Евгений Негин и др. Роман в стихах
0.
Когда затерты все сюжеты,
И темы выжаты до дна,
Все ж остается для поэта
Непреходящая одна.
Та тема всех на свете ближе,
Не о свершеньях и борьбе,
Не о березках и Париже...
Ну да, конечно, о себе.
Бывало, где-то в прежней жизни
Недурно писывалось мне.
Не ведал толку в укоризне,
Но думал — истина в вине.
Немножко странствовал по миру,
И возвращаясь всякий раз,
Седлал любимую Сатиру.
Сатира — это не Пегас.
Пегас — любимец всех поэтов.
Трудяги тащат целый день
Кумиру сено из сонетов
И остальную дребедень.
От гадких тех стихотворений
Бедняга мучится всегда
Чредой серьезных несварений.
Но в Лете славная вода.
Подчас терпенье на исходе —
Сонеты режут как ножом.
Глоток. И мигом все выходит...
Порой солидным тиражом.
Зато Сатира, что исправно
Зудит, как добрая жена,
И вольнодумно богоравна
И тугодумно ненужна.
А я в поэзии чертоги
Ногою двери отворял
Но столько пил, что вдруг в итоге
Едва себя не потерял.
Однако вовремя очнулся
Поняв, что все не very well
И на былое оглянулся
И моментально протрезвел.
А до поры казалось мило.
Плевал в экран и кушал ром.
Но бросил пить, и так накрыло,
Что оказался за бугром.
Тут делать выводов поспешных
Не стоит. Верьте мне, прошу.
Я так же, вроде бы успешно,
О чем писал, о том пишу.
А дара яркого примером
Стихо является мое.
Я гениален, правда в меру,
Зато талантлив без нее.
Таланта значима огромность,
Что сводит критиков с ума.
Меня скромнее только скромность
Непогрешимая сама.
Ведь в пику массовой культуре
И графомании стерне,
Оставил след в литературе...
Почти как муха на стене.
1.
Итак, она звалась Татьяна...
А что? Начало хоть куда!
Порой такая ерунда
В сюжет вплетается романа.
Бывает образы не те,
А то характеры не очень.
Но быть начало, между прочим,
Должно всегда на высоте.
В своей деревне, под Москвою
Она достигла юных лет.
Такого свойства сей предмет,
Что хоть кого лишит покоя.
Мужчин всех равно привечала,
Тянулись к ней и стар и млад.
И лишь глазами отвечала,
Мол не про вас подобный клад.
Мне самому порой являлся
Знакомый образ при луне,
И нежный голос отдавался
Чудесной музыкой во мне.
Но не герой её романа,
И то не повод для молвы.
Ведь мы не видимся с Татьяной
По много месяцев, увы.
Тому причины слишком вески:
Не часто выезжаю в свет.
Хотя и близок сей предмет,
В фаворе дальние поездки.
Когда, постранствовав по миру,
Вдохнёшь отечества туман,
Уходишь мыслями в сатиру,
А в руки просится стакан.
Моя же нежная Цирцея
Пленяла тайным волшебством.
В её руках и двор и дом.
И гости — свитою за нею.
Её папа' в гражданском чине
В каком-то ведомстве служил
И три сельца себе нажил,
Что в доблесть умному мужчине.
Он средь помещиков окрестных
Тем выделялся, что не драл
Своих крестьян, был либерал
И собеседник интересный.
Мамаша Тани издалече
Отцом была привезена.
Скучала замужем она,
Но, как известно, время лечит.
И втрое слаще тот бальзам,
Коль не одна на этом свете.
И дом, где муж, покой и дети —
Не место вздохам и слезам.
2
А дочь меж тем цвела и зрела,
Была приветлива, умна.
Что день, то боле хорошела
И ни в кого не влюблена.
Ей толпы кумушек соседских
Мальчишек прочили в мужья.
Не иссякали сыновья
На всех её приёмах светских.
Но никому не отдавала
Татьяна Лаина руки.
Хотя и вились женихи
Как мотыльки вкруг свечек бала.
Но вот и ей настало время
Зажечь любви волшебный свет.
Подчас опасный сей предмет
В себе таит лихое бремя.
Предвзята к девушкам судьба,
Читаем — мудрая природа.
Позвал инстинкт продленья рода.
Инстинктов женщина — раба.
В тот раз случился на беду
В толпе гостей корнет заезжий.
Как ветерок манящий, свежий
Он туч развеял череду.
Снимал с души беседой груз,
Имел нейтральные сужденья,
Приятен, лёгок в обхожденьи,
Негромок, нежен и безус.
Он для общенья выбирал
От всех отличные приёмы,
Не те, что пошлы и знакомы.
И с братцем Колею играл.
3
Татьяне томно, ей не спится.
Не слышно шороха нигде.
Лишь мерно капает водица
В фаянс французского биде.
Бедняжка, грусти не скрывая,
Уединилась в поздний час
И по листочку отрывает
И мнёт вольтовый пипифакс.
Так в чём причина? Это лето
Сулило множество утех,
Когда бы юного корнета
Не занесло к ним, как на грех.
Попала в сладкую неволю
Её душа, а сей шантрет
Весь день глядит на брата Колю,
А до неё и дела нет.
Сколь эта участь неказиста!
Царица модных вечеров
Ревнует гостя к гимназисту,
Под взгляды пылких юнкеров.
Вечор вальсируют по зале.
Она — от счастья чуть дыша,
А он — потупившись глазами.
Увы не с ней его душа.
Чуть утро, снова грех немалый,
К нему спеша на рандеву,
Татьяна сцену увидала
Сквозь дверь раскрытую в хлеву.
Трезорка юному гордону
Во всю оказывал плезир.
Хотя немало разных дыр
Крутилось возле в эту пору.
Ей до собачек мало дела.
Но смущена душа была.
Перформанс сей не доглядела
И так, расстроившись, ушла.
В деревне ох до сплетен падки!
Такая слава... Ну и ну!
Дружка московского повадки,
Глядишь, поставят ей в вину.
Куда как странная планида.
Картины сыщешь ли грустней?
Корнет желал её для вида,
Она — чем дальше, тем сильней.
4
Зовут к столу. В гостиной зале
Татьяна, бледная весьма,
Случайно встретилась глазами
С отцом, листающим Дюма.
Тот изучал орлиным взором
Знакомый чувственный овал.
И вывод был довольно скорым.
Он верно всё истолковал.
- Bonjour, дитя! К чему кручина?
Утри слезинки, ангел мой!
Добро бы это был мужчина.
Не конь, а левый пристяжной.
Постой, тебе сыщу я пару.
Начальник наш, Бздюхов Козьма,
Даст сто очков вперёд гусару.
Учён и набожен весьма.
Имеет дом, завод и баню,
Начальству счастлив угодить.
Но от него детишек, Таня,
Поди не вздумай наплодить.
Топить придётся их в лохани.
Земля отродье подлеца
Уж не снесёт. А детки, Таня,
Сгодятся хоть от кузнеца.
Татьяна шутку словно мячик
Тот час отправила назад.
Отец не злится, только рад —
Пусть лучше бесится, чем плачет.
— Папа', я Вам не критикесса
И чту отцовский интерес.
Готова выйти хоть за беса,
Коль Вам по нраву этот бес.
Смешно разыгрывать Джульету
И сопли вешать бахромой.
Но сладкий плен — да я об этом —
Позвольте выбрать мне самой.
Корнет мне нравится без меры,
Пусть к отношеньям не готов.
Зато братишке, для примеру,
Уж впору принимать сватов.
Сажайте Коленьку за пяльцы,
Оденьте мальчика в тальму...
А то ведь смотрите сквозь пальцы.
Я это, право, не пойму.
Но и тому уж нынче рада,
Что груз с души своей сняла.
Татьяна кончила тираду
И томно дух перевела.
Папаша этаким запалом
Нисколько не был удручён.
Он слыл не даром либералом
И ведал где и что по чём.
Кивал седою головою
На дерзкий дочери разнос.
Лишь в ус похмыкивал порою
А после веско произнёс:
Я прочу Коленьку по статской —
Бумажки, прочая байда.
Но в нашей волости вахлацкой
Чинов не сыщешь, как всегда.
Пусть едет в древнюю столицу.
Там искони заведено —
Чтоб как-то к должности прибиться
От всех потребно лишь одно.
За всякий взгляд целуют длани,
За всякий вздох — уже уста.
А хочешь выбиться из рвани —
Целуй начальство у хвоста.
А значит опыт этот Колю
Приблизит к нужной высоте...
И дал отцовским чувствам волю,
Целуя дочку в декольте.
5
По жизни Лаин был повеса,
Хотя не в возрасте повес.
Со скуки иль из интересу
Он вёл скандальный политес.
Корил российские порядки,
Хвосты репьями украшал,
Хвалил Европу без оглядки,
Столпы с препонами мешал.
Подчас его начальник бедный
Едва не спрыгивал с ума,
Весь день ходил от страха бледный,
Лишь услыхав, Бздюхов Козьма,
Что у царя в башке опилки,
Сплошные тати круг него.
Козьма стучал, как молотилка,
Но не добился ничего.
Зато один советник тайный
Ему тихонько указал,
Мол казус этот не случайный,
И он бы лучше завязал.
Де, всё не так, как может мниться,
И есть неявный полити'к,
И всё решает не столица.
Козьма смешался и притих.
6
А что виновник? Он едва ли
Про этот ведает квардак.
Его мы даже не назвали,
Мол гость, корнет. Сойдёт и так.
Так назовём его... А впрочем
Повременим до неких пор.
А ну, как имя опорочим,
Другим носителям в укор.
Иные скажут: Что такого?
Тянуть резину ни к чему.
А назови героя — Вова,
Так Вовы спросят: Почему?
Но мне, как скромному поэту
Уместно ль сущности плодить?
Я связан Истине обетом,
Лишь ей стараюсь угодить.
А потому... Владимир Енский,
Красавец, хват и ловелас,
Гнушаясь славою вселенской,
Сошёл с небес до грешных нас.
И покрутив хвостом кометы,
Достал краплёного туза,
Любезен с Таней и, при этом,
С другим предметом за глаза.
7
Наш Лаин, хоть не сделал вида,
Что внял Татьяниным словам,
Но затаил в душе обиду,
А про себя сказал: Болван!
Пригрел карнетишку у тела,
Теперь детишкам маета.
Придётся этого кота
Нам огорошить до предела.
Велел конторского прислать.
Минуты две перо скрипело.
И наконец, покончив дело,
Воскликнул: "Срочно, вашу мать!"
8
Но тут отзывчивый читатель
Узнать наверно будет рад
А что замыслил наш приятель,
И кто тот тайный адресат.
Почтовой тройке не подвластно
К нему доставить сей же час.
Но есть фантазия у нас.
Мы ей управимся прекрасно.
И пропустив с десяток лет,
Увидим нового героя
Его цветущею порою,
Но без усов и эполет.
9
Где хитрым шведам в назиданье
Нева несёт свои струи,
Гуляло юное созданье
С французом, мэтром де Блюи.
Костюмчик полностью французский,
В руках французская тетрадь.
Три слов мальчик знал по-русски:
Скотина, нахер и насрать.
Прошу простить мне тон не светский
И сей излишний натуризм.
Когда бы это был турецкий,
Имел бы место эвфемизм.
Но здесь мораль иного рода.
Ведь не поднимется рука
Калечить тонкую природу
Родного, сука, языка.
10
Поднимем лёгкую завесу
Над лет мелькающих чредой.
Наш мальчик вырос, стал повеса,
Наставник спился, стал седой.
Оставим доброго француза
Борделям, стойкам кабаков,
За избавлением от груза
Чугунных Питера оков.
Искрился шпиль адмиралтейский,
Нева плескалась о гранит.
Так чем, без мелочи житейской,
Наш мальчик ныне знаменит?
Попавши в правильные руки,
Он дважды вынул главный приз.
Француз учил его без муки,
Средь кабинетов и кулис,
Ценить весёлое застолье,
С хмельною влагою хрусталь
И бесшабашное приволье
И слово острое, как сталь.
Но благодарный сын науки,
Что дарит мир и благодать,
Герой попал в иные руки.
Пора им должное воздать.
11
Уже знакомая персона,
Вотще прогнать пытаясь сплин,
Пила за стойкою "Донона"
И мрачно слушала румын.
Гудела мощная попойка.
Стояли, сдвинуты, столы.
А за окном катила Мойка
Свои нечистые валы.
Плясали тени слева, справа,
Хмельного зелья бил родник.
Тут кто-то выкрикнул: Облава!
И всё смешалось в тот же миг.
Уже с колец рвалися шторы,
Звенели стёкла, витражи,
Когда нагрянули филёры,
Крича: Лови, хватай, держи...
Вины не зная за собою,
Но зная методы жлобов,
Ударил первого ногою,
На стол, в окно и был таков.
За час до хмурого рассвета,
Под лай разбуженных собак,
В тумане щёлкали мушкеты,
И вопли слышались бедняг.
У арки, возле водостока,
На тихой улице один,
Согнулся, раненый жестоко,
Седой солидный господин.
В лице того увидев муку,
Его не бросил наш герой.
Такие случаи порой,
Средь прочих, лучшая наука.
12
Неделя минула. И что же...
Влекомый запахом кулис,
Герой в давно знакомой ложе
Во всю лорнирует актрис.
К нему спешит слуга с подносом,
Конверт с печатями по швам,
И обращается с вопросом:
Евгений? Негин? Это Вам!
Не мог сказать слуга поддатый
Кто тайный автор, чья печать.
В письме ни подписи, ни даты:
"Медведь", у входа, завтра в пять!
Герой не долго сомневался,
Хоть сей двусмысленный сюжет.
Чудак, он жизни не боялся
В свои семнадцать юных лет.
Таких юнцов во многих странах
Выводят гении пера.
Без них бы не было романов,
Одни доносы и мура.
13
А в продолжении сюжета,
Несёт Евгения легко
В туман английская карета.
В карете бар, а в нём "Клико".
На двор въезжают пребогатый.
Лакеи, слуги там и тут.
Встречают, в верхние палаты
Едва не под руки ведут.
В большом лиловом кабинете,
Немного бледен и один,
Героя, как героя встретил
Седой солидный господин.
Давно меняются подносы
С ликёром, снедью, табаком.
И не кончаются расспросы.
Как будто век уже знаком,
Евгений жарко отвечает
Про жизнь и подвиги свои
И потихоньку изучает
Точёный профиль визави,
Лицо с латинскими чертами,
Предплечье в шёлковом лубке,
Халат парчовый с вензелями
И перстень с дельтой на руке.
14
Неслись года, с ветрами схожи, —
Тот c солнцем, с ливнем, тот с пургой.
Евгений — гордость местной ложи,
Не театральной, но другой.
Ему везде открыты двери,
Ему доступны сто дорог.
Он никому давно не верит
И, как и прежде, одинок.
Слуга является с докладом.
Письмо! Знакомая печать,
Как долгожданная награда,
Сподвигла сердце застучать.
Пришли далёкие сюжеты,
Воскресли жаркие слова...
Пыли, почтовая карета!
Встречай, разгульная Москва!
15
Летит со скоростью возможной,
Сказавши Питеру "Прости".
С его орлёной подорожной
Препон не будет на пути.
А впрочем, так ли это точно?
Диктует правила свои
Дорог имперских знак порочный —
Колдобы, ямы, колеи.
Влекут нездешние пороги
От изб родимой стороны.
Дороги, русские дороги,
Визитка вечная страны.
В дожди — болота под ногами,
Подсохнут — пыль под облака,
Лишь занесённые снегами
Бывают ровными слегка.
Вас строят бедность и мздоимство.
И сонмы новых седоков
Ругают власти лихоимство
И терпеливость дураков.
16
Просёлка пыльные откосы
Сбегали в клевер и репьи.
Упали розовые росы,
Венчали вечер соловьи.
Простившись с пышными лугами,
Тянулось стадо вдоль села.
Река. Пригорок со стогами.
И даль на западе светла.
Тут изб уснувшие фасады
Открылись взорам седока,
И храм и дом за тёмным садом.
Уж цель заветная близка.
Аллеей катится дорога.
Ворота. Верный палладин,
Встречает гостя у порога
Седой солидный господин.
Объятья, слёзы даже слишком
Могли о дружбе их сказать.
— Оставил в Питере мальчишкой!
Каков красавец, вашу мать!
Евгений тоже слёз не прячет
И из объятий не спешит.
Он понял вдруг, как много значит
Родство чудесное души.
Он вспомнил каменные своды
Мостов над хмурою Невой,
Бесстрастно прожитые годы
В столице мрачной, деловой.
Теперь объятьям и лобзаньям
Он рад, как некогда, весьма.
И вдруг подумал с содроганьем:
А если б не было письма!
17
Друзья счастливые за чаем,
Вдали от внешней суеты.
И с удивленьем отмечают
Друг в друге новые черты.
Евгений барственную леность
И мягкость нрава визави,
А тот, сквозь внешнюю надменность,
Тоску по дружбе и любви.
Пока Евгений был в дороге,
Свершилось много славных дел.
Бздюхов, возникнув на пороге,
В корнете как-то разглядел
Излишней нежности приметы,
Лица пленительный овал.
И брякнул: Этого корнета
Я раньше кажется знавал.
Теперь он должен быть в отставке.
Но рассужу не с кондачка.
Его я ране видел в ставке,
Под маркой Васьки-казачка.
О том теперь вещает гостю
Хозяин дома тет-а-тет.
И сокрушается со злостью.
Ужо достал его корнет.
— Гляди какая амазонка
На нашу голову. Дела!
Ведь то известная девчонка,
Что с Голенищевым жила.
Чтоб вдохновляла перед боем
И не смущала старичка,
Светлейший князь возил с собою
Её под видом казачка.
Потом, как стала выправляться,
Вниманья требуя взамен,
Он с ней не мог уж управляться
И сдал по службе, старый хрен.
И днесь, одетая корнетом,
И с целью, ясной ей одной,
Стреляет, подлая, дуплетом,
Плетя интриги за спиной.
Открыть не сразу я, признаться,
Шпиона хитрого сумел.
Мне с ним не выгодно тягаться.
Он это знает, вот и смел.
Я на виду, скажу по дружбе,
Как конь в сенате, слон в шато.
А ты в гостях, а не на службе.
Тебя не знает здесь никто.
Орудуй хитростью и лестью.
И у шпионки самоё добейся
Честью ли, не честью,
Кто есть хозяева её,
И какова её задача,
И что "корнетик" накопал.
Ужель не ведает? — удача,
Что он до селе не пропал.
Евгений, слушая, дивится:
В столице — серая тоска.
Здесь — воля, друг, корнет-девица...
И опечалился слегка.
18
Приезд Евгения не мало
Смутил досужие умы.
Каких тут версий не бывало!
Их повторять не станем мы.
Не видно было всем едва ли, —
Он гость почтенного отца.
И всё же с дочерью связали
Визит такого молодца.
Но наша бедная Джульета
Не смотрит в сторону его.
Ей, знать, достаточно того,
Что чуть не вляпалась в "корнета".
19
Меж тем, Евгений, верный слову,
Спешит вступить в серьёзный бой.
Он, опыт свой кладя в основу,
Таланты зная за собой,
Со всем искусством расставляет
Тенет, силков опасных тьму,
И восхищаться заставляет
Собой, потворствуя ему.
То приоткроет тайны сцены,
То вдруг изысканно острит,
Иль звёзд столичной Мельпомены
Глубоким знаньем удивит.
С красноречивого не сходят
Сократ с Платоном языка.
И ловко профили выводит
К перу привычная рука.
Глядит в глаза туманным взглядом,
Едва случится тет-а-тет.
Сопровождая это рядом
Приязни пламенной примет.
И привязал к себе корнета.
И чувством сладостным томим,
Уж тот от самого рассвета
Повсюду следует за ним.
Бедняк наивно заключает,
Что дружбы то чудесный дар.
А Негин хладно намечает
Давно рассчитанный удар.
В такой дуэли мало чести.
За массу мерзостных грехов
Ответ придётся с этим вместе
Держать однажды, г. Бздюхов!
О чём тут речь? Скажу позднее.
Теперь, читатель, попрошу
За ними в тихую аллею.
Туда я так же поспешу.
20
Пройдём тропинкою немножко
Вдоль парка, ниже до ручья.
Там, у ограды есть сторожка.
В сторожке — столик и скамья.
На той скамье... Тушите свечи!
Перо застыло над листом.
А на дворе прекрасный вечер,
И пташки цвиркают при том.
Вот кратко суть сего сюжета.
Звучало в парка глубине:
Ах, не...! То голос был корнета.
И тут же Негина: Ты не...?!!
А дальше пауза повисла.
Разлился вечер соловьём.
И заиграло коромысло
Семью цветами над ручьём.
21
В романе странностей хватало.
А как вам этакий сюжет?
Дубовый стол по центру зала.
Здесь Негин, Лаин и корнет.
Закрыты двери, даже шторы,
И слуги высланы на двор.
Сидят втроём, потупив взоры,
Ведут интимный разговор.
Дарует жизнь не только розы,
Неся событий кутерьму.
Корнет сидит, глотая слёзы
И объясняет что к чему.
В Москве родившись на Солянке,
Он жил травою у крыльца,
Дитя известнейшей дворянки
И неизвестного отца.
Тепла не ведая и дружбы,
Он с детства был определён
Влачить ярмо военной службы.
Но не винил мамашу он.
Ему б хоть раз её увидеть,
Услышать голос и... обнять.
Её не мог он ненавидеть,
Её не мог он и понять.
Идя однажды сквозь Солянку,
Вблизи от дома своего,
Он встретил старую крестьянку.
И та окликнула его.
Сдержав рыдания чрез силу,
Точила слёзы в два ручья.
Его обняв, сказала: Милый,
Ведь я кормилица твоя.
Я тайну ревностно скрывала,
Но не сдержалась наконец.
Узнай же то, что я узнала.
Помещик Лаин — твой отец.
А дальше просто. Он явился,
Но был не в силах подойти.
А тут Бздюхов на них свалился
И сбил Евгения с пути.
Татьяна нежною любовью
Гнала беднягу со двора.
Какой плезир с родною кровью?
Она же сводная сестра!
И только с Коленькою, братцем
Они резвились как друзья,
Родные, если разобраться,
Папаши, сука, сыновья.
Во весь рассказ ни полуслова
Не мог хозяин проронить.
Потом вскочил: Убью Бздюхова!
Чужих-то проще обвинить.
Но дальше вышла перемена.
Он зову сердца видно внял,
Упал у стула на колена
И сына нового обнял.
Бывают горести причины,
Но тут иное узнаём.
Обнявшись, плакали мужчины,
От сладкой радости втроём.
22
А что Бздюхов? О, как же странно
Порой разводит нас судьба!
Пред этим чучелом Татьяна
Вдруг стала трепетно слаба.
И он, впервые в жизни этой,
Изведал чувственный запал,
Признал соперником корнета
И на корнета наклепал.
Они к отцу спешат смиренно,
Вверяя общую судьбу.
В лесах закаркали сирены.
И филин ухнул на дубу.
А что же Лаин? Он скорее
Богатый пир велит собрать
И машет юному лакею:
Тимошка, баню! Вашу мать!
&
От тех пиров не сыщешь крошек.
Скудеет русская земля.
Ведут наследники Тимошек
Сквозь бури остов корабля.
И приведут его к финалу,
Достигнув полной глубины.
Знать предков парили, да мало,
Во всех провинциях страны.
Ну вот и всё. Погасли свечи.
Окончен странный сей роман.
Любой сюжет всегда конечен.
А бесконечен лишь обман.
Немного грустно мне, не скрою,
Прощаться с этими людьми.
Привык я к главному герою,
Да и к заглавным, чёрт возьми.
Тебе ж, читатель мой отважный,
Я благодарен потому,
Что ты внимал — а это важно! —
Досель рассказу моему.
Болел за бедную Татьяну,
Судьбу Евгения следил,
Бздюхова, Лаина-смутьяна
Не из приятных находил,
Корнету странному дивился,
От древней лексики устал,
Природой русскою гордился
И в Питер мыслями летал.
А если кто, неосторожный
Готовит критики копьё,
Пусть, выбрав стенку понадёжней,
Пойдёт убьётся об неё.
Не нужно мнения инова,
Коль взялся гения читать.
Я знаю три заветных слова:
Скотина, нахер и насрать.
Из этих слов, едрёна матерь,
Всяк, про меня несущий бред,
Чтоб светоч времени не тратил,
Составит сам себе ответ.
Шучу. Порою я скучаю
И поболтаю без проблем.
На все вопросы отвечаю
В сети под ником Likin M
