ЮЖНАЯ ШКОЛА - 2

 

От Ай-Тодора до Мартьяна мерцает Ялтинский залив,

гора Ай-Петри в море неба, что тот мифический Парнас.

Мы так привыкли к этим видам, что зенки хересом залив,

мы красоты не замечаем, она обыденна для нас.

 

Ах, пелена спадёт хмельная с очей, с очнувшейся души,

и красота возникнет сразу, как из бутылки древней джинн:

у сараюхи кипарисы, как острые карандаши,

рисуют на холсте заката эскизы будущих картин.

 

Сверкает звёзд полночный бисер в бездонной выси до зари,

блестит над горной кромкой месяц, он тонок, как восточный нож,

и что ты о красотах мира сегодня мне ни говори,

я не поверю, что есть краше, хоть чувствую, что ты не лжёшь.

 

А на рассвете пара чаек парит над бухтой в синеве,

и Ялта празднично сияет, как предопределил Творец,

и если пристально вглядеться, то в жизненной моей канве

Южнобережье красной нитью проходит из конца в конец.

 

И я, причастный к южной школе, открою чистую тетрадь,

чтоб записать ритмичным ладом всё, что сбылось из вещих снов,

и рифмы налетят, как пчёлы, их, звонких, целая тут рать,

чтобы в цветах стихов купаться и опылять пыльцою слов.

 

Красивости в строке излишни, мне как-то говорил зоил,

и я подумал малодушно в момент той речи, что он прав:

он всё-таки потом признался, что и его я поразил

обилием реалий крымских, феноменом их обозвав.

 

Ах, ни за что не отрекусь я от тем, подвластных мне давно,

в фаворе я у местной Музы, о, как сиятельна, умна:

такой прозрачности водица, что видно галечное дно,

и, как стеклянные, креветки по дну гуляют дотемна…