Левый хук
Наш первый - чёрно-белый! -аппарат
был выменян у Яшки Иванова
на ящик полусладкого, на новый
нелепый синий плащик из болоньи:
"Купили телевизор? А пора б!
Я, знаете ль, Иваныч, избалован
пространством коммуналки. Жить по-царски
негоже бобыляке. Я - прораб,
прорабу не нужны такие цацки!"
Мы бодро заносили тяжесть в дом
(примерно двадцать девять килограммов).
Гостиная казалась кинозалом,
покуда приспосабливали линзу,
наполненную, кажется, водой:
"Представил, пап, завистливые лица
Петрова и Синицына!?" "А как же!" -
он прятал губы медленно в ладонь,
где сильно и довольно долго кашлял.
"Валера, принеси-ка мой тройной,
протрём увеличитель с дистиллятом!"
Процесс, где неделимый детский атом
становится молекулой - прекрасен:
я, помнится, гордился не страной -
отцом, который был всегда привязан
и к маме, и ко мне, и к брату Юре.
Умение делить беду на ноль
у папы погружалось в тонкий юмор.
Часами я сидел, как Левенгук,
но прозе отводились дни и месяцы
(она в конечном счёте перевесила
все радости несомые прогрессами).
В гостиной поселился ленный гуд
и папино: "Фатальные погрешности
у нового противника Попенченка.
Валера, посмотри на левый хук -
прямое попадание по печени!"
