментами. А какой она была чудесной рассказчицей! Её истории завороженно слушали не только взрослые, но и дети. Вот один из бабушкиных рассказов.

 

Я тогда была еще совсем девчонкой. Мою старшую сестру Лизу выдали замуж в соседнюю деревню за мельника Мефодия. Конечно, ему очень повезло. Четыре сына и две дочери, работящая и хозяйственная жена - чего еще нужно человеку для полного счастья? Я часто гостила у сестры, помогала по хозяйству, нянчилась с детьми.

 

Старая мельница стояла на небольшой речке. Надсадно скрипя огромными водяными колесами и жерновами, она исправно молола зерно и обеспечивала мукой все деревни в округе. Кроме того, мельница была важным местом общения. Здесь встречались соседи, обсуждали местные и мировые новости, погоду, планы на урожай…

 

Мефодий был крепким, основательным мужиком. И все бы хорошо, но он пил, и пил жестоко с глубокими запоями. Между запоями тихий и смирный, но как прикладывался к бутылке, терял человеческий облик, в него словно вселялся дьявол. Заслышав пьяные крики, близкие разбегались кто куда, лишь бы не попасть ему на глаза. Горе было тому, кто не успевал. Мефодий бил молча, безжалостно, без разбора, кулаками, ногами, всем, что цепляла рука. Больше всего конечно доставалось Лизе, и за себя, и за детей, которых пыталась защитить. Нередко и мне перепадало, по-родственному.

 

Утолив ярость, он засыпал, свалившись в каком-нибудь углу. Утром просыпался трезвым как стеклышко, бодрым, умиротворенным. О вчерашнем буйстве ничего не помнил или делал вид. Молча ел и шел на мельницу, где его уже ждали земляки с повозками пшеницы и ячменя. Также молча и деловито, исполнял свои мельнические обязанности.

 

Так продолжалось день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Семья мельника жила скрытно, поэтому мало кто слышал о том, что происходило в доме. Но, к сожалению, а может быть и к счастью, шила в мешке не утаишь. За многие годы постепенно капля за каплей слух о буйствах Мефодия доходил до сельчан. Бабы сочувственно поглядывали на Лизу, а в доверительных разговорах так прямо и говорили:

- Лиза, не надоело тебе с синяками ходить? Ведь когда-нибудь забьет до смерти. Брось его, забирай детей, да и уходи в деревню. Чай не пропадешь. Все лучше, чем побои терпеть.

Лиза отмахивалась, мол, не ваше дело, бьет – значит любит. Да и кого не бьют?

 

Время шло, дети подрастали. Пацаны как один росли гренадерами и уже все меньше и меньше покорялись отцу. Глядели на него волчатами, вот-вот укусят. Пришла пора и начали кусать. Однажды, во время очередного запоя под горячую руку попался младший из братьев двенадцатилетний Колька. Отец привычно стал колотить сына. На истошные крики прибежали братья, схватили отца за руки и бросили на пол. Старший Шурка был краток:

- Еще раз кого тронешь, убьем и закопаем в овраге, ни одна собака не найдет!

Мефодий вытаращил налитые кровью глаза и даже как будто протрезвел:

- На отца!? Да как посмели, да я вас сейчас всех порешу!

Но тут же получил удар в зубы, обмяк и упал как куль. На крики прибежала мать и набросилась на сыновей:

- Да вы что, с ума посходили - на отца руку поднять!

Склонилась над Мефодием и начала причитать:

- Что с тобой ироды сделали, тебе больно? Может фельдшера из деревни позвать?

Шурка не отступал:

- Мама, все, мы больше не позволим избивать ни тебя, ни нас! Айда, ребята.

Оставив Лизу охать над поверженным отцом, братья вышли из комнаты.

 

На следующее утро Мефодий встал непривычно рано, не позавтракав, отправился на мельницу. Там уже ждали несколько подвод с пшеницей. Мефодий односложно поздоровался с мужиками и вошел внутрь. Жернова меланхолично скрипели, ожидая очередную порцию зерна. Мельник поднялся на самую верхотуру, постоял на подмостках, посмотрел на бурлящую воду, крутящиеся мельничные колеса. Неожиданно нога заскользила по мокрой доске, он потерял равновесие и рухнул вниз…

 

Душераздирающий крик услышали снаружи. Мужики ринулись внутрь, пытаясь спасти беднягу. Но куда там, его прокрутило через все колеса и жернова и выбросило на каменный пол. Подбежали к Мефодию. Каково же было их удивление, когда увидели совершенно голого мельника без единой царапины. Они попытались его растормошить, послушали сердце и поняли – он мертв!

 

После того случая, я убедилась, что Бог все видит и все знает и когда надо - вершит свой строгий, но справедливый суд…