Полнота

|из цикла рассказов «Портреты»|

 

 

Он был полон. Полон ожиданий. Полон категоричности. Полон вопросами. Полон телом.

 

Я слушала его речь. Сбивчиво, улыбаясь, убыстряя темп, он рассказывал своё видение художественного текста на одном из семинаров, где мы оказались вместе в числе приглашённых.

 

— Понимаете, роль женщины в этом произведении незаслуженно высока. Но тем она и виноватее. Понимаете?

 

Сонная тема семинара «Христианские мотивы в литературных произведениях классиков» почти вводила в состояние комы всех присутствующих. Но когда речь зашла о рассказе-притче Антона Павловича Чехова «Казак», аудитория встрепенулась. Мы дискутировали уже почти час. Мнения были разными. Обсуждение – бурным. И очень неожиданно всё свелось к главному вопросу: кто виноват? Всё стало вдруг непривычно (неприлично) активным. Ставки повышались, и мы, наконец-то, добрались до излюбленной миром темы. Гендерные аспекты в поведении человека. Но по замыслу лектора притча должна была вывести нас на рассуждение о добре, сострадании и понимании. Не тут-то было.

 

— Если бы его жена повела себя по-другому, не было бы трагедии, не было бы такого финала, – продолжал оппонент, полный возмущения.

 

Я смотрела на непривычную атмосферу и улыбалась. Мы – люди. Мужчины и женщины. От гендера, как бы в теории не хотелось, на практике не уплыть, не улететь, не убежать. И разговор уже не о сострадании, а о ролях, которые мы повсеместно получаем при рождении. Мальчик – синий бант на конверте, девочка – розовый. Жена да прилепится к мужу своему, ибо из ребра сотворена. Мудрость есть терпение. Брак – это умение женщины уступать. И вот уже в финальной трагедии рассказа была виновна глупая жена, которая мудрого казака и погубила.

 

— Позвольте, но при чём тут гендер? – подняв руку, я обратилась к молодому мужчине, исполненному уверенности в правоте своего видения. — Если бы это были два попутчика мужчины, между ними произошел бы подобный диалог, и казак принял бы точно такое же решение: не делиться освящённой пасхой с больным уставшим путником, так как это якобы является нарушением традиции, то вы бы оценивали его поступок, как просто человека? Было бы неважно, какого он пола? Было бы важно другое: как именно он поступил. И не пришло бы в голову обвинять его попутчика-друга?

 

Спор был, что говорить. Жену глупую почти четвертовали. Казаку спившемуся сочувствовали без меры. Роли жен и мужей разобрали по полочкам, что не уместятся и в архивах библиотек. Но, как обычно бывает, все остались при своём мнении. Наступила тишина, призванная лектором. Переход к другому литературному произведению был неминуем. Но то, что родилось в том моменте, осталось жить. Полнота. Наполнение нами. Такими разными, такими категоричными. И предсказуемо последовательными: мальчик – синий бант на конверте, девочка – розовый. Но для нас вдруг стало неизбежно одно: стать Человеком, не ищущим виноватого.

 

Каждый день полон новых историй. Новых вопросов. И новых решений. Каждый день полон нами. Мой оппонент стал мне настоящим другом. Он, по-прежнему, полон вопросами. И мы, по-прежнему, часто спорим.