Зима в этом году не спешила заявлять законные права, осень же решила напоследок затопить все вокруг, смывая напрочь свое пребывание на земле.

 

Переполненные тучи, тяжело свисая с неба, который день рыдали над городом. Холодные капли монотонно стучали по крышам, в окна, собираясь в ручейки, бойко бежали по асфальту, затрудняя движение как прохожих, так и машин. Не спасали ни зонты, ни дождевики.

 

В такую погоду лучше, конечно, остаться дома, натянуть на ноги шерстяные носки, накрыться тёплым пледом, и, потягивая горячий чай с лимоном, погрузиться в интересное чтиво или слушать любимую музыку.

 

Но Даня, мужественно преодолев потоки воды, уже сидел в классе консерватории за видавшим не одно поколение студентов роялем и разбирал произведение.

 

«Даниил, слушай музыку, слушай! — повторял преподаватель. — И у тебя всё получится».

 

К окончанию занятий дождь внезапно прекратился.

 

Недовольный сегодняшней игрой, Даня уже подходил к своему дому, когда со спины послышался приближающийся топот ног и отчаянный крик:

 

— Рюкзак верни!..

 

Боковым зрением Даня увидел пацаненка, который обгонял его, стремясь прошмыгнуть в подворотню. Он попытался поймать мальчишку за капюшон куртки. Малолетний воришка резко отстранился, но выронил краденое и, не оглядываясь, сбежал в противоположную сторону.

 

Даня осторожно поднял измазанный в грязи рюкзак и протянул подошедшей девушке. Но та почему-то не спешила взять пропажу, а изумленно разглядывала новоиспечённого спасителя имущества. Ее слегка пошатывало от быстрого бега. Лицо раскраснелось, а в уголках глаз поблескивали слезы. Девушка пыталась совладать со сбившимся дыханием и все это время молчала.

 

Чтобы как-то сгладить неловкость ситуации, Даня спросил:

— Ваш?

 

— Мой, — пос­ле­довал ко­рот­кий от­вет. Она шагнула навс­тре­чу и ос­та­нови­лась в нерешительности.

 

— Даниил. Даня, — представился парень раньше, чем подумал зачем это делает.

 

 — Знаю, я несколько дней слежу за тобой… — от удивления лицо у Дани вытянулось. — Ой!.. Я не о том, ты не подумай. Ничего, что на «ты»? Мы соседи по двору. У тебя же в классных была Мария Владимировна? Она моя бабушка, — девушка резко прервала словесный поток и продолжила, — Вика. Виктория, но можно просто Вика.

 

Даня в немом вопросе приподнял левую бровь и вежливо попросил:

 — Поподробней, пожалуйста, о слежке.

 

Вика, обреченно вздохнув, проговорила:

 — Понимаешь, в институте задали изобразить незнакомца из толпы, желательно, чтоб человек не догадался об этом. Я как вчера тебя увидела в метро, сразу узнала по фотографиям. Ты что-то увлечённо читал, уткнувшись в гаджет, и не обращал внимания на окружающих…

 

 — Рахманинова…

 

 — Что?.. — сбилась с мысли Вика. — Не, ты читал…

 

Даня снисходительно улыбнулся:

 — Я ноты читал.

 

 — А так разве можно?! — Вика ошарашенно округлила глаза и часто заморгала. — У тебя было такое выражение лица… Сейчас…

 

Она наконец взяла рюкзак, достала папку, и, вытянув нужный лист, показала Дане:

 — Вот… И сегодня специально поджидала, чтоб продолжить начатое. А этот урод вырвал сумку и бросился наутёк. Если б не ты… там же все мои документы и телефон.

 

Даня смотрел на заштрихованный лист, узнавал и одновременно не узнавал себя. Изображенный на бумаге молодой человек был внешне очень на него похож. Те же черты лица, сосредоточенный, прищуренный взгляд, маленькая родинка над верхней губой, чуть искривленный в легкой улыбке рот.

 

 — У тебя талант, — приз­нал парень и с со­жале­ни­ем вер­нул эс­киз де­вуш­ке.

 

 — Скажешь тоже… — смутилась Вика, а потом, спохватившись, спросила. — Ты же не откажешь мне попозировать? Мне и двух раз хватит, честно.

 

Даня вряд ли смог бы объяснить свой поступок, но было что-то во взгляде хрупкой с виду девушки. Он просто кивнул в знак согласия. Да и Марию Владимировну давно не навещал. Вика рассмеялась и повела его к себе.

 

Где жила Мария Владимировна Даня прекрасно помнил. Еще когда была жива его бабушка, они часто ходили друг к другу в гости. Но вот наличие внучки, да еще и такой красавицы, он пропустил. Из сбивчивого рассказа девушки стало понятно, что она совсем недавно переехала в столицу из ближнего зарубежья.

 

В квартире почти все было по-прежнему: те же што­ры на ок­нах, та же ме­бель. Толь­ко у по­докон­ни­ка сто­ял моль­берт и пах­ло крас­ка­ми. Не те­ряя вре­мени, Ви­ка уса­дила Да­ню бли­же к ок­ну, са­ма усе­лась нап­ро­тив и на­чала ри­совать. Вдруг де­вуш­ка зас­ты­ла. Ру­ка, сжи­ма­ющая ка­ран­даш, так и не дош­ла до лис­та. А взгляд стал отс­тра­нен­ным, стек­лянным.

 

 — Вика, всё в порядке? — осторожно спросил Даня. — Эй!..

 

Он прив­стал с мес­та и по­махал ла­донью пе­ред ее гла­зами. Де­вуш­ка не ре­аги­рова­ла. Толь­ко рес­нички чуть под­ра­гива­ли, а ко­жа ли­ца чуть поб­ледне­ла. Даню охватило чувство неправильности происходящего.

 

Замок входной двери щелкнул и из коридора донеслось:

 — Викуся, ставь чайник. Я твои любимые эклеры купила.

 

Девушка встрепенулась, будто освобождаясь от морока и ответила:

 — У нас гость!

 

Она несколько заторможено направилась в коридор и вернулась с пирожными в руке. За нею в комнату вошла Мария Владимировна.

 

 — Даня, здравствуй?! Так вот кто вдохновил мою взбалмошную внучку.

 

Даня, позабыв о правилах приличия, просто кивнул в ответ и перевел тревожный взгляд на девушку. Но та вела себя естественно.

 

 — Ба! Я всё ещё тут, — деланно возмутилась Вика, и, скорчив смешную рожицу, удалилась на кухню.

 

 — Тебя что-то насторожило в поведении Вики? — без обиняков спросила Мария Владимировна.

 

 — Да, — Даня невольно взъерошил волосы, — она будто отсутствовала некоторое время…

 

Мария Владимировна тяжело вздохнула и произнесла:

 

 — Это началось после аварии. Вика тогда чудом осталась жива, отделавшись синяками и легкой контузией. Дочь с зятем погибли на месте… Она никогда вслух не вспоминает о родителях, но постоянно рисует тех живыми. Иногда зависает на полуслове, выпадая из реальности, будто внутри отключается тумблер. Затем продолжает разговор, абсолютно не ведая о заминке. Раньше это длилось пару секунд. Теперь промежутки стали длиннее.Томография выявила наличие новообразования, оно давит на головной мозг. Через десять дней у нас операция. Обычно Вика молчит все время, а в последние дни аж светится вся. Только и разговоры об интересном юноше из метро. Дань, я очень прошу, соглашайся попозировать. Я заплачу', как…

 

 — Нет. Не нужно денег. Я согласен, только у меня, — и, слов­но из­ви­ня­ясь, до­бавил, — Мне нужно заниматься, экзамены на носу.

 

Следующая встреча была у него. Уютная квартира, главным украшением которой являлся рояль, досталась Дане в наследство от бабушки.

 

«Моё приданое!» — с гордостью приговаривала та, тщательно протирая пыль фланелевой тряпочкой.

Бабушка преподавала в музыкальном училище. Маленьким Даня часто задерживался с ней на уроках. А однажды и сам заиграл. С тех пор он не представлял себя без музыки.

 

Вика пришла вовремя. Она с интересом разглядывала полки переполненные книгами, выискивая знакомых авторов; умилялась семейству смешных слоников, что стройным рядом стояли на рояле.

 

Даня следил за ее передвижением, прислонившись об дверной косяк.

Заметив фотографию на стене, спросила:

 

 — А ты давно один живёшь?

 

 — Переехал сюда через год после смерти бабушки. Мама навещает в выходные, балует домашней готовкой, но сейчас родители в отъезде, и я предоставлен самому себе.

 

Удовлетворив праздное любопытство, Вика устроилась у стола и попросила его сыграть что-нибудь и не обращать на неё внимания.

 

Даню вначале напрягало присутствие посторонней в комнате, но постепенно музыка завладела им. Так незаметно наступил вечер.

 

Все это время Вика рисовала и перестала с последней нотой. Но показать набросок отказалась.

 

 — Я попрошу врача разрешить включить мне эту музыку в боксе, пока буду отходить от наркоза, — сказала она на прощание...

 

Как назло день операции совпал с экзаменом. Даня прибежал в больницу, когда Вику уже увели в операционную. Мария Владимировна одиноко сидела на скамье и неотрывно следила за стрелкой настенных часов. Даня подошел к ней и осторожно присел рядышком.

 

Самые трудные минуты — это минуты ожидания, а когда они растягиваются в часы, становится совсем невмоготу. В голову приходят навязчивые, ненужные мысли. Сомнения закрадываются в душу, расшатывают веру в счастливый исход, и человек теряет последние крупицы надежды.

 

Через вечность к ним вышел хирург…

 

***

 

Даня осторожно коснулся кончиками пальцев клавиш, слегка надавил и быстро убрал руки. Рояль обиженно смолк.

 

С последней встречи прошло два месяца, но в памяти вновь всплыл образ девушки: склоненная чуть набок голова, сбившиеся из-под вязаной шапки русые волосы, острый взгляд карих глаз в обрамлении густых ресниц, прикушенная чуть пухлая нижняя губа и четкие взмахи руки по альбомному листу… Она так и не показала рисунок.

 

Телефон предательски молчал. Чтобы унять тревогу, Даня подошёл к окну, выглянул во двор и не поверил глазам.

 

Под окнами стояла Вика и, усиленно махая руками, что-то кричала.

Даня быстро открыл окно и до его слуха дошли обрывки слов и заливистый смех:

 — Выходи-и-и… Смотри-и-и… Сне-е-ег…

 

 — Сумасшедшая!.. — Даня захлопнул окно и кинулся в коридор, на ходу натягивая ботинки и утеплённую куртку. Нахлобучив на голову шапку, достал перчатки, немного помедлив, захватил и запасную пару.

 

Стоило только выйти во двор, как Вика схватила его за руку и потащила к своему дому:

 

— Понимаешь, у меня телефон вырубился, забыла подзарядить, и бабушка ушла к соседке в гости, а городского твоего не знаю. Я чай вкусный заварила и эклеры есть, так что решила, рядом же, сбегаю быстро. Ты только бабушке меня не выдавай, ладно?.. — пара снежинок упала ей на лицо. Вика скосила глаза на кончик носа. — Ой, кусачий!.. — она высунула язык и словила несколько снежинок. — Вкусный!

 

Вика тараторила, не давая Дане и слово вставить. Даже не заметила, как тот натянул на ее руки перчатки. А он смотрел на нее и думал, что Рахманинов неспроста познакомил его с этой замечательной, чуть странноватой девушкой.