Для чего?

­Ночь ложится тяжёлым нимбом. Ветер гонит пески к берегам.

В наших водах исчезли рыбы, навострив плавники на югá.

Разворотом лихой сансары волны бьют косяки хлыстом,

Чтоб по отмелям разбросало уплывающих за хвостом.

Помнишь, пели и здесь дельфины, да русалки сплелись на дне.

Тех сокрытых пучин глубины были айсбергов холодней.

Разве солнце причин искало греть прибои своим плащом?

Если этого было мало...

Что ещё?

 

Ночь бредёт от лесов до прерий, упираясь горбом в восток.

В знойных чащах плодились звери. Что теперь? Тишина пустот?

Кто аукнется, но вернётся ль эхом пламенных калевал?

Прежде ловчий едва проснётся, вмиг натянется тетива...

Треск ветвей сонный плющ встревожит, земляничных полян тоску.

И туманный сироп подножий в час разнежится на посту.

Разве воды текли, страдая, огибали тот Храм ключом?

Если это не стало Раем...

То о чём?

 

Темнота лижет взором выше. Вот уж звёзды спадают ниц.

Лунным отблеском небо пышет, но мелькнёт ли хоть тенью птиц?

Серебром обрамляя ложе, шепчет тихо цветные сны.

В томном царстве морозной дрожи нет дыханья живой весны.

И с зарёй, что подобна саже, небом крошится тёмный мел,

Словно стало ещё бумажней, чем палитрой создать посмел.

Кто назначил тот час и место: полночь жертвенных очагов?

Коли здесь стало слишком тесно...

Для чего?

 

Всё ж ступил по Земле холодной, отрешённой, как камень души,

Словно солнце в моих полотнах кто намеренно потушил.

Ни морей, ни садов-прелюдий, с горных выступов злая гладь...

Здесь, как водится, жили люди, а от времени – только гать.

То ни север, ни юг, ни тартар не схранят* красоту дворцов!

Я держал огнеликий кратер, но для них я не стал Творцом.

Отпущу на свободу ветры, пусть снесут остриё мечей.

Было мало одной лишь жертвы?..

То зачем?

 

 

* Не схранят – не сохранят