Карантинное

Вот я.

Вот город мой - как бы не/мой,

в дома-шкатулки впаяны стекляшки

/наивные секретики тая

как будто бытия/,

глазок луны за ними и за мной

следит,

бренчат небесные ключи…

Молчи,

и марш, и марш домой!

Гляди, как тени обтянули ляжки

сурово-караульных фонарей,

скорей

под взглядами тупых витрин

/за каждой прячется локальный даун/

сворачивай дыханье и шаги,

себе

хотя б наедине не ври

/не трусишь, мол, брехня и ерунда/. У

подъезда сигаретину зажги,

постой

в зубах щербатого крыльца,

ещё минуту волюшку потешив

/гундосит ветер в блоковской строфе/,

окурок ржавой мусорке скорми,

замри

пред дверью, словно близ лица,

близ оспин штукатурки облетевшей,

с наклейками губастыми про фей

ночных

и объявлений ни о чём…

 

Пора, браток, пора –

за шкаф эпохи,

где хроносу лишь вирус господин,

где,

х/каркнув через левое плечо

/дела в с/аду с гоморрой тоже плохи/,

кровавой веры склёвывая крохи,

достигнет

Кара н/аших палес/тин…

 

Вот ты. Вот мир. На выдохе и вдохе –

единожды один.