Левый хук

Наш первый - чёрно-белый! -аппарат

был выменян у Яшки Иванова

на ящик полусладкого, на новый

нелепый синий плащик из болоньи:

"Купили телевизор? А пора б!

Я, знаете ль, Иваныч, избалован

пространством коммуналки. Жить по-царски

негоже бобыляке. Я - прораб,

прорабу не нужны такие цацки!"

 

Мы бодро заносили тяжесть в дом

(примерно двадцать девять килограммов).

Гостиная казалась кинозалом,

покуда приспосабливали линзу,

наполненную, кажется, водой:

"Представил, пап, завистливые лица

Петрова и Синицына!?" "А как же!" -

он прятал губы медленно в ладонь,

где сильно и довольно долго кашлял.

 

"Валера, принеси-ка мой тройной,

протрём увеличитель с дистиллятом!"

Процесс, где неделимый детский атом

становится молекулой - прекрасен:

я, помнится, гордился не страной -

отцом, который был всегда привязан

и к маме, и ко мне, и к брату Юре.

Умение делить беду на ноль

у папы погружалось в тонкий юмор.

 

Часами я сидел, как Левенгук,

но прозе отводились дни и месяцы

(она в конечном счёте перевесила

все радости несомые прогрессами).

В гостиной поселился ленный гуд

и папино: "Фатальные погрешности

у нового противника Попенченка.

Валера, посмотри на левый хук -

прямое попадание по печени!"