10 - СКАЛЫ-БЛИЗНЕЦЫ

 

(Легенда Крыма)

 

 

 

Когда-то на Медведь-горе был замок,

Величественный, дивный… Во красе,

Блистал вдали он златом ярких красок,

Играя перламутром на заре.

 

 

Высокие, красивые две башни

Венчали гору с лесом сотни лет,

В года лихие были, словно ставни,

Прикрыв собою крепость всю от бед.

 

 

Хозяева их - Петре и Георге,

Два брата - близнецы, богатыри

Знавали себе цену в мирном торге,

Свободой полонили пустыри.

 

 

Красивее их не было в округе,

На побережье моря… Крымских гор,

Никто у них не был, зазря в поруге,

За что народ любил их, с давних пор.

 

 

Глаза у них горящие, как угли,

О многом могли разом говорить,

Любить и защищать они умели,

Врагов своих всех в пепел обратить.

 

 

У двух князей и слуг было немало,

Вернее всех старик Нимфолис был,

Премудростям учил их ещё с мала,

И трепетно, застенчиво любил.

 

 

Георге, Петре старче обожали,

Нимфолис был для них … Ну, как отец,

Его в народе также уважали

За мудрость, и за то, что был боец.

 

 

Его слова всегда звучали точно,

Никто не смел ослушаться наказ,

Вести себя расхлябанно, беспечно,

Особенно, когда держал он сказ.

 

 

И в этот раз, под темень ночи томной,

Пришёл Нимфолис к братьям, во молве:

«Проститься с вами должен…

В подневольной

от вас я буду дальней стороне…».

 

 

Он попросил убрать все уговоры,

Сказав про то, что «Воля не его»,

Не начинать с утра те разговоры,

Что будут только в тягость для него.

 

 

И на прощание он дал им по подарку -

Два перламутровых ларца, успев сказать:

«Дар не корысти ради, а познанья»,

И тут же вмиг исчез куда-то вдаль.

 

 

Минутное настало вдруг молчанье

И оторопь скользнула, невзначай,

От этого внезапного свиданья

Георге Петре вымолвил : «Давай…».

 

 

Они вдвоём открыли оба ларца,

В них находились жезл и два крыла,

С записками от их святого старца

Про то, как будет жизнь и как была.

 

 

«Что если жезл поднять, то сразу море

Расступится на сотни миль вперёд,

А если опустить его… О, горе…

Увидишь, в злой пучине, свой черёд».

 

 

«Серебряные два крыла привяжешь -

Вмиг понесут, куда захочешь ты,

Узнаешь обо всём, что пожелаешь

За сотни миль, поболи, чем версты».

 

 

Летело время: месяцы с летами,

Но память о Нимфолисе жила

У двух князей с кудря;ми за плечами,

Касалась до их умного чела.

 

 

Как только Петр вдруг вспомнит о завете -

Рванётся в голубую высь,

А если, что захочет и Георге -

По дну морскому побредёт, как рысь.

 

 

Рассказы о своей родной планете,

Совсем другой, для многих, неземных,

Невероятно всяко изумляло,

В просторах неба, таинствах морских.

 

 

Услышав, что в далёком, славном граде

Живут две очень миленьких сестры,

Они войной бессмысленно, в угаре

Зажгли вокруг красавиц сих костры.

 

 

Они схватили силой их, а город

Разрушили, сожгли его дотла,

Всех жителей побили… Страшный голод

Они вокруг создали, лишь со зла.

 

Откуда вдруг оно у них возникло?..

За что предали смерти мирный люд?..

Всё прежнее хорошее вмиг сникло,

Во злобе этих царственных иуд.

 

 

Ведь можно было с миром и любовью

Не дать огню все жизни полонить,

Насилием, жестокостью и кровью

Лишь можно своё счастье обронить.

 

 

Соединить всё это невозможно,

А силой взятое – совсем то не любовь,

Понять же это каждому несложно,

Когда она придёт впервые или вновь.

 

 

Поэтому в разгаре лютой злобы

Две девушки – сестрицы дивных чар

Отвергли этих юношей, их пробы

Преподнести им свой, во злате дар.

 

Их гордость и достоинство сражали

Любой поступок братьев-близнецов,

К себе они на шаг не подпускали

Коварных, злых и мерзких подлецов.

 

 

Из-за спины бросали на них взоры,

Презрительно, смеясь, в глаза князей,

Которые пред ними, словно воры,

Маячили так жалко средь очей.

 

 

В неволе омертвели души пленниц,

Осталась одна ненависть к братьям,

В потоках лжи и прочих их

бессмыслий

Они к ним обратились, как к врагам:

 

 

«Сначала оба дайте нам свободу,

Мы равными должны быть навсегда.

Её же, гарантируйте народу,

Чтоб не был гнёт здесь больше

никогда».

 

 

И братья им в ответ: «Не быть

свободе,

Вы наша собственность и ваш народ,

края,

Мы изведём упрямство в вашем роде,

Который жалит больше, чем змея».

 

 

Оскал на лицах Петре и Георге

Развеял все надежды про слова:

«Мы любим вас…». Похоже, как на

торге,

Вопила из душонок их молва.

 

 

И все же она ревностно рани;ла,

В сердца их проникал железный шип,

А страсть их угнетала и манила,

К красавицам, в которых нрав их влип.

 

 

А время шло так тягостно и больно,

Терзало души девушек до слёз,

Князья же со словами: «Всё, довольно…»

Решили рассказать им тайну грёз.

 

 

Но сделали они это корыстно,

Не так, как им Нимфолис завещал,

В поступках было всё так ненавистно,

Их голос им об этом же кричал…

 

 

Они пообещали двум сестрёнкам,

Что смогут их до солнца вмиг подать

И подтвердить, крича по всем сторонкам,

Что смогут их любить, а не продать.

 

 

Назавтра, подвязавши коню крылья,

Уселись вчетвером… Поднялись ввысь...

Преодолев чертоги, чрез лишенья,

Как громом прозвучало: «Постыдись!..».

 

 

Нимфолиса то голос в крик зашёлся:

«Назад! С дороги прочь… О, не шути!».

И Петр впервые с дрожью испугался,

Коня вдруг повернул, свернув с пути.

 

Они спустились вихрем все на землю,

Дух занялся у девушек в глазах,

Без чувств сошли князья, сорвав уздечку

С коня гнедого, пегого в слезах.

 

 

Насмешливо и дерзко сёстры стали

Князей всяк унижать, бранить, крича:

«От ваших дел и слов мы приустали…»,

Едва от смеха ноги волоча.

 

 

«Не поднял нас до солнца. О, трусливый,

как заяц, словно женщина… Позор,

Такой же и твой братец боязливый,

Обоим вам за всё от нас укор».

 

 

Разгневанный Георге молча, рьяно

Мечом вдруг проскользнул по мостовой,

Потом устало, вяло, словно пьяно,

Побрёл к себе домой под волчий вой.

 

 

Наутро… Но уже теперь Георгий

Повёз сестёр и брата к морю сам,

Где, опустив свой жезл тяжёлый,

Ко дну все устремились, как к мечтам.

 

 

Нимфолис и на этот раз явился,

Он преградил словами в бездну путь,

На что Георге тут же развернулся,

Не став при всех пред старцем себя гнуть.

 

 

Разгневался на это царь пучины,

Поднял трезубец гневно над собой,

Исчезли все, кто был на колеснице,

Но не погиб никто, под той горой.

 

 

Два брата превратились тихо в скалы,

Стоят там до сих пор, как близнецы,

Назвали люди их Адаларами,

Чей замок охранял покой Земли.

 

 

А скалы нам легенду повествуют

О том, что сердце женщин не возьмёшь,

Ни силой, ни обманом… Лишь взбунтуют,

Об этом всё впоследствии поймёшь.

 

 

31.05.2012