про куренас Ниду и Жмудь

Помню парус, куренас и утренний лов,

помню полные корюшкой ловчие сети,

и как ветер трепал рукава вымпелов,

и как пахнул табак мой в замшелом кисете.

Это было вчера, это было тогда,

когда клин журавлей проносился над Нидой.

А сегодня другой день, но те же слова

в этот день искушают всю ту же планиду.

В этот день так поют про любовь кулики

за пятнадцать минут до последнего боя.

Умирать в этот день, не с руки, не с руки,

в бесконечных отлогах у Куршского моря.

 

Жемайтийские сосны не знают тоски,

как не знают испуга в просоленных шхунах.

Так умеют стоять за себя маяки,

так волна за волной разбивается в дюнах.

После шторма весь берег - одна борозда,

на лице моряка те же борозды - шрамы.

Вытекает из хвои по капле смола,

превращаясь за ладаном в солнечный мрамор.

Не с руки полагаться на куш, не с руки

от ветров укрываться за дюжую спину.

Лягут в землю слова и зиме вопреки

прорастут по весне самосевы озимых.