«Ибо нефиг было сотворять… такую фигню. А теперь сиди, мучайся. Мы ведь в ответе за то, что сотворили! — я удобнее устроился в мягком кресле, почесал бугристый живот и продолжил мысль. — Особенно, если это что-то создавалось по образу и подобию. А если что-то пошло не так…»

 

Мысль была прервана мягким хлопком, и прямо передо мной на воздушном радужном подносе возник жирный жареный пончик, точнее колобок — результат, вернее, побочный эффект, в общем, положительная остаточная энергия от добрых деяний какой-то светлой души.

 

Мнямк. Вкус-с-сно. Сла-а-аденько.

 

Я ещё раз почесал весьма немаленький живот. Колобка запил амброзией. Ну да, калорийно, от неё и растёт священный бугор впереди. А что делать? Не отказываться же от вкусностей. Тем паче, в последнее время души редко делают хорошие дела, потому приходится сидеть на диете.

 

И не надо говорить, что во время сотворения реальности меня было размеров на шесть меньше и пресс красовался красивыми, почти геометрическими кубиками. А как вы думаете, без сна, без еды, без воды арбайтить шестидневку?! Тут ещё не до такой анорексии дойдёшь.

 

Кстати, кубики никуда не делись. Они там… в глубине. Тоже отдыхают. На седьмой день.

 

А вот с диетой труба. Если так дальше пойдёт, то и до голодной смерти недалеко. Ну, ладно. Эдем сотворённым показался слишком скучным. Они с этим негодяем, змеем, решили устроить там развратное пати. А потом ещё ко мне с претензиями. Ну ладно, скучно? Валите себе. Будет не скучно. И опять не так…

 

И тут, лёгок на помине, мои размышления прервал никто иной как Змей.

 

— Здравствуй! Я спускался на Землю и трижды обошёл её! — на ангельском лице не было никакого выражения. Ну так да. Я ж не наделил их способностью ощущать эмоции. Хотя… Этот явно был бракованным. В его глазах плясали бесы, те самые, коим он и являлся.

В этих двух щёлках, цвета спелого огурца...

 

«Ах, огурцы! — во рту возникло ощущение влажной свежести. — Кстати, очень полезно для того, чтобы держать себя в форме…» — промелькнула мысль прежде, чем этот гад опять её прервал.

 

— И они опять недовольны!

 

— Кто? — неловко спросил я, ещё не отойдя от огуречных фантазий.

 

— Как кто? Творения твои, люди, — плазменные спирали, образующие густую шевелюру на башке этого бракованного, словно солнечные протуберанцы взметнулись и опустились.

 

«Как же было хорошо, когда он подрабатывал Денницей и выполнял свои прямые обязанности, а не ошивался в тартарарах!» — подумал я, а вслух спросил:

 

— Чем они недовольны опять?

 

— Ну… — замялся он. — Ты же сотворял их по образу своему и подобию… А сам вообще-то давно в зеркало смотрел?

 

Его лицо было каменным, но в огурцовой мути глаз скакали огненные пружинки.

 

— Чем они опять недовольны? — уже более грозно спросил я.

 

— Ну, не кипятись. Гнев — смертный грех…

 

— Я есмь альфа и омега…

 

— Всё. Всё. Не заводись. Как ты и приказывал, я сделал так, чтобы сыны Адама не добывали свой хлеб в тяжком труде и поте чела, и придумал специальные механические приспособления, которые делают всё за них.

 

— А что с проклятьем дочерей Евы?

 

— Я вывел растения, сок которых облегчает ощущения во время, когда каждая её дочь производит на свет нового обитателя.

 

— Ну и чем же они недовольны?

 

— Сынам Адама и дочерям Евы стало скучно быть друг с другом, они решили, что интереснее, когда сын Адама будет с сыном Адама, а дочь Евы с дочерью Евы.

 

— Да что ж такое?! — прорычал я так, что змей предусмотрительно сделал несколько шагов назад.

 

«Каждый раз их что-то не устраивает! Что ни сделай — им всё не так! То скучно, то тяжело, то знаний не хватает! Всё! Не хочу быть в ответе за тех, кого сотворил!»

 

— Я могу идти снова обходить Землю? — рыжие пружинки свесились в низ, так как этот гад начал, ретируясь, отбивать поклоны, стремясь к выходу из Небесного Чертога.

 

— Ну уж нет! — громовые раскаты всколыхнули Небеса и пару раз грохнули над Землей. — Открывай все небесные хляби! Быстро!..