Июль (выездное)

К полудню город раскаляется, как печь, по белым улицам лениво бродит речь,

и тополиный пух закручивает в смерч потоком воздуха — дыханием жаровни,

похож на клей едва положенный асфальт, в эфире радио «Июльская Москва»:

узбекский выговор, многоэтажный мат - орда монгольская наследственно, по крови.

«Базар-вокзал и тот вагончик с шаурмой», как говорила ты, родная, боже мой,

давай, не спи, мы скоро двинемся домой и просто двинемся, пока на светофоре

потеет наша многолюдная толпа, от жаркой ненависти злобна и слепа:

вот эта родина от солнца до столба — дана с рождения на радость и на горе.

Не выбирают ни родителей, ни звезд расположение над головой. Всерьез

мы остаемся a la Russe, и наша кость не приживается ни в Англии, ни в датской

земле. И выезды не стоят наших свеч.

К полудню город раскаляется, как печь.

Давай, Москва.

Давай опять до новых встреч.

Тебе желаю я счастливо оставаться.