Колыбель Алтая (цикл стихов)

НА ВЫКРИК

 

Не выспавшись за ночь, ложится мой самолёт

В пухово-сосновую тишь – колыбель Алтая.

Бог солнца рассветный сироп на макушки льёт –

Стекает медовое утро и книзу тает.

 

По трапу ступаю с неба. И снова в рай.

Святая. Хотя куда нам, обычным смертным!

И сколько ни находи ты и ни теряй,

Себя – с каждым шагом вниз – обретаешь мерно.

 

Мой первый наставший день на краю мечты.

Больная. Лечусь пустынным безмолвным зельем.

И сколько ни поднимай, ни бросай меч ты,

Себя – с каждым взмахом вверх – опускаешь в землю.

 

Бреду по иссохшей хвое небытия –

Свободная. Не могу третий день привыкнуть.

Мертва ли, жива ли… Быть иль не быть… И я

Пытаюсь себя проверить на стон, на выкрик.

 

Пустая. Уже я здесь и ещё нигде.

Мой нос, обостряя чувство, по ветру задран.

Приблизилась к возрожденью на пятый день.

А счастье ещё в дороге. Прибудет завтра.

 

С НУЛЯ

 

Уставший мой взгляд благодатно прикован

К сосновым хребтам неподвижных драконов.

Мне – только молчать.

Не мешать. Не будить.

Мне – лишь задыхаться и плакать беззвучно.

Но это честней, чем сознание мучать

Безверьем, ворча

На преграды в пути.

 

Пропасть между спин многоглавых титанов –

Слабей и ничтожней нигде я не стану.

Мне – только провал.

До исхода. До дна.

До истины слёзных молитв у подножья.

Тону беззащитно в драконовом ложе.

Лишь этим права.

Одинока. Одна.

 

Вдали оставляю бессмысленность будней.

Свободней и чище нигде я не буду.

Мне – только с нуля.

С новой строчки. С листа.

Доверить... марать... – это всё для забавы.

Ведь к чистому – нечего больше добавить.

Иное – муляж.

Белоснежней – не стать.

 

ЗАПЯСТЬЕ

 

Там, где сходят на нет фонари, провода, сигналы.

Там, где с каждым стволом исчезает асфальта гладь.

Поминутно ко мне прикасайся – мне будет мало –

Посекундно запястье моё на изгибе гладь.

 

Мне тебя – ощущать, осязать, обонять вслепую –

В этом ласково-диком дурмане, сходящем с гор.

Я тебя даже к ним, хладнокровным царям, ревную –

Век их вечен и верен, а наш – слишком лжив и скор.

 

И когда ты въедаешься взглядом в вершины кедров,

Предвкушая, как бросишься осенью шишковать,

Я ревную тебя, я скупая. А лес твой щедрый.

Потому ты дурёху-меня беспрестанно гладь.

 

Неживую меня возвращай помгновенно к жизни.

На запястье – по капельке света души твоей.

Я в кедровых объятьях твоих стала чуть капризней.

А точнее, я стала доверчивей и нежней.

 

ШИФР

 

День на исходе. Травы почти остыли –

Запах духмяный сбился в гортани в ком.

Тих у костра ты – дровни ли жжёшь, мосты ли…

Больше не вспыхнет рай. Ни в тебе, ни в ком.

 

Будут закаты. Будут сухие ночи.

Прежней услады больше не будет в них.

Треском поленья азбуку Морзе строчат –

Шифр прогоревших сдержанных слов твоих.

 

Ты не давал мне ни тишины, ни клятвы.

Ночь неизменно переродится в день.

Травы духмяны, высохши, стылы, смяты.

Счастье не вспыхнет больше ни здесь, нигде.

 

БАРАНКИ

 

Время белёсых рассветных туманов,

Мелких дождей,

Тихого странствия, чая из термоса, пара и сушек.

Счастье – незримо, а значит обманно:

Только дашь день,

Как он до самого малого мига летучего сужен.

 

Я тебя помню теперь по-другому,

Словно сквозь дым,

Сквозь молоко наших утренних грёз в колыбели каньона.

Помню уснувшего, впавшего в кому

Львом молодым,

Хищником сытым, рычащим невольно во сне приглушённо.

 

Я тебя помню… А был ли ты правдой…

Счастье – мираж…

Утро белёсо, а значит невечно, и значит обманно.

Верить в обратное я бы и рада:

Будто мир – наш.

Но отзывается душу ломающим хрустом баранок.