… Февраль в её приморском городе почти всегда полон туманов и дождей. В это время так приятно было сидеть рядом с мамой в её маленькой каморке областного театра. Мама что-то упорно шила под маленькой лампой. Потом, словно огромный дракон, выпускал клубы пара утюг, отглаживая наряды актрис.

Волшебный мир закулисья был для нее родным домом. Загадочный и таинственный, он манил её. В репертуаре были классические постановки спектаклей оперы и оперетты.

К шести годам она, кажется, выучила наизусть все партии из всех спектаклей, знала, какая актриса часто болеет и кто будет её заменять, как грозной фурией над всеми летает худрук и как режиссер до хрипоты спорит с ней обо всем на свете. А потом они идут пить кофе перемирия, потому что не могут раскурить трубку мира.

Часто на гастроли приезжали труппы из других театров. Она заворожено смотрела на прекрасных актрис в их шикарных нарядах и на красавцев-актеров. Но никогда к ним не приезжала балетная труппа. Сцена была слишком мала для балета.

Когда их театр уезжал на гастроли, она тосковала, мечтая когда-нибудь попасть в далекий Санкт-Петербург.

И вдруг в один из февралей, в год её семилетия, заболел главный костюмер и мама отправилась с театром на гастроли в тот самый город на Неве, взяв с собой и её.

Первая надежда маленькой Нади сбывалась. Ах, сколько бессонных ночей она мечтала об этом путешествии, ах, сколько она молилась, ах, как была рада!

Труппа областного театра приехала на пару дней раньше. И так уж совпало, что в этот день на большой сцене Мариинского театра давали «Щелкунчика».

Мама пообещала, что вечером Надя сможет посмотреть балет из кулис.

Предвкушение предстоящего действа занимало всё существо маленькой девочки.

Она сидела на подоконнике театрального общежития балетного училища, где разместилась труппа их театра, и любовалась удивительно снежным февралем, каких не бывает в её прибалтийском городе.

В комнату вошел высокий мужчина, он говорил с мамой о каких-то костюмах и о чём-то ещё, Надя слышала их краем уха, так она была поглощена снежным февралем за окном и предстоящей встречей с его величеством балетом.

Блистательный театр поразил её до глубины души. На глаза вдруг навернулись слезы, такие чистые, такие наивные слёзы восхищения.

Добрые администраторы зала позволили маленькой Наде остаться с ними.

Огромная люстра блистала на потолке, ослепляя девочку. Вдалеке, под самой сценой, в огромной оркестровой яме, нежно мурлыкали что-то скрипки.

И вот свет медленно погас. Серьёзный дирижер в смокинге занял своё место за пюпитром. Взмах палочкой, и волшебная музыка великого Петра Ильича Чайковского подхватила души всего зрительного зала и увлекла за собой в волшебную зимнюю сказку.

Шурша распахнулся тяжелый бордовый занавес, и на сцене появились первые артисты.

Минута за минутой летели незаметно, и вот уже на сцену выпорхнула из кулис волшебная фея Драже. Лёгкая и красивая, она была удивительно прекрасной, словно фарфоровая статуэтка из магазина антиквариата, мимо которого Надя ходила на работу к маме.

Фея кружила в воздухе волшебные фуэте, и вместе с каждым её движением сердце маленькой Нади, покоренное, сдавалось великому искусству балета.

Она тихо плакала и, кажется, не могла дышать. Никогда еще ничто так не потрясало её, как эта волшебная музыка и удивительная балерина в светлой пачке.

Не в силах больше сдерживать слезы, Надя тихо вышла из зала и громко заплакала, плюхнувшись на широкие мраморные ступени огромной лестницы, ведущей в партер.

- Ты потерялась?- раздался мягкий мужской баритон прямо над ухом.

- Она слишком прекрасно танцует, - наспех вытирая слезы руками, смогла выпалить девочка, – я хочу так же, - добавила она. - Нет. Я хочу лучше!

Незнакомец рассмеялся каким-то невероятно добрым смехом и протянул ей свой белоснежный накрахмаленный платок, густо пахнувший мужским парфюмом. Мужчина, усевшись рядом на ступеньку, мягко приподнял Надю и поставил перед собой на пару ступеней ниже.

- А ну покрутись! – задумчиво скомандовал он, - так- так... юная леди, позвольте поинтересоваться у вас, где же ваши родители?

- Мама должна быть в костюмерной или ещё где-то, - всхлипывая ответила Надя. - Мы приехали на гастроли к вам.

- Прекрасно, прекрасно, - больше себе под нос, чем Наде, проговорил мужчина, - я найду твою маму, а тебе надлежит вытереть слезы, такому прекрасному носику не идет быть красным. Что скажешь о том, чтобы познакомиться с феей Драже поближе?

Надя замерла от изумления и нового восторга. Мужчина прочитал по лицу, что она мечтала бы об этом более всего сейчас. Он взял её за руку, зашел в зал партера, что-то тихо сказал администратору, и они пошли по длинным коридорам театра то вверх, то вниз, пока наконец не оказались в гримёрке феи Драже.

- Солнышко моё, - обратился он к балерине, - ты была, как всегда, блистательна.

Балерина улыбнулась и поблагодарила собеседника, а он продолжил:

- Где твоя пачка?

- Она уже в кофре, Александр Васильевич.

- А не могла бы ты её достать и показать этой юной леди? – всё тем же мягким голосом произнес главный балетмейстер театра.

Балерина достала пачку и бережно положила её на диван.

Надя стояла, словно неживая, не веря в реальность происходящего.

- Наденька, наша прекрасная фея Анастасия разрешает тебе потрогать её пачку. Ведь, правда, Настя?

- Конечно, Александр Васильевич, - улыбаясь, ответила балерина.

Надя прикасалась к мечте в первый раз.

Потом был просмотр в балетном классе и долгие годы обучения в хореографическом училище. Трудным па, плие и фуэте она отдавала всю себя, чтобы наконец приблизиться к мечте не только дотронуться, но и надеть заветную пачку феи Драже.

Лето прошло незаметно. На третьем курсе уже ставят в серьёзные балеты, она это точно знала. Суровый мир балета закалил её характер. И вот ноябрь сменил октябрь. Многие роли в балетах уже были отданы девочкам из её класса. Партия феи Драже была вакантна.

В один из студеных питерских дней Надя решила повторить колдовство многолетней давности. Тогда она посадила в горшочек косточку от лимона. И когда та взошла, девочка впервые увидела Санкт-Петербург, театр, балет и даже фею Драже.

В этот раз молодая балерина купила в магазине ароматный манго, косточку которого посадила в горшок, приговаривая «вырастешь ты, вырасту и я, а как только ты дашь первые всходы, я стану феей Драже».

… Девушка внезапно проснулась среди ночи. На неё сквозь тонкую ткань тюля хитрым жёлтым глазом смотрела луна. Она тихо подошла к окну, пытаясь не разбудить девочек, с которыми жила в этой комнате общежития. Луна была прекрасна. Надя решила сесть на подоконник и немного полюбоваться ей. Она аккуратно подвинула горшок с манговой косточкой и вдруг обнаружила, что появились первые ростки, и не один, а сразу три.

Балерина сидела на подоконнике, любуясь на эти первые ростки, а лунный свет творил чудеса и ей уже виделось, как растёт её манговое деревце.

…Всего какие-то три с половиной минуты, а от нервного напряжения Балерина устала больше, чем от многочасовых тренировок в балетном классе. Но она станцевала свою фею Драже так чисто, что зал разразился овацией. Первой овацией в её жизни.

…Снежинки танцевали вальс за окнами роскошного автомобиля, ожидавшего прима-балерину, а на сцене в последнем акте умирала прекрасная белая лебедь Одетта в исполнении двадцатишестилетней Надежды Дзинтарс.

…Мягкий полумрак гримёрки после яркой рампы софитов сцены и восторженных оваций зрительного зала приятно обнимал её. Были в её жизни вещи, которые остались неизменными в этой гримёрке на долгие годы, и среди них картина «Надежда и манговая косточка», нарисованная известной художницей ИриС и подаренная Наде самым преданным её поклонником…