Как не стыдно, мои дорогие...

* * *

 

Как не стыдно, мои дорогие,

Надо мною куражиться, а?

Понимаю: вам нечего делать,

Вам тоскливо, ведь вы – буржуа.

 

Работяги, ведя производство,

Шлют вам денежки – вот дураки!

То-то вы и раздулись без дела,

Расфуфырились, как индюки.

 

Оттого-то вы мне и кричите:

«Ну давай, сочинитель, пляши!» –

И пляшу я, чтоб выручить денег

На пропой одинокой души.

 

Ибо только с душою пропи́той, –

А точнее, насквозь пропито́й, –

В буржуазном контексте художник

Остается торчать запятой.

 

А иначе он в этом контексте

Сам себя беспощадно сотрет,

И в ответ буржуа загогочут

И отпустят немало острот.

 

* * *

 

Пигмеи спорят с журавлями,

Стараясь их согнать с гнездовья,

А журавли им отвечают

Курлыканьем, сиречь любовью.

 

Но этот способ не проходит –

Пигмеям вечно места мало,

Им любо греться в мягких гнездах

И яйца кушать до отвала.

 

А надо бы пигмея клюнуть

В башку, где столько самомненья,

Чтоб он воскликнул: «Уй, как больно!» –

И прекратил поползновенья,

 

И стало б журавлей гнездовье

Подобьем неземного сада…

С пигмеями курлыкать глупо,

Их просто клюнуть, клюнуть надо.