МП-948 (Молодюня надул матрасик, заткнул - доволен!..)

Молодюня надул матрасик, заткнул – доволен!..

Взял второй, аромата вдунул и пробочкой – тюк!

Белоснежные кеды шли долго гречишным полем,

чтоб пыльца попала в темницу через мундштук.

 

Молочка попил – взял лебедя: ф-фух! – раз двадцать.

Да скорей затычку: выйдет же молочко!

Молодюне есть с кем куролесить и обниматься,

наблюдать за дождями и взлетать высоко.

 

Крокодилы, дельфины, медведи – все здесь. Все в сборе.

Лишь бы пробка плотнее томила его пары

в юркой мышке, зубастом волке, забавном лори,

за которых он отдал кубометр конуры.

 

Было дело – урыл Молодюня старую жабу:

отошёл – та успела выпустить из вола

всю клубнику со сливками… Он как схватил за жабры,

наступил на неё и велел: «По молекуле собрала!»

 

Так под кедом она и слила ядовитую лимфу

камышовым корням… Молодюня рыдал, как бог,

надувая бычка опять и селя под липу!

Запер пипочку и наконец отдохнуть прилёг.

 

Молодюня такой силач, но беззвучный плач его

убедил меня в том, что судьба его – тюфяки

замолаживать и вмолачивать, замолаживать и вмолачивать…

Скоро воздух свободный кончится у реки.

 

С каждым годом обильнее крем-брюлейные слюни.

Молочко в неволе клянёт пацана сильней,

только мне от брюзжалок хочется к Молодюне –

помечтать на матрасе с экстрактом его слюней.

 

Молодюне семнадцать, – антропологи предположат.

Миллионов веков, – добавлю я. – Где-то так.

И погладят ветра его молочную кожу,

и опять раздобреет от их доброты тюфяк…

 

Живо дырочку – пальчиком! Пш-ш… И скорее – пробку!

Улепётывать вздумало – ишь! Мальчугашкин труд…

Молодюня склонен к единственному пороку –

молодеть, когда, понимаешь, Иисусы мрут.