Жизнь поэта. Книга 5-я. Начало. стр. 1-80. пр. 1 след.

Это не ПОЭМА, а РОМАН. Но скорее, ПОЭТИЧЕСКИЙ РОМАН или РОМАНТИЧЕСКАЯ ПОЭМА из 11 книг. 12-я - пишется. Это лучший роман о ЛЮБВИ. ЛЮБОВЬ - ПРЕКРАСНА!

ВОСПОМИНАНИЯ. НИНА.

Продолжение КНИГИ 4.

-Я спросил, ты плачешь, из-за того, что тебя лишили стипендии? Она мотнула головой, мол, да. И тогда я сел ближе и стал её успокаивать. Тебя, как зовут, девонька?

Нина.

-Ниночка, мне бабка даёт деньги на столовую и ещё собирает «тормозок», чтобы я, на дежурстве, не голодал. У меня скопилось семь рублей, я Люде сейчас отдам, а вы уж всей комнатой поддержите её. Не дайте умереть с голоду такой красивой девочке.

-Не дадим, дед Вась, умереть ей с голоду, попросим её дружка, чтоб он начал её кормить.

-Вань, я от денег отказалась и увела Людку. В туалете она бросилась мне на шею и снова расплакалась.

Причину своих слез, она не назвала. Но это или из-за тебя, что вы поссорились, или из-за того парня, который написал ей письмо.

-Нин, на, прочитай!

-Это же копия того письма, которое прислали ей! А где ты его взял?

-Видела, же! Из кармана достал.

-Значит, это ты послал ей это письмо?

-Кто ещё мог, кроме меня?

-Мог же просто отдать ей, или передать через меня.

-Было бы неромантично.

-Дурак, ты! Было бы романтично, когда этот Серёжа её вые....л бы! Она же рисковала!

-Значит, не любила и не любит! Любила бы не побежала искать!

-Она яростно убеждала нас, что это твоё письмо, но мы все насели на неё. И на вечер она бы не пошла, если бы я не сказала, что ты послал её к чёрту. А ты, вроде да-же и не говорил этих слов. И что теперь делать? Кстати, она сказала, что купит бутылку вина, кто первым узнает об авторе письма. Бутылку я заработала. Но, как мне ей об этом сказать?

-Скажи, как есть.

-Тогда это будет буднично и не романтично. И она будет злиться или делать вид, что злится на тебя. Давай, ещё поиграем в заговорщиков. То, ты знал, а мы нет, а теперь, сделаем наоборот. Мы знаем, что это написал ты, а, ты, якобы, не знаешь о том, что нам всё известно.

-Что это даст?

-Увидишь, её отношение к тебе.

-Нин, думаешь, она меня любит?

-Тебе должно быть лучше известно. Ты её трахал.

-Я её не...

-Ванечка, спасибо за карандаш! Купила сразу пять. Тебе не нужен?

-Спасибо, Клара, у меня есть.

-А Кларка сохнет по тебе. Что ты её не вые......шь?

-У меня другая проблема. Как наладить отношения с Людой? Посмотри, что я ей купил!

-Два ожерелья и духи? Ты не вор?

-С чего ты взяла?

-Откуда у тебя столько денег? Ожерелья, рублей по пятнадцать, не меньше, почти стипендия, и духи из-за бугра. Не знаю, сколько они стоят?

-Я покупал из-под полы за 86, но девка честно сказала, что они стоят 71 с мелочью. А насчёт денег, я, Нин, по выходным, иногда подрабатываю. Дежурю у брата, в таксопарке, ночным сторожем. За месяц выходит полтинник.

-Поэтому, тебя в это время не бывает в общежитии. Людка несколько раз спрашивала у ребят о тебе, и они говорили, что в выходные ты не ночуешь дома. А она, дурочка, считает, что шляешься по бабам. Ох, и обрадуется твоим подаркам?

-Она их – не возьмёт! Передашь ей!

-Чего ради, я стану ей отдавать? Сам отдай!

-Плюс к этому у меня есть ещё и три бутылки марочного вина, крымского, из Массандры. Брату привезли три ящика.

Дала жена брата, тоже зовут Ниной, за работу, в тот вечер, когда вы плясали.

-Выпей с ребятами из своей комнаты.

-Брат, втихаря, от жены дал ещё бутылку коньяка. А вино для вас, всех девчонок. День рождения ни у кого из девчонок вашей комнаты не намечается? Я бы отдал, как на день рождения.

-У меня послезавтра.

-У тебя же было осенью?!

-А у меня два раза. Осенью – это фактически, а послезавтра по паспорту.

-Во, бля, как и у меня. У меня 20 августа – фактически, а 23 сентября, по паспорту. Тогда проблем нет. Когда зайдёшь за вином ко мне в комнату?

-Вечером. А послезавтра, мы это вино и выпьем. Стол накрывать я не буду, денег нет, я же сторожем не работаю вечерами, посидим за вином. Тогда и отдашь Людке свои подарки.

-Нин, не обижайся, но я не приду. Алка будет дуться и испортит тебе праздник.

-Тогда прямо сейчас иди к Людке и отдай!

-Давай сделаем так. Ты вызываешь её в буфет, а я покупаю шоколад и чай, и там поговорим.

-Без меня!

-С тобой! Без тебя она даже не сядет за мой столик.

-Хорошо, иди в буфет, а я пошла за ней. Мне сказать о подарках?

-Не знаю? Смотри сама. Но лучше пока подождать.

-Тогда встали?!

-Пошли.

Мы ещё не успели подойти к двери, как нам навстречу уже плыла шхуна в образе Людмилы. Она вошла и старый зал библиотеки сразу наполнился голубым небесным светом. Но это заметил один только я. Другие даже не обратили внимания на этот свет и её появление.

Я сделал вывод, что на миллион простых, обычных

людей, только один – влюблённый, а значит, счастливый. Нет, ещё была Клара, но небесный голубой свет моего божества, Людмилы, падал на неё всегда чёрной тучей.

-Как радостно, когда тебя любят и как грустно, когда – нет! Это изречение нужно будет вставить в одно из своих стихотворений, а, может, превратить его в полноцелый стих?

Её ямочки улыбались вместе с ней.

-Ой, вы уходите? А я, к тебе, Нин. Нет, к Капцову тоже. Все только и говорят об артисте из Голливуда. Вернее, не о нём, а о его костюме. А, правда, он красивый, Не Капцов, а костюм!

Это она произнесла громко и многие в зале слышали. Я думал, она пришла с хлебом, а она пришла с мечом. Зачем она это делает?

-А, мы, Люд, почти шёпотом сказала Нина, потому, что уже привыкли с ней к шептанию, собирались к тебе, вернее, я к тебе, а Вано в буфет. Теперь пойдём туда вместе. Вано решил угостить нас чаем с шоколадкой.

-Что, Капцов, так обеднял, что не способен купить бутылку вина, чтобы обмыть свадебный костюм? Я могу выручить, дать ему денег в долг.

-Люд, у меня есть и вино и даже коньяк, я мог бы угостить, но ты не любишь пьяниц.

Она покраснела. Её все поддёвки были грубыми и вульгарными, а я поддел её тонко. Даже мне самому понравилось. Хотя было противно наносить болезненные уколы любимому человеку.

-Пошли в буфет, Люд. Я хочу шоколадку.

-Идите! он пригласил тебя, а не меня.

Меня уже начинала бесить её жеманность. Я схватил их под руки и поволок в буфет. Навстречу шли два преподавателя и Людка перестала выпендриваться.

-Костя, современные парни не то, что были мы, одной ему мало! –сказал один из них. Они засмеялись, и мы прошли мимо друг друга.

-Занимайте столик в углу, а я за чаем.

-Вань, возьми ещё и по пирожному! – сказала Нинка.

Боковым зрением, а оно у меня развито, я видел, как Нинка вставляет ей фитиль, не переборщила бы. У Люды гонора много.

Я принёс поднос со скудной снедью. Буфет всегда был слабым звеном техникума.

-Девчонки, пирожные разные. Я всем взял по паре, но я пирожные - не люблю! Можете рассчитывать и на мои.

-Люд, а ты почему не ешь?

-Нет аппетита.

-Подруга, бутылку вина, когда купишь?

-За что, Нин?

-Ты обещала купить бутылку той из девчонок, кто установит автора того письма.

-Ты узнала? И кто он?

-Люд, может встать и прокричать на весь буфет? Дома, в комнате об этом поговорим.

-Нин, я куплю всем девчонкам по бутылке, только надо забыть об этом. Чёрт с ним с этим письмом!

-Я могу на пять минут выйти, можете поговорить без меня.

-Сиди, Капцов! – Нинка схватила меня за руку и заставила сесть.

-Нин, пирожное вкусное?

-Очень!

-А, знаешь, почему Грищенко не ест?

-Почему?

-Она видела, как я подсыпал яд в её пирожное, Но меня обманули! В аптеке, вместо яда мне продали мел, давай проверим?! Люд, возьми ложечкой частицу своего пирожного и дай мне попробовать?! –Она заулыбалась и стала давать мне ложечку с пирожным в руку.

-Возьми, несчастный Ромео, съешь и умри! Но, учти, что я не последую за тобой, как Джульетта!

-Вложи мне в губы!

Я съел.

-А теперь, ты съешь из моего пирожного! На! И умри!

-Давай, съем и умру! Назло тебе! –Она съела ложечку из моих рук и причмокнула. – А, вкусное!

Я отдал ей свою тарелочку с пирожным, и она начала есть.

-Людка, а зря ты не отравилась! Теперь всё это богатство достанется тебе, а не мне!

-Какое богатство?

-Показывай, Капцов!

Я достал духи и оба ожерелья. По глазам было видно, что ей понравилось.

-Красивые ожерелья! А у духов, аромат тоньше и приятнее, чем ты дарил мне. Счастливая та девушка, которой это предназначено. Ты, сегодня, ей понесёшь, в новом костюме? Значит, ты собрался жениться?

-Да, и свадебное платье уже готово. Шила, тётя Роза, с Блочка, лучшая портниха Енакиево. Мой костюм, тоже её работа.

-А почему же, тогда, с нами лясы точишь? Ехал бы к своей невесте!

-А я и поехал. Сижу вместе с ней за столом. Пьём чай с пирожными.

-Нинка, ты, что ли его невеста?

-Капцов, как ты мог полюбить такую воображалу? Сидит и нагло выё...ся, выпендривается.

-Людочка, моя невеста – ты! Это всё тебе!

-Ты хочешь меня этим купить?

-К этому, ещё и платье свадебное. Поедем забирать?

-Интересно? И как же ты мог сшить платье без меня?

-У тёти Розы, портнихи, дочь, как ты. Только постарше и замужем. Точно твоя фигура. И она, тётя Роза, еврейка, сказала, что два сантиметра туда, два сюда по длине и по окружности талии – роли не играют. Поедем за платьем? Давай и Нину возьмём с собой! Она – оценит.

-Ты, Капцов – точно, больной!

-Вань, можешь, принести ещё кружку чая?!

-Нин, там, очередь, выпей мой!

-Твой уже холодный! Подождём. Куда нам спешить?

У меня чай был ещё горячий, и я понял, что Нинка вытуривает меня сознательно. Она что-то решила.

-Люд, тебе взять?

-Бери, что спрашиваешь? И ещё пирожные, крикнула вдогонку Нина.

Люда промолчала.

Боковым зрением, из очереди, я видел, как Нинка достала мой листок, копию письма-послания и Люда стала читать его. Её выражение лица заслонил парень, полезший без очереди.

-Пока ты ходил, мы слопали и твоё пирожное.

-Нин, поэтому я взял ещё по два.

-Ванечка, а раньше ты не приглашал меня сюда. Пирожные, здесь, правда, вкусные, –настроение у неё резко изменилось.

-Вань, козёл ты безмозглый и дурак! – бесцеремонно сказал Ванька-двойник. – Зачем ты соврал насчёт платья? А вдруг, она согласится и поедет? Тогда ты будешь в заднице и я с тобой.

-Плохой ты психолог, Ванька-двойник и в тонкостях ни хера не соображаешь! – а вслух я сказал:

-Люд, так поедем за свадебным платьем? Там ещё и фата. Я, конечно, расплачиваясь, попросил тётю Розу, если что, чтобы платье повисело у неё до конца учёбы.

-Я такие вопросы впопыхах не решаю, как ты.

-Но, хоть ожерелье и духи возьмёшь?

-Тоже, не возьму! У тебя много девочек! Подари той, которая больше нравится.

-У меня только одна девочка. Ты!

-Была. Не долго. Но уже нет. Мне стал писать любовные послания, на машинке, другой парень. В первом он признался в любви. А, в сегодняшнем – приглашает на свидание.

-Вань, прошептал на ухо Ванька-двойник, - ты, был

прав! Я плохой психолог. Все бабы – дуры! А у твоей дуры, прости, Людочки – начинается истерика. Пусть она глотает говно собственной злости.

-Капцов, Грищенко сегодня не совсем в духе, послезавтра у меня день рождения. Приходи к семи. Там попробуешь вручить ей подарок ещё раз.

-Нин, у тебя же день рождения был в конце сентября?! Всей комнатой отмечали перед практикой.

-Это – фактически. А по паспорту послезавтра.

-Тогда, моим подарком тебе будет три бутылки крымского вина, марочного. После занятий зайдёшь, заберёшь.

-Капцов, а почему бы тебе не подарить духи и ожерелья – Нине, на день рождения?

-Дарёное – не передаривают. А ты точно решила, что не станешь брать?

-Абсолютно, точно.

-Нин, забирай ты! Но я не дарю, а отдаю на вечное пользование всей вашей комнате. Духами пользуйтесь все, а кому носить ожерелье, решите сами.

-На сытый желудок, после пирожных, настроение улучшается. Так, что, Капцов, твоя принцесса передумает.

-Не передумает. Она уже не его принцесса. У него, Нин, таких принцесс полно. А за пирожное, принц, спасибо, вкуснятина.

-Не обижайся, Нин, я не приду, на день рождения. А за вином, сбегаю сейчас, пока вы будете сплетничать.

Уходя, я краем уха услышал, как Нинка сказала:

-Людка, на хера ты выёбы....шься?

А потом Нина пересказала мне их разговор.

-Людка, на хера ты выёбы....ся? К тебе, парень всей душой тянется, а ты, как целка, ломаешься. Он, в конце концов, бросит тебя дуру, а ты будешь потом ночами выть, а дед Вася станет тебя успокаивать, гладя по глупой голове.

-Нин, такая уж я идиотка. И люблю его и...

-И ненавидишь?

-И стараюсь сделать ему больно.

-Ты не ему делаешь больно, а себе. А он парень – умный, как он дипломатично всучил тебе подарки!

-Как всучил? Я же не взяла.

-Люд, а если б взяла, давала нам пользоваться духами?

-Что ты спрашиваешь, те, что он подарил первый раз, вы, в основном, их и использовали.

-И ожерелье дала бы поносить, если б я или Лорка попросила?

-Даже Нелке дала бы!

-Видишь, он умно поступил, сказав, что подарил их Люде, а отдаёт Нине, а мысленно он в это время сказал себе, потому, что моя Людка выё....ся.

Мы, Вань, долго хохотали.

-А ещё, Люд, я тебе скажу новость, подкатывала тихоня Клара, утром прихожу, а она уже рядышком с ним, что-то ему шепчет. Я только подошла, она взяла с кульмана карандаш Капцова и отвалила, вроде приходила за карандашом. Ты допрыгаешься, что она его уведёт!

-Нин, ты не успела сказать, как ты узнала о письме?

-Залезла в папку, в которую, он собирает всякий хлам, там даже была вырезка цветная из зарубежного журнала – голой бабы, стала рыться и наткнулась на этот листок. Вначале не хотела брать, но подумала, без этого листка-копии, ты не поверишь.

-Нин, возьми, положи на место! Так будет лучше, а то, если он обнаружит пропажу, сразу поймёт, что это ты спёрла. А я ни минуты не сомневалась, что письмо его.

-Ты, права, давай эту копию! Ты, хоть успокоилась?

-А, что мне успокаиваться? Я с первой минуты знала, что кроме него так никто не сделает. Первое, на что я обратила внимание, нет ни одной ошибки. Вадим, хоть, по всем предметам имеет четвёрки и пятёрки, в его конспектах сплошь ошибки. У Кости, по русскому всегда были проблемы.

Оставался только он – Вано. И плюс его богатая фантазия. Романтик. К тому же он любит море, вырос рядом с ним.

-И ты на сто процентов была уверена, что это он?

-Сомнения, конечно, были, маленькие, но сердцем я всё равно чувствовала, что это он. Я даже знаю, на какой машинке он напечатал.

-На какой?

-Когда, зашла в библиотеку узнавать насчёт Сенеки, обратила внимания на машинку, стоящую на столе библиотекарши, а когда уходила, увидела в мусорном ведре кучу осенних листьев. Тогда я всё поняла.

-Люд, раз ты догадывалась, что письмо написал он, почему же ты не сказала ему, а побежала тогда разыскивать мнимого автора письма.

-Нин, никуда я не собиралась идти и уже разрабатывала план, чтобы при разговоре, намекнуть ему, что жду продолжения его послания, но когда ты сказала, что он послал меня к чёрту, психанула и пошла на вечер, а там вела себя, как шлюха. Знала, что сплетники ему всё нашепчут. Особенно я старалась, когда увидела Клару. Нелке бы он так не поверил. Не ошиблась. Раз Клара утром подходила к Вано, значит, она точно шептала ему обо мне гадости. Единственно я не рассчитала с этим красавцем Сергеем. Нин, он бы меня точно вые...л в тот вечер, если и потом вёл себя, как вначале – нежно и трепетно. Я сама всем телом потянулось к нему, и прилипла, а он в конце, идиот, стал грубить. Если бы он продолжал меня гладить, как вначале и уговаривать, пошла с ночёвкой к нему, по двум причинам, от злости на Вано, и от нахлынувшего большого желания отдаться самцу.

-Я тебя, Люд, понимаю. У меня самой бывают такие приступы страсти, иногда, просто к парню. А тот был здоровяком и красавцем.

-И ещё – наглецом! В наглую говорил мне, что у него таких, как я – сотни. Мол, волосики у всех у вас одинаковые, кучерявые.

Только разного цвета. Значит, он всех трахал без разбора.

-А, как теперь с Капцовым? Ты его разлюбила?

-Нет, Нин, но какая-то ниточка между нами оборвалась. А кто в этом виноват – не знаю?

-Попробуйте всё сначала. Всё ещё может наладиться. Он же по-прежнему тебя любит и хочет наладить с тобой отношения. Дело только за тобой.

-Поживём, увидим.

-Люд, не мучь и его и себя. Костюм свадебный у него есть, платье, и фата у тебя сшиты, дело только за свадьбой.

-Нет никакой фаты и платья. Он наврал. Хотя врал красиво. Хочешь, поспорим, и ты проиграешь. Заставь его поклясться матерью, что платье сшито, и он пойдёт на попятную. Когда он мне врёт, то никогда не смотрит в глаза.

-Люд, оставим, как есть. С красивыми сказками легче жить. Мы, как-то остались с Нелкой вдвоём, после того, как ты получила это письмо, она сказала:

-Нин, везёт же людям! Вано, она охмурила, Вадим строит ей глазки, а теперь этой б***ище, начали писать такие волшебные сказочные письма.

-Не завидуй, Нел. У тебя тоже всё будет хорошо.

А потом пришёл ты с вином, которое было в такой красивой заграничной сумке и от неё так пахло духами.

-Нин, здесь три бутылки вина. Только сумку, верни, чужая.

-Ниночка, не забудь вернуть ему сумку, его богатой любовницы, которая снабжает его марочным вином.

-Видишь, Капцов, а говорил, что она тебя разлюбила? Кто не любит, тот не ревнует.

-Я её тоже ревную, иногда без повода, как сейчас она меня. Ревность – укрепляет любовь!

-Ревность и недоверие – разрушают любовь! Милый, мой Ванечка! –сказала Люда с ехидством.

Как она тогда была права, моя Людмила!

Мы тогда ещё долго сидели в буфете и болтали.

фото

На следующий день, когда Нинка пересказала мне содержание вчерашнего разговора с Людой, и вроде, у нас появилось время для работы, я полез за чем-то в папку.

-Вань, чуть не забыла. Возьми этот листок, копию письма.

Я взял лист и снова сунул в тот хлам.

Можно было сунуть, сразу и в мусорное ведро, но во мне, с детства, укоренялась душа Плюшкина, ничего не выбрасывать и всё сохранять. Может поэтому, не все, но многие мои стихи юношества сохранились, да глубокой старости, в самом их первоначальном виде.

У меня много споров было на этот счёт с женой Раей, она, например, намылилась выбросить, старые ботинки, а я не даю, говорю, пригодятся, но они пять, шесть лет лежат в кладовке, а затем, незаметно, исчезают.

Женщины! Будьте мудрее! Не спорьте, надо ли выбрасывать ту, или иную вещь! Этим только вызовите скандал. Выбрасывайте, когда ваш муж ушёл к любовнице, или по злобе, когда к вам не пришёл любовник. Ни в том, ни в другом случае, муж не заметит, как что-то, давно не-нужное в доме – исчезло.

-Нин, в твоей дипломной работе, графическом её исполнении, почти всё готово. Ты, перечерчиваешь, с черновика на чистовик, аккуратно, думая, что последний раз, но не надейся! Твой руководитель дипломной работы, заставит ещё пять раз переделывать. Но я, до этого, ещё раза три.

-Вань, я – умру! Я уже с ним затрахалась!

-Сама говорила, что от траханья не умирают!

-Не ровняй хер с карандашом. От хера – смак! А от карандаша, только все руки чёрные в грифели.

-Нин, а ты днём нежно держи в руках, двумя пальчиками карандаш, а ночью, грубо двумя руками – хер! И там и там получишь удовольствие.

-Дурак, ты Капцов! И – садист! Говоришь о хере, когда у меня менструация. Давай, лучше посидим и посплетничаем.

-Давай, лучше сходим в столовую.

-Там, сейчас час пик. Очередь. И я сильно есть не хочу.

-Тогда пошли в буфет.

-Пошли. Хоть там тоже очередь, но не такая. А потом, всё равно в очереди будешь стоять ты, а я караулить столик. Вань, только у меня денег нет. Но со стипендии, честное слово я тебе отдам.

-Ладно, в сентябре. После каникул.

-Но, Вань в сентябре... и она захохотала. В сентябре 1982 года. Через двадцать лет.

Когда Нинка уминала первое своё, из трёх, пирожное, а я второй бутерброд с сыром, каждый из нас молчал и думал о своём. Я не знаю о чём думала эта всеобщая техникумовская б***ища, а я думал о том, что Люда рассказывала ей по секрету, когда я бегал за вином. А затем, не выдержав душевного напряжения, спросил:

-Нин, зачем ты всё дословно, передала мне вот эти, её, Людмилины слова? Чтобы позлить меня?

-Какие, я уже не помню, что тебе говорила?

-Вот эти!

..Единственно, Нин, я не рассчитала с этим красавцем Сергеем. он бы меня точно вые...л в тот вечер, если бы, потом, вёл себя, как вначале – нежно и трепетно. Я сама, всем телом, потянулось к нему, и прилипла, а он в конце, идиот, стал грубить. Если бы он продолжал меня гладить, как вначале и уговаривать, пошла бы с ночёвкой к нему, по двум причинам, от злости на Вано, и от нахлынувшего большого желания отдаться самцу.

-Капцов, ты же умный парень! Неужели ты так, ни хера и не понял,

что твоя глупая шутка, чуть не привела к трагедии? Девка слетела бы с катушек. Стоит один раз пойти по скользкой тропинке, а там можно и скатиться в пропасть. Она пошла бы, потом, по рукам. Пока она трахается с тобой одним, потому, что любит. А, потом начала бы трахаться со всеми, как я. Но я – битая баба, прошла уже огонь и многие кровати. У меня душа уже огрубела, а у неё пока – нет! Так, что мотай на ус и не делай больше глупостей.

-У меня усов нет!

-Отпусти, ты же кавказец! Кстати, бабы любят усатых.

-Нин, а ещё Людка, тебе говорила насчёт нежности и грубости мужчин.

-Ванечка, завтра зацветёт сирень, или в Донбассе начнут расти пальмы, ты первый раз назвал Людку, как и положено, Людкой. А то, всё время – Люда, Людочка, девочка. Что, стал в ней разочаровываться?

-Нет, с чего ты взяла?

-И что ты там хотел узнать про нежности и грубости?

-Ты, мне рассказывала, что Люда убежала от того козла из-за грубости. А я, всегда считал, что бабы, дамы - любят мужское хамство и грубость. Оно их привлекает.

-А ты с Людкой грубиян и хам?

-Нет. Как можно хамить и грубить любимой! А к тому же, я не так воспитан, чтобы грубить женщинам.

-Не все бабы-дамы такие. В основном, мы любим нежности! Мы же кошки! Но, порой хотим, чтобы самец брал нас насильно и грубо, с упорством и натиском. В природе, в основном так и происходит.

-Я, Нин, с тобой не согласен. На днях, когда ездил к брату, на остановке, видел такую картину, большой кобель, один, бегал за маленькой, раза в три меньше его, сучкой, а она всё время огрызалась или убегала от него на метр и ложилась. Я даже пропустил два автобуса, так это было забавно. Женщина, которая ждала вместе со мной автобус, сказала, что будь она на месте кобеля, избила бы эту сучку.

Этой бабе тоже хотелось, чтоб он ей засадил.

-Значит, эта женщина из тех, которая любит, чтобы её, перед тем, как оттрахать – отлупили.

-А ты, как любишь?

-Что, ты пристал с такими вопросами? Тебе захотелось потрахаться?

-Хочу услышать советы самой искушённой дамы в любви.

-Мои советы тебе не помогут. Ты только на практике, сам, познаешь тайны любви и женскую психологию. И то, частично. А душу – никогда! Слушай, голубчик, а признайся, честно, у тебя сейчас есть девка, которую ты трахаешь, кроме Людки?

-Три девки.

-Я знала, что ты врун и болтун. Значит, у тебя никого нет! Если была бы, тогда, мямлил бы и выкручивался. Хорошо, что по скромничал и не сказал, что пять. Даже у моего, женатого Пашки, сразу трёх не бывает. Он, как-то, говорил в постели, когда после двух часов слез с меня, сказал, чтобы он делал, если бы у него одновременно было бы две сучки, кроме жены?

-Тебя он тоже считал сучкой?

-А кто я? Знаю, что у него жена и дети и трахаюсь с ним, конечно – сучка! Вань, если бы ты видел этого жеребца?

-Я не кобыла и не сучка. Мне этого – не надо!

-Кстати, он спрашивал, нет ли у него красивой студенточки, чтобы познакомить с ним? Я сразу подумала о них, Лорке и Людке.

-Нин, у тебя дипломная работа сделана наполовину, графическая часть, и то не до конца, а, за пояснительную записку ты даже не принималась. Кроме меня, хер кто тебе станет помогать! А если ещё посчитать, сколько ты брала у меня в долг, без отдачи, выйдет не менее трёх стипендий. И ещё, я, хоть и кавказский человек, а они женщин не обижают, я стану – исключением.

-Ванечка, такие бешеные глаза я у тебя не видела.

Дурак, я пошутила. Разбежалась, отдавать своим хахалям – подруг! Если им надо, пусть ищут сами. И те, и другие.

-Нин, не надо так шутить со мной и Людой!

-Да, любишь ты её больше, чем Ромео любил свою Джульетту. Не обижайся, но этот случай я обязательно расскажу Людке, может ещё и Лорке. Похохочем. Людке будет приятно, что ты так рвёшь жопу за неё.

-Гадина, ты Нинка. Двойной агент. Мне бежишь рассказывать о Люде, а ей обо мне.

-И имею двойную выгоду. Потому, что все влюбленные – дурачки! Любят слушать сказки о тех, в кого влюблены. Людка мне тоже даёт в долг и тоже не требует возврата. Должна же я как-то отрабатывать?!

-А, ты относишь деньги в сберкассу.

-Сейчас! А, я их отдаю – ё... хахалям, чтобы прокутить вместе. Откуда, у сбежавшего от жены, б***уна деньги на коньяк? У него на своё пиво, порой, не хватает. А хорошо стоит только от коньяка. Поэтому, Нинка, их, любовников, и поит коньяком, чтобы у них хорошо стоял.

-Нин, но всё это – сказки! У меня и без коньяка хорошо стоит.

-Капцов, ты можешь сказать, что летал в Космос вместо Гагарина, или, что ты - египетский фараон, но доказательств нет. Я тебе поверю, когда испытаю на собственной шкуре, то есть на собственном теле, хотела я сказать. Но ты – отказываешься. Может, он, у тебя, совсем не стоит? Или не будет стоять даже от коньяка?!

-Ты все разговоры переводишь на эту тему.

-Хорошо, перейдём на другую. Чуть не забыла тебе рассказать. Когда, вчера, мы, с Людкой пришли из буфета, то я сразу все цацки, которые ты ей подарил, выложила на её тумбочку. Первым делом, эта курва, стала примерять ожерелье на себя. Надушилась и надушила меня. А когда, вечером, пришли девки и Нелка, ахнув, спросила:

-Чья это такая красота? Людка с гордостью ей ответила, что это ей подарил

Капцов. Я, чтобы не описаться от смеха, убежала в туалет. Так, что Капцов, придётся тебе одалживать мне пятерку до стипендии.

-Трояк, Нин, мне же жрать тоже надо!

-Сойдёт и трояк. Наконец-то гости уехали.

-Ты не говорила, что у тебя были гости.

-Здрасьте-мордасте! Ты был вторым, после хахаля, которому я говорила, что у меня менструация. А, сейчас, похоже, она кончилась. А к вечеру, точно всё устаканится и моя давалка снова встанет на боевой пост.

-Нин, ты перескочила. И чем закончилась эта история с ожерельями?

-Все девки примеряли ожерелья на себя. И даже Алка. Лорка спросила, даст ли она одно из них нацепить на свою шею, когда пойдут на танцы? Они будут лежать в тумбочке, кто хочет, тот пусть и надевает, ответила Люда. А я показала бутылки и сказала, что завтра будем отмечать моё день рождение.

-Нин, у тебя в конце сентября? -Нелка вылупила глаза.

-А я, обманула Капцова и он сделал мне подарок.

Да, Нинка, хоть она была херовой, туповатой студенткой, но хорошим человеком. Не знаю, какой она была в постели? Нам так и не удалось слиться с ней телами. Ни я, ни она этого не хотели. А, может, хотели, но оставляли на потом. А «потом» в этой жизни – не бывает. И всё же она была одной, пусть не самой лучшей, но подругой моей принцессы Людмилы. Моей любимой Людмилы.

ВОСПОМИНАНИЯ. НОВЫЙ ВЕК. РАБОТА.

-Привет, Гаяз!

-Привет, Игнатьич!

-Как дела дома, Гаяз? Всё нормально?

-Почти. Кроме того, что Радик дал Светке пощёчину и ушёл куда-то. Она тоже хотела уйти домой. Но мы её не пустили. Если бы Радик вернулся домой и Светка пошла бы туда, то там было бы побоище.

-Куликовское?

-Кулаковское!

-А ты так и продремал весь Новый год?

-Я - не дремал. Я мечтал.

-А когда дремал, мечтал – Гулька снилась.

-Точно! Откуда ты знаешь?

-Любовь, Гаяз, коварная штука. Знаю по себе.

-Слушай, Игнатьич, кому ни звоню, по работе, почти никого нет. Все ещё отмечают Новый год. Одни мы, мудаки, вывели людей, и вышли сами.

-Гаяз, я эту нашу ошибку исправил и отпустил рабочих, от греха подальше. Пусть лучше дома пьют.

-Правильно сделал. Своих «эровских», только?

-И «тановских» тоже. Правда, без твоего согласия. Вот, пришёл к тебе в кабинет, чтобы получить клизму.

-Ты всегда опережаешь события. Как мне, теперь, вставлять тебе клизму? Правильно сделал, что отпустил. Я тебе, может и вставил бы клизму, но не такую, как Оля. А вот она тогда, после нашего прихода, приготовила тебе такую клизму, ужаснулся бы! Они со Светкой, считали, что это ты, козёл, увёл их баранов. Спасибо, Радику, который спас твою репутацию и сразу подмочил мою, сказав, что тем козлом был я, а не ты. Когда мы, с Олей, сидели в кухне, она поставила мне двойную клизму.

-Не завидовал я тебе в тот момент!

-А я завидовал сам себе. Я сидел с закрытыми глазами и ловил кайф.

-Не понял, Гаяз!

-А что тут не понимать? А я сидел и представлял, как гладил Гулечку по ножке, и по ней пробегала дрожь.

-От страсти?

-Не знаю отчего, то ли от стыда, то ли от страсти, а может, от страха, что я, сейчас возьму её за руку и поведу мимо Модеста в их спальню.

-У тебя, в тот момент, поехала крыша. Это первым заметил Радик и стал уходить.

-Хоть, он и мой брат, но в, то время, я был готов убить его. А крыша у меня едет и сейчас. Что мы треплемся, как бабы, впустую, я хотел сказать всухую? Достань из холодильника пузырь!

-Ты же за рулём?

-Как бы ни так? Нашёл дурака, садится после праздника за руль. Меня привёз сосед, мой должник. Ведь праздник ещё не кончился. Праздник всегда с нами.

-Это не ты сказал, а какой-то писатель, вроде бы он, Хемингуэй, что праздник всегда с нами.

-Дурак он, этот твой писатель! Но хрен с ним! Он не сказал самого главного. Что праздник мы можем устраивать для себя всегда, когда захотим. Но мы ленивы и час-то этого не хотим. А я, вот захотел и повёл тебя с Радиком к ней, к Гуле, и устроил праздник.

-Ты испортил всем праздник! Ольге и Свете, Радику, и своей Гуле. И мне – тоже!

-Зато у меня и у тебя, Игнатьич, тоже – был праздник.

-Гаяз, ты, ведь, не поэтому потащил меня к Гуле, что так сильно захотел увидеть её, облегчить страдания души. Ты решил устроить смотрины. Мир меняется, а человек – нет. Двести лет назад русский барин вёз соседа к себе, чтобы похвастаться новым имением, усадьбой, а потом этот вёз другого, чтобы похвастаться борзыми собаками. Если бы ты перед новым годом купил новую иномарку, то повёз бы меня не к Гуле, а в гараж.

-И к Гуле, тоже.

-Но сначала в гараж. Сейчас одни богатеют, меньшинство,

и перенимают привычки баринов и князей, а другие, большинство, беднеют и перенимают черты холопов, как Модест, и крепостных крестьян, как я.

-Игнатьич, ты не крепостной. Ты огрызаешься, можешь дать и сдачу.

-Правильно, потому что мой барин, Гаяз – либерал.

-Влюбленный либерал. А ты мужик, умный! Сразу раскусил, что я потащил тебя туда, чтобы похвастаться своей любовницей. Правда, красивая?

-Моя красивее!

-Ты врёшь, Игнатьич! Ну, не может быть у тебя, старика, старше меня на 13 лет, красивее её - Гули! Когда ты так говоришь, меня душит жаба.

-Почему не может? Может же, моя, раздолбаная шестёрка быть лучше твоей иномарки?

-Чем она лучше?

-Я, свою, бросаю где угодно, не закрывая, а твою уже пытались угнать. Ладно – спугнули. Но дверцу открыть, угонщики - сумели.

-Покажи свою бабу! Клянусь, что не буду предпринимать попытки увести её у тебя!

-Не покажу, хоть выгони с работы!

-Знаешь, что не выгоню. Основная нагрузка на тебе. А я не дурак, пилить сук.

-Гаяз, я, может, как и ты влюблён и думаю о ней с закрытыми глазами.

-Понимаю.

-Вспомнил случай про историю с учительницей.

-С той, Анной, у которой держал руку на сиське?

-Надо же помнишь! Да, с Анной Фёдоровной.

-Так расскажи. Но давай выпьем, только без тоста. Похоже, опять я сегодня нажрусь. Игнатьич, только ты доставь меня потом домой.

-У Эдика это лучше получается. Слушай:

..................................................................................................................................................

Дело было в конце учебного года. В последних числах

апреля. Перед тем, как выставить нам оценки. С мая нас отправляли на плантации, собирать чайный лист.

Была сильная жара. В тени за тридцать, а на солнце не знаю. Мы договорились с другом, Резо, что он приедет за мной на велосипеде. Пешком топать – было невмоготу.

После уроков я вышел на улицу, чтобы встретить его. Там было невыносимо жарко, и я вернулся в школу. В свой класс, чтобы сесть. Отдохнуть в тенёчке.

Смотрю, учительница, Анна Фёдоровна, тоже сидит за партой и подтачивает карандаш. Но неумело. Руки и белая кофта у неё измазаны грифелем.

-Анна Фёдоровна, давайте я вам помогу!

-Помоги, голубчик, помоги!

-Какие у вас руки грязные!

-А у тебя – чистые и холодные.

-Зато сердце горячее. Вот, смотри. –я схватил её руку и прижал к груди.

-Да, горячее, а почему ты вернулся?

-Думал о тебе.

-А я думала о тебе и просила судьбу, чтобы ты вернулся.

-А ты давно думаешь обо мне?

-С тех пор, как ты стал превращаться из мальчика в юношу. А ты?

-А я с пятого класса.

-И как ты обо мне думал?

-Сидел у тебя на коленях, и ты гладила мои волосы.

-А в шестом классе?

-А в шестом и седьмом немного по-другому, но уже с восьмого...

-Почему ты замолчал? Продолжай, мне интересно!

-А с восьмого класса у нас началось всё по-другому. Теперь ты уже сидела у меня на коленях.

-В каком платье?

-В разных. В тех, в которых ты вела уроки.

-А ты меня не раздевал?

-Один раз хотел, но ты не согласилась.

-Значит, я сидела у тебя на коленях, и ты гладил меня по волосам?

-Да, но вначале только по бёдрам, а потом уже и по волосам. Они, «там», такие маленькие и кучерявенькие. И нежные, нежные.

-А тебе было приятно?

-Да. Но сильнее было приятно тебе!

-Мальчик, а тебе хочется испытать это не в мечтах, а наяву?

-Очень!

-И я хочу испытать это!

-Тогда садись мне на колени!

-Но у меня руки в карандаше.

-Зато у меня чистые и я не испачкаю твои волосики. Садись!

-Нет, я вначале сниму испачканную кофту, и юбку!

-Какая ты красивая! Я много раз видел тела, обнажённых женщин, но такое красивое вижу впервые.

-Ты такой юный, милый, когда же ты успел увидеть так много обнажённых тел? Они были твоими любовницами?

-Не все. Только тех художников, картины которых были напечатаны в журналах или книгах.

-Значит, ты видел только картинки обнажённых женщин?

-Да, а где я мог увидеть настоящую? Никто из девок нашей школы не хочет давать. Только Аська Гулая разрешает подержаться за сиськи.

-А тебе нравиться за них держаться?

-Спрашиваешь?

-Тогда бери и держись. А я буду держаться за твой... Тебе хорошо?

-Ой, ой, ой!........

-Капцов, что ты положил голову на парту и стонешь?

Ты не заболел? Тебе плохо! У тебя слюни текут изо рта!

-Простите, Анна Фёдоровна! Такая жара, сморило, заснул.

-А почему стонал?

-Вот руку отлежал, мурашки. А приснилось, что прищемил.

Класс дружно хохотал. А мне было не до смеха. Кончил в штаны.

...................................................................................................................................................

-А ты что так, хохочешь, Гаяз, вроде это не я, тогда кончил, а ты!?

-Ты, интриган, Игнатьич, я уши развесил, слушаю, думаю, какой же он развратник, больше чем я, а это, оказывается у тебя было во сне?!

-Да, во сне. А у тебя не было?

-Это у всех парней бывает в этом возрасте. Поллюцией называется.

-Знаю, Гаяз. Могу даже точнее сказать: Поллю;ция (от позднелат. pollutio — марание, пачканье) — непроизвольное (иногда сопровождающееся сновидениями с объектом возбуждения).

-Но это нам старикам, Игнатьич, уже не грозит, нам за это остаётся только выпить. Наливай!

Мы выпили и закусили.

-Игнатьич, ты более пожилой, а, значит, более умудрённый жизненным опытом человек, как ты думаешь, со сменой власти, что нибудь изменится?

-Где ты увидел смену власти?

-Как, где? Алкаш, Ельцин-то ушёл?

-Я утром сидел на унитазе и размышлял.

-С газетой? Что, в туалете занимаешься политикой?

-Я газетой не пользуюсь! Туалетной бумагой. Нашей, челнинской. К тому же перенял хороший опыт мусульман. После газеты - мою задницу.

-Молодец! Теперь, я понял, почему ты не воняешь, когда я тебе вставляю клизму, а только играешь желваками на скулах.

-Туалет, для политики – самое подходящее место. Думать и размышлять. Два дела, которые не стоит там делать – это кушать и читать. И то и другое не позволяет по-лучить полное удовольствие от опорожнения желудка.

-Ну, и что ты там высидел, философ?

-Смена главы того или иного государства – значимая дата. Правда, когда наши «старики», в СССР один за другим «играли в ящик», ожидать было нечего! Когда пришла Генсука Михаил Максимовна Горбачёва, все оживились. И подавились.

-Ты объединил в одном лице Михал Сергеича и его жену - Раису Максимовну?

-Гаяз, представляю, что вместо тебя, сейчас, нашими организациями командовала бы твоя жена Оля? Я сразу бы сбежал!

-Я тоже! Это не бабское дело.

-Когда пришёл Ельцин, даже не так, когда привели Ельцина, чтобы за спиной алкаша творить беспредел, думающим людям было понятно. А сейчас, хоть меня застрели, я, пока, ничего не понял. Неужели, ты считаешь, что он сам отказался от власти? Ты чуть-чуть играешь, в шахматы. Мат - мне, тебе не поставить никогда, но что такое рокировка – ты знаешь. Фигуры меняются местами. Если, через некоторое время, он, новый президент Путин, станет шерстить правительство и свой аппарат, значит, перемены будут, только не известно в какую сторону, в плохую или очень плохую? А если нет, значит – нет. Поживём – увидим. Я не думаю, что Ельцин ушёл сам. Может, сам, но поставил своего ставленника, но, похоже – не дурака, как сам? А нам, Гаяз, один хер, сидеть в трюме и гадать, куда поплывёт корабль? Если в Америку, куда нос судна развернул Ельцин и его прихлебатели, то России – пипец! А если корабль будет дрейфовать в свободном плавании, как летучий голландец, то его попутные ветры, могут привести к какому-нибудь острову, где обитают бабы амазонки и тогда нам с тобой дадут по целочке.

-Игнатьич, я так и не понял, ты сейчас тост произносил или просто болтал?

-Тост я произнесу, если ты нальёшь рюмки?!

-Давай, в таком духе. А то, начнёшь о своих кавказских ишаках и орлах.

-Не все кавказские ишаки – станут орлами! Но и не все кавказские орлы стоят иного ишака! Орёл не придёт тебе на помощь в трудную минуту, как ишак! Но я не за это предлагаю выпить. Я предлагаю выпить за неё, ясновидящую Вангу!

-Может, тебе уже не надо пить!? У тебя крыша не поехала? Причём здесь Ванга?

-А, давай выпьем, потом расскажу!

Мы выпили.

-Знаешь, Гаяз, она, Ванга, сразу, сейчас, пришла мне на ум. Не зря! Перед Новым Годом, когда у меня была Каэтана,

-Новая баба?

-Дина, Ландыш, мне приснился сон, что я переводил её, Вангу, через дорогу, а она сказала мне, что он придёт и поднимет её, падающую женщину с колен.

-Дину?

-Откуда я знаю кого? Но в этот день ушёл Ельцин, и пришёл Путин. Если условно посчитать Россию за падающую, вставшую уже на одно колено женщину, то он, новый президент - Путин, должен её поднять.

-Игнатьич, ты много чего рассказываешь интересного, но такой херни, я от тебя не ожидал услышать. Россию так опустили, что ей больше никогда не подняться с колен!

-Мы, может, не доживём, но наши дети и внуки, возможно, и доживут.

-Я бы с тобой поспорил, но мы один хер подохнем. А ты, глупый мечтатель! Кто сейчас думает о России? Сейчас, главное – не упустить свой шанс!

-Ты уже ухватил ниточку и каждый день богатеешь.

-А, ты – нет? Когда бы была у тебя машина и ты строил бы дом? Это же, накопление богатства? Хер с ней, с этой политикой! Когда познакомишь с Диной?

-Наверно, никогда! У неё муж тяжело заболел, рак предстательной железы. Сейчас в Казани. И она с ним. Ей не до этого. Кстати, он был страшным б***уном и врачи сказали, что это из-за этого. А американские учёные сделали выводы, что если у мужика было более пятидесяти баб, то у него обязательно будет рак простаты. Вчера передавали по телеку, у султана Брунея Абдулы Баобаба II, тоже рак простаты. У него в гареме было 420 жён и наложниц. Мужику – 44 года.

-Ты не врёшь, Игнатьич?

-Проверь! Что мне врать. Я на той неделе пойду проверяться, в поликлинику. А ты давно проверялся?

-Никогда?

-У тебя, может, уже запущенна болезнь. Я, думаю, что и сам поймал от её мужа, через Дину?

-А что, эта болезнь, как триппер передаётся?

-Видимо, что-то есть?! Но не сразу, а постепенно. Я больше с Диной встречаться не буду. Могу уступить её тебе. Жаль, красивая баба! Красивее твоей Гули.

-На хер она мне нужна! Больше не заикайся о ней!

-Ты не хочешь в туалет?

-Не хочу!

-А я стал часто мочиться, Может, это признаки заболевания? Схожу, а ты пока, разливай!

-Не забудь помыть руки!

Я с трудом дошёл до двери и приступ смеха выплеснулся из меня. До чего же можно навешать лапшу на уши! А считает себя умным человеком. Зато больше не станет принуждать меня к тому, чтобы я познакомил его с моей Диной–Каэтаной. Я достал телефон и позвонил:

-Как дела Каэтана? Где ты?

-Подъезжаю к Лениногорску. Скоро встречусь с детьми. Соскучилась?

-Обо мне?

-Хазер! (сейчас, теперь, татарское). Прости, Санчо! Это у татар такое выражение! Разве какой-то мужик, даже писатель и поэт – заменит детей?!

-Нет, конечно! Прости, я тоже пошутил.

-Но, если бы я была сегодня в Челнах, то сама напросилась. А ты где? Какой-то шум?

-На работе. Но уже скоро поеду домой и сяду за книгу. Когда ты приедешь?

-Не знаю! Не делай из-за меня себе уразу! (пост –тат.). Пригласи подружку!

-Я буду ждать тебя, как Гойя, - Каэтану!

-Я тебя не слышу! Алло, Алло! Телефон отключился.

Понятно. Там же возвышенности и низины.

-Ты руки помыл?

-Какой ты мнительный? Сто грамм водки не жалко?

-Не жалко!

Я мыл руки водкой, а он поливал из моей рюмки.

-Теперь я лучшие куски пищи буду трогать первым, чтобы ты после меня не ел.

-Игнатьич, ты из всего стараешься извлечь выгоду.

-Только – из жратвы. Домой – не пора?

-Давай, посидим. Что я дома буду сидеть с Олей? Она только что звонила. Хорошо, что я не пошёл с тобой в туалет.

-По-городскому?

-Конечно! Проверяла. Я сказал ей, что если позвонит Игнатьич, пусть перезвонит мне сюда. Могу поспорить, что если ты сейчас позвонишь ей и спросишь где я, скажет – не знаю. Ни за что не скажет, что я здесь.

-Давай, попробуем!

-Алло, Оля, добрый день! Нужен Гаяз! Он дома?

-Добрый день, Игнатьич, а ты ему звонил?

-Телефон не доступен. В кабинет к себе он не собирался.

-Я тоже звонила. Не доступен. И в кабинете его нет.

-Во, бля, Гаяз! За твою конспираторшу нужно выпить! Твой телефон – не доступен, а в кабинете тебя тоже нет. Сказала, что она сюда звонила, а трубку никто не брал.

-Это же хорошо! Скажу ей, пьяным, что встречался с заказчиками, и они меня накачали. И твоя жопа будет чиста.

-Пусть бабы думают, что они нас – умнее!

Мы долго смеялись, а затем выпили.

Потом я позвонил Эдику, и он развёз нас по домам.

-Вань, ты всё время где-то шляешься и меня совсем не читаешь!

-Дневник, ты уже становишься похожим на старую сварливую жену, на которую муж перестал обращать внимания.

-А, что, разве не так?! Но дело не во мне. В ней, нашей Людмиле. Ты разлюбил её, поэтому она перестала тебя интересовать, в моём лице. Это из-за этой испанки?

-У меня нет испанки!

-Сам говорил - Каэтана – испанка. Ты её любишь?

-Так, как ты забыл запах чернила, так и я забыл запах весны, а значит – любви. Любовь не может длиться вечность. У неё есть свои сроки.

-У меня нет сроков. Я любил, люблю и буду всегда любить мою Людмилу! Это ты иуда, предатель! Не открывай меня больше, козёл!

-Твоя злость меня распалила и я, назло тебе, сейчас, стану тебя читать! Только выпью рюмку.

-Тогда, дай понюхать и мне. Я, когда нюхну спиртное, становлюсь сентиментальным. Вань, а без этой дуры, кошки Наташки, всё же – хреново! Может, возьмём котёночка. Мы бы с ним игрались. И я рассказывал ему о ней, Людмиле.

-Нет! Я не хочу больше связываться с кошками. К ним также привыкаешь, как и к женщинам.

ДНЕВНИК. ДИПЛОМНАЯ. РАБОТА,

7 января. Воскресенье.

Вот и Новый Год прошёл. Скучно и однообразно. Вдвоём, с матерью. Алка была у кого-то из своих школьных друзей. Пришла под утро пьяненькая и весёленькая. У нас с матерью была бутылка шампанского. Официально. Неофициально – две. Одну купила я и припрятала. И попивала, чтобы не видела мать. Но старух не обманешь. Она всё равно догадалась. Разговаривали обо всём. Мать рассказывала неизвестные истории об отце и своей жизни. А я немного об ИШАКЕ, как он бегал с козлятами. Мы смеялись. А затем мать сказала, что он несерьёзный парень, проще – придурок. Нормальный парень не может вести так себя в общественном месте, техникумовском сквере, рассказывая, запрыгивать на скамейки. Мне больше ни-чего не захотелось ей рассказывать.

Приглашала Лорка, сказала, будет её хахаль и две пары, если я пойду, то пригласят ещё парня. Но я не понадеялась на себя, побоялась, что сорвусь с катушек. Правильно, что не пошла. Становлюсь «старой девой». А как хорошо нам было бы вместе, если бы у нас была белая полоса. Надо забыть это дурацкое слово. Полос уже никаких не будет. Если он настоящий кавказец, пусть меня украдёт. Вот была бы сенсация! Людку Грищенко – украли!!! Кто? Капцов! Надо сказать Лорке, пусть она подаст ему эту идею. Дурость какая-то. Ну, его к чёрту думать о нём!

3-го января начались занятия в техникуме. Какие занятия? Вначале сдавали отчёты по практике, а затем нам выдали дипломные задания.

Оба курса разбили на три группы. Бо;льшая работает в старой библиотеке на втором этаже. Там 30 человек. А две по 15 в двух разных аудиториях. Я в аудитории, а он в библиотеке. Его кульман стоит рядом с Нинкиным. Вернее, это Нинка примазалась к нему и он ей помогает. Я, иногда, прихожу к Нинке, и мы разговариваем, но ничего конкретного.

Он пару раз приходил, пытался наладить отношения, но я отворачивала нос, а потом плакала.

К нам в комнату он не ходит. Иногда вечерами пропадает. Или уезжает к брату? Или у него есть краля? Иногда, смотрит на меня мутными глазами, с укором. Сам виноват. Не надо было приходить к нам домой пьяным. По-прежнему ходит в спортзал. Постоянно в руках книжка. Профессор кислых щей. Нинка, как-то сказала, что если бы не Капцов, то ей была бы жопа! Может, мы ещё сбежимся? Дай-то бог! Заболеть что ли? Чтобы он меня лечил. Как когда-то.

С дипломной работой проблем нет. Помогаю Алке и даже консультирую Вадима. С ним у нас совершенно ничего нет. Ни отношений, ни чувств. Как-то зашёл ИШАК, а я, чтобы его позлить, пошла к Вадиму, мы в одной группе. Вано, так и ждал минут пятнадцать, пока я наглядно флиртовала с Вадимом. Всё ждала, когда он разозлится и убежит. Но он – не убежал. Дождался. Лицо было совершенно спокойным, желваки не бегали из стороны в сторону, как всегда во время моих выкрутасов.

-Что ты хотел?

-Абсолютно, ничего. Ходил в буфет и принёс тебе шоколадку.

Он выложил на стол плитку шоколада.

Глупая мысль пришла сразу. Умные мысли всегда запаздывают, потому, что плетутся в хвосте глупых.

-А можно, я половину шоколадки отнесу Вадиму?

-Конечно, можно! Она уже твоя и ты вольна распоряжаться ею, как угодно. Только Вадим прижимистый парень и обязательно отнесёт своей невесте. У него, говорят, скоро свадьба? А, может, это только слухи? Ты, отнеси, пока, я посмотрю этот женский журнал у тебя на столе.

Это было второй пощёчиной мне, за время нашего знакомства. Он и на этот раз врезал мне по полной, без рукоприкладства. Словесно. Язык у него – острый.

Но, на этот раз, моя умная мысль - опередила глупую.

-Обойдётся! Я лучше съем шоколадку с тобой.

Я разломила шоколадку пополам, и дала ему, но он отломил от своей половинки две дольки, затем их тоже поделил и одну поднёс к моему рту.

-Ты хочешь, кормить меня, как ребёнка, из своих рук, при всех?

-Мать кормит ребёнка грудью при всех, не стесняясь, потому, что все знают, что это её ребёнок, а весь техникум, знает, что я тебя люблю! А ты меня – нет. Можешь не есть! Этим ещё раз докажешь, что ты не мой ребёнок, то есть не моя девушка. И ещё! Руки у меня – чистые.

Я машинально открыла рот, и он вложил дольку шоколада, а вторую себе. Мы жевали сладкое и улыбались. Как же было хорошо! Хорошее настроение не покидало меня до вечера. Если бы он ещё раз вошёл в аудиторию, я бы предложила вечером вместе погулять или сходить в кино. Но он больше не появился. А я сама – не решилась. Дура. Его часть шоколадки - отнесла Алке.

14 января. Воскресенье.

Дипломная работа делалась быстро, а время бежало ещё быстрее.

В начале прошлой недели получила странное письмо. Напечатанное на машинке, даже адрес на конверте. А в нём осенний красный кленовый лист, похожий на сердце. Такое романтическое письмо мог прислать только он, мой ИШАК, Вано, мой миленький Ванечка. Помню, когда он меня усиленно обхаживал, как голубь голубку, то пачками приносил книги, ясно, что это были предлоги, чтобы встретиться со мной. Он рассказывал бегло, о чём книга. Запомнила один диалог?

-Люд, Стивенсона читала?

-Может, читала, не помню! О чём, там?

-У него много книг, но мне больше всех нравится «остров сокровищ», про пиратов.

-Вроде был такой фильм, но я не смотрела.

-Да, у нас его выпустили до войны, Кажется, даже без звука, а затем озвучили.

На книгу, почитай!

-Была бы эта книга о любви?!

-Там о любви тоже есть. Немного. В книге пираты присылают друг другу чёрные метки, предупреждения о том, что он будет убит, а один возлюбленный присылает красную метку своей подруге.

-Хочет убить её за измену?

-Тоже предупреждение о том, что он её любит.

-Мог бы сказать словами.

-Она была далеко от него. В ста милях.

-А ты бы, наверно, сказал словами?

-Я трус! У меня не хватает смелости.

Потом, читая книгу, так и не встретила в ней, где парень посылает красную метку девушке. Значит, он мне тогда наврал, романтик! Зато прислал сейчас. Целых пару часов перечитывала. Позже не выдержала и показала девкам. Какие только не были предположения. Алка, сказала, что написал Вадим, Лариска, что Костик, а Нинка переплюнула всех и сказала, что мой неизвестный поклонник. И только я одна была твёрдо уверена, что такое письмо мог написать только он – Вано. И на следующий день я мигом всё выяснила, когда пошла, посмотреть, кто же такой Сенека? В библиотеке увидела машинку, а в мусорном ведре – осенние засохшие листья. С одной стороны было немного обидно, что это послание не от красавца – неизвестного поклонника, а с другой – приятно, что это прислал он, мой Вано, тоже красавчик.

А потом, когда Нинка, собираясь, на вечер, сказала, что он послал меня к чёрту, психанула и вместе со всеми, кроме Алки, пошла на вечер. А там, слетела с катушек, и чуть не отдалась незнакомому красавцу Серёге, если бы он не стал вести себя со мной в конце грубо.

Дневник мой скудеет. Писать приходится мало. Жизнь проходит мимо меня. Вот помиримся, и всё наладится. Но для этого нужно совсем немного. Подойти к нему и взять за руку. Он всё поймёт без слов. Потому, что любит.

20 января. Суббота.

Сегодня, вечером, мать встретила пирогами. Накануне к ней приходила Володькина мать. Принесла бутылку вина, и они обсуждали нашу дальнейшую жизнь с ним. Ему осталось служить семь или восемь месяцев. Даже гадали где и как устроить свадьбу. Когда мать, за чаем, об этом рассказывала, Алка слушала с таким вниманием, словно это не я должна выйти замуж за Володьку, а она. А мне было безразлично. Я думала, о том, какие вкусные пироги. И о том, с кем он сейчас? Не Володька! На него, хрена Володьку, мне было плевать! Я думала о нём, о милом Вано, о его, ещё немного сохранившемся, кавказском акценте, о мягкой подающейся шевелюре, о слегка начинающихся залысинах, о нежных и тёплых руках, о сладких и сочных губах и о его заразительном смехе.

-Ванечка, а ты начинаешь лысеть! –как-то беззлобно сказала я, гладя его по волосам, когда мы пили чай вдвоём, у нас в комнате.

-Людочка, подставь ушко, я скажу тебе по секрету.

-Ты хочешь, чтобы я наклонилась к тебе, а ты меня поцеловал?

-Я, обманув тебя, не получу радости от поцелуя, а вот если ты сама подставишь мне губки, будет совсем другое дело.

-Хорошо, подставлю, но если ты рассмешишь меня.

-Ну, так подставь ушко, я открою большой секрет.

-Говори громко. Здесь никого нет!

Он перешёл на шёпот и сказал:

-Не выходи замуж за этого студента Капцова, он профессором не станет, а лысым, к сорока годам станет, как и его отец!

Я захохотала.

-Видишь, опять я проиграла. Ты меня рассмешил. Теперь тебе придётся меня целовать.

Мы сидели рядом на стульях. Я наклонила к нему голову, и мы слились в долгом сладостном поцелуе.

А потом я спросила:

-Правда, что у тебя папа – лысый?

-Люд, увы, но это один из законов природы. Волосы мальчикам передаются чаще всего от отцов, а девочкам от матерей, я где-то читал об этом. Может, это и не так, но в нашем роду – так. У отца ещё есть волосинки на голове, а у брата – голый череп.

-Я видела твоего брата мельком с полгода назад. Он проехал мимо столовой и подъехал к твоему подъезду. А потом я, с девчонками, увидела, как ты сел в машину и вы ещё раз проехали мимо. Нинка, тогда сказала:

-Брат, Вано похож на Хрущёва. Такой же лысый.

А Нелка, добавила:

-Людка, не упускай возможность, может Хрущёв их дядя?!

Мы долго тогда в столовой смеялись.

-Зато у тебя сейчас, красивые мягкие, нежные волосы, а у меня жёсткие. Даже бигуди их не берут.

-Но, зато у тебя волосы пахнут сразу всеми цветами. Я вначале, думал, что ты их мажешь каким-то кремом и, однажды, чтобы проверить, провёл по ним рукой, а затем руку протирал чистым белым носовым платком, но на платке никакого следа от крема не было.

-Всё шпионишь за мной!

-Потому, что люблю!

-Ты - второй, кто мне об этом говорил.

-Что - любит? А кто был первым?

-Люблю, он мне ни разу не сказал, но сказал, что мои волосы пахнут всеми цветами. Он тогда врать не мог, потому, что его все чувства были обострены перед смертью. Так говорил тогда Флорин, саксофонист.

-Ты о нём часто думаешь?

-Совсем не думаю. Но иногда, как сейчас, что-то мимолётное всплывет, и я вспоминаю о нём. Прошлого, ведь из головы не выкинешь! А насчёт волос всё это ерунда! У нашей матери жидкие волосы, а у нас с Алкой - красивые.

Счастье – не в волосах. А в жизни. Как она сложится. А насчёт детей, мы станем клепать девочек, тогда у всех, у них, будут красивые волосы.

-И, хотя бы, одного мальчика. А то я дома, буду, как петух в курятнике, один в женском обществе.

-Люд, ты не слышишь, что я тебе говорю?

-Мам, откуда ей слышать? Она уже в фате и белом свадебном платье танцует с Володькой у себя на свадьбе, или голой лежит с ним в брачной постели.

Я, молча, встала и пошла, делать запись в дневнике.

Затем читала, а когда стали уставать глаза от тусклого света, снова стала думать о нём.

Вспомнился случай, когда он меня лечил, и я заснула, он, оказывается, постирал мне трое трусиков и лифчик и повесил их на калорифер, а мы, с девчонками, договорились, что интимные вещи не будем сушить на батареях, так, как часто приходят в комнату парни. Нелка, как всегда, подняла вой, но когда до меня дошло, чьи это трусики, не могла, же я, всем сказать, что это он постирал их и повесил там сушиться. На следующий день я спросила?

-Зачем ты постирал мои трусики?

-А что здесь такого?

-Не принято, чтобы мужчина, тем более парень, а не муж, стирал женские принадлежности!

-Кто тебе сказал эту чушь! Это заблуждение. Если бы мы были мужем и женой и жили бы в Индии, попробовал бы я не постирать твои трусики, и всё бельё, ты бы...

-Продолжай! Что ты замолчал?

-Ты бы своими трусиками на хлестала мне по морде, а потом три недели не давала бы мне!

-Пищу?

-Да, сладкий пирожок, что между ног.

Мы долго хохотали, а затем я спросила:

-Ты, эту историю с индийскими мужчинами выдумал?

-Это чистая, правда. В Индии, стирают бельё только мужчины. Я, когда впервые увидел в индийском кино – удивился, а затем об этом прочитал в энциклопедии.

Мир настолько разнообразен и удивителен, что мы не знаем и тысячной доли о нём.

Неужели он так меня любил и любит? Если бы он болел и я пришла бы к нему в комнату, ни за что, не стала бы стирать его грязные трусы. Значит, я его – не люблю! А, может, люблю, но слушаю голос не собственного сердца, а голоса мамочки и Алки.

21 января. Воскресенье.

Вчера не хотела делать запись о его чёрном костюме. Сегодня решила записать. Потом забудется.

У нас, каждая новость разлетается мигом. Если раньше, во время учёбы, у каждого было много своих проблем: лекции, зачёты, стипендия, двойки и так далее, то сейчас – одна проблема – дипломная работа. Но каждый уже определился и, вычерчивая линии зданий и сооружений на листах, параллельно молол языком. Сплетни разносились моментально. Вначале все крутились вокруг одной темы – Марата и Розы, но евреи, всё равно находят пути к сближению. Теперь это была уже «сладкая парочка», или «не разлей вода». Они всегда были вместе. Или Марат у Розиного стола, или Роза у кульмана Марата. Затем поступила очередная новость, что женится Вадим, на той девушке, с которой встречался, у которой папа и мама, большие городские шишки, как и у самого Вадима. Деньги всегда липнут к деньгам, мне ещё в детстве говорила мать.

А затем, после того техникумовского вечера, где я блистала, танцуя со всеми техникумовскими самцами, красавцами и городскими жеребцами, часа полтора обсуждали меня, даже не стесняясь, что я слышу разговоры, а затем, когда появился Вано в новом шикарном костюме-тройке, разговоры переключились на него. Первой, конечно, прискакала Нелка. Теперь уже языки перелопачивали наши кости вместе, хотя мы и не умирали с Вано. Я в дебаты не вступала. Зачем портить себе нервы. Особенно

усердствовали Валя Шестак и Казимирова Аня, обе с нашей группы. Две ведьмы. Хотя, возможно, я для них тоже была в ранге Бабы Яги или болотной Кикиморы.

Я взяла карандаш и подошла к нашему старосте, Коле Чепыжко.

-Люд, я тебе ничего не могу рассказать о Вано. Заходил в читальный зал, отметил отсутствующих, увидел, как Нинка с Вано шепчутся и хохочут и вышел. Но твой кавалер, сегодня такой нарядный и красивый!

-Колюш, я подошла к тебе, чтобы ты подточил карандаш, и совсем не просила рассказывать о своём бывшем хахале, как все говорят, а ты не хотел обидеть меня и вежливо назвал его кавалером.

-Давай карандаш! А что же ты не заглушала свои локаторы, когда я рассказывал о нём, а, наоборот, с упоением слушала? Почему сама не сходишь посмотреть?

-Ты говорил, а я слушала. Поезд ушёл. У тебя есть девушка?

-Расстался. Пока, нет! А почему ты спросила?

-Ты - свободен, я – свободна, может, закрутим?! И сыграем свадьбу. Какие сплетни начнутся!

-Иди-ка ты, Грищенко, лучше к своему Капцову и не баламуть меня!

-В общем, я поняла, что ты послал меня на три буквы. Я туда и пойду. Только возьму карандаш. Спасибо, родной, Колечка.

Нет, к Вано я не пойду! Не стану унижаться! А к его соседке, Нинке я могу. Я к ней часто приходила. Надо придумать причину. У меня есть одна статья, правда, для её диплома, как змея к обеденному столу. Но она всё равно не поймёт. Я взяла вырезанную статью из строительного журнала и пошла к ним.

Я даже не заметила, в чём Нинка одета, хотя, утром и видела её, в комнате. Всё внимание я обратила на него.

До чего же одежда красит человека! А говорят, что человек красит одежду? Всё это враки! Он был – красавцем.

Ну, прямо - веди под венец! Его и, конечно, меня! Хотя я и не в свадебном платье.

Это я произнесла громко и многие в зале слышали. Он, наверно, подумал, что я пришла с хлебом, а я пришла с мечом. Зачем я, дура, это делаю?

-А, мы, Люд, почти шёпотом сказала Нина, потому, что они, с Вано, видимо, уже привыкли к шептанию, собирались к тебе вернее, я к тебе, а Вано в буфет. Теперь, пойдём туда вместе. Вано решил угостить нас чаем с шоколадкой.

-Что, Капцов, так обеднял, что не способен купить бутылку вина, чтобы обмыть свадебный костюм? Я могу выручить деньгами.

-Люд, у меня есть и вино и даже коньяк, я мог бы угостить, но ты не любишь пьяниц.

Я - покраснела. Мои все поддёвки были грубыми и вульгарными, а он поддел меня тонко, дипломатично. Даже мне, самой понравилось. Хотя, по его лицу было видно, что ему противно наносить болезненные уколы любимому человеку.

-Пошли в буфет, Люд. Я хочу шоколадку! – сказала Нинка.

-Идите! он пригласил тебя, а не меня.

Его уже начинала бесить моя жеманность. Он схватил нас под руки и поволок в буфет. Навстречу шли два преподавателя и я перестала выпендриваться.

-Костя, современные парни не то, что были мы, одной ему мало! –сказал один из преподавателей. Они засмеялись, и мы прошли мимо друг друга.

Потом, он подарил мне два ожерелья и духи, а я была очень рада, но как всегда выпендривалась. Но самым большим подарком были его слова, что он вместе с костюмом сшил на заказ для меня свадебное платье и фату.

Безбожно врал, говоря, не смотрел мне в глаза, но мне всё равно было приятно.

А затем, когда он бегал в себе комнату за вином, для Нинки, она показала мне копию письма, которую случайно нашла в его папке. Дура, лучше бы она мне его не показывала! Отняла маленькую надежду, один процент из ста, что это кто-то другой, такой же красавец, как Сергей или Флорин. Женщина без мечты, что птица без крыльев. Я не знаю, где это вычитала, а может, только что придумала сама.

Нет, надо налаживать отношения с ним. И ... А, что дальше? И выходить за него замуж. Но, мамочку сразу стукнет кондрашка, а, Алка перестанет со мной разговаривать.

Вспомнился такой случай, мы всей комнатой обсуждали какой-то возникший вопрос и никто точно не знал на него ответа.

-Был бы сейчас, Вано, сразу бы решил наш спор.

-У Людки – Вано самый умный! – ответила Нелка.

-Нел, он и есть самый умный из группы.

-Людочка, держись за своего умного, где ты найдёшь ещё такого дурака, который так страдает по тебе, сучке?!

Все начали хохотать.

У этой глупой деревенской сплетницы, порой рождаются философские мысли. Как она была права тогда?! Где я найду ещё такого, как Вано?

Я положила руки на дневник, а голову на руки и устремила глаза вдаль. Любимый, где ты? Где ты, там, вдали? Вдали – любви. Почти – рифма. Это же концовки строк стихотворения?! Попробую сочинить. И я стала строчку за строчкой искать и находить. А потом переписала и отшлифовала и вот, что получилось:

Любимый! Ты, сейчас, вдали

И обо мне не вспоминаешь,

Не говоришь мне о любви,

Другую страстно обнимаешь.

Другую ты к себе прижал,

Она призывно к тебе жмётся,

Ты ей вонзаешь свой кинжал,

Она покорно отдаётся.

У вас любовь! Сплошная страсть!

А мне тоскливо, одиноко!

Хочу к груди твоей припасть,

Чуть прислонится. Как сирокко,

К тебе я ветром прилечу,

Не прогоняй меня, любимый!

Слова любви я прошепчу,

Ты мой лишь, Ангелом хранимый,

Ты не отталкивай меня,

Тебя люблю я всех сильнее,

В душе, твой образ лишь, храня,

Вот нет тебя и мне больнее.

Коль повернём мы реки вспять,

Прогоним чёрные все тучи,

Любовь вернётся к нам опять,

И станет яростней и круче.

Ты приходи! Я стану ждать,

Я стану вновь твоей голубкой,

Тебя любить и обнимать

Но с «голубкой» больше ничего не рифмовалось, кроме, как «юбкой». И я написала концовку:

И всё отдам, что есть под юбкой!

Нет, это вульгарно! Надо найти другое слово и переделать. И слово прилетело само собой - «хрупкой».

Ты приходи! Я стану ждать,

Я стану вновь твоей голубкой,

Тебя любить и обнимать

И буду вечно - нежной, хрупкой!

Мужики любят нежных и хрупких баб, но больше любят то, что у них под юбкой. Пусть всё останется, как есть. Если мы поженимся, я обязательно дам Ванечке почитать дневник, чтобы он увидел, какие красивые стихи я ему посвящала.

25 февраля. Воскресенье.

Сегодня с утра, мать заставила нас с Алкой копаться на участке. Готовиться к новому сезону. Алка ворчала, а затем, когда мать отошла, сказала:

-Наконец-то, скоро я разъе.....сь с этим долбанным огородом!

Я зажала рот и хохотала, потому, что услышать из уст Алки мат, равносильно тому, чтобы послушать «Аиду» в Большом театре. Хотя, в Большом театре я не была, а оперы – не люблю! Оперетты пару раз слушала или смотрела, и они мне понравились.

-Алл, нам-то будет хорошо без огорода, а каково матери трахаться одной с ним, ты не подумала?

-Пусть не трахается! Кто её заставляет? Или приведёт мужика.

-Ты зря радуешься! В Горловке два железобетонных завода и полигон. Нас могут оставить и здесь. И тогда огород - вечная наша мука.

-Тебя могут оставить. У тебя не будет красного диплома. А у меня будут спрашивать, куда я хочу.

-Откуда ты знаешь?

-Мне Петухов говорил. Оценки же уже всем выставлены. И у меня одной – все пятёрки. А уж диплом я, худо-бедно – защищу. А потом, коллектив преподавателей, разве упустит такую возможность - выпустить специалиста с красным дипломом?

-А если будет такая возможность, ты действительно выберешь другой город?

-Однозначно!

-Тогда и я попробую хвостом прицепиться к тебе.

-Люд, как получится. Но я почему-то думала, что ты руками и ногами будешь цепляться за Горловку. И наш дом здесь, и Володькин.

-Причём здесь Володька и его дом?

-Замуж за него ты собираешься, а не я!

-Пошли вы на х....й, со своим Володькой!

Пока Аллка стояла с открытом ртом, удивлённо, глядя на меня, я сбросила рукавицы и ушла в дом.

Минут через двадцать пришла и Алка. Она итак не любила копаться на участке, а тут предлог, Людка – смылась. Я вновь надела рабочую одежду и вышла помогать матери.

-Доченька, вы – поссорились?

-Нет, с чего ты взяла?

-Я видела, как ты сбросила рукавицы и убежала в дом.

-Замёрзла.

-Но уже конец февраля, всего два градуса мороза и солнце немного греет. А вы не ссорьтесь! Вас – двое. Должны друг другу помогать.

После короткого молчания она спросила:

-Доченька, а письмо от Володи давно было?

-Мам, тебе нравится Володя?

-Да! Хороший, красивый, здоровый парень. Не курит и не пьёт. Даже внешне, немного похож на моего первого парня, который ухлёстывал за мной.

-Вот поэтому он тебе и нравится. А мне нравится другой!

-Да, доченька, видимо, этот армяшка крепко тебя зацепил!? Сохнешь ты по нему.

-Он – не армяшка! И не грузин! Русский парень.

-Все они там, на Кавказе – чурки! Спекулянты проклятые, дерут с нас здесь втридорога.

-Вы, с Алкой договорились, что ли, что достаёте меня, сегодня, вашим Володькой?

-Ничего мы не договаривались.

-Мам, не напоминай мне больше о Володьке! Если он так нравится тебе, то выходи сама за него замуж или выдай Алку!

-Ты, что сдурела совсем?

Я ушла в другой угол огорода и с яростью стала работать там.

Прошёл целый месяц, как я совсем ничего не писала в дневнике. Просто записывать было нечего.

С Вано, мы почти не общаемся. Видимся или когда он заходит к нам, под каким-нибудь предлогом, чаще всего к старосте Чепыжко, или Валерке Лучко, со своей комнаты. Витя Камнев с их комнаты - в другой аудитории. Или я бегу к Нинке, под любым предлогом, когда мне невмоготу и хочется увидеть его. Ведь ему тоже, не терпится увидеть меня. Мимолётные взгляды, которые он бросает в мою сторону, когда он приходит, говорят об этом. А мне хочется подбежать к нему и броситься на шею. Вот, была бы комедия, если бы это произошло. Но у нас столько гонора, что нам это не позволительно. А проще, в нас столько говна, что из-за него, лишаем себя, друг друга, счастья! Но больше виновна я. На выходные он исчезает. Нинка сказала, что он работает у брата в таксопарке – ночным сторожем. Когда я спросила у Валерки, он посмотрел на меня, как на дурочку, улыбнулся и сказал, что ничего не знает. Значит, Вано наврал Нинке. Деньги на костюм ему дали или брат или – родители.

На вечера я больше не хожу. Боюсь, вдруг появится Сергей. Второй раз я перед ним не устою. Тогда, во время танца, моё тело само тянулось к нему. От него исходят волны страсти. Прижмёт, и сама скажу, чтобы увёз меня к себе.

Однажды, когда до техникума работала на заводе, в конструкторском отделе, две женщины, коллеги, лет по сорок, болтали, а я слушала.

Одна из них сказала, что главное отдаться первый раз тому, кто притягивает тебя всем телом, под которого сама хочешь лечь, или кого любишь, а потом можно жить и с не любимым человеком.

Лучше отдаться первый раз любимому! И жить всю жизнь с любимым. Пока, Вано! Пойду читать книгу.

ВОСПОМИНАНИЯ. ЭДИК.

Утром раздался телефонный звонок.

-Капцов, слушает.

-Игнатьич, какие планы на сегодня?

-Жду Эдика, и едем по объектам. Вначале Челны, как обычно, затем – Елабуга.

-Отменяй всё! Ты мне нужен. Подъезжай к офису, и ждите с Эдиком меня там.

Минут через двадцать, после нас приехал Гаяз.

-У тебя есть чем заняться в моём кабинете?

-С собой обмеры нового объекта. Могу заняться сметой.

-Вот и занимайся. Но главная твоя цель – сидеть на телефоне. Если позвонит Оля, ты не знаешь, где я. Свой мобильник я оставляю у тебя перед носом. Но прежде поз-воню по нему Оле и сразу смотаюсь. Отвечай только на звонки Оли. Скажешь, уехал и забыл телефон. Я, кажется, влип! У меня начался простатит.

-Ты, что врач? Определяешь у себя болезни?

-Ты, помнишь, рассказывал, что если было свыше полсотни баб, то начинается простатит, а затем рак. Как муж, у той, твоей шлюшки Дины? Ты с ней встречаешься?

-Давно её не видел. На днях говорил по телефону. По её словам, муж в плохом состоянии. Больше месяца не протянет.

-Я срочно поехал на консультацию, к знакомому хирургу, Кстати, живёт в твоём доме.

-Живёт, какой-то хирург в шестом подъезде, но я с ним не знаком. А что у тебя?

-Рези, боли, моча жёлтая и не выходит, как обычно, а струйками и яйца покраснели.

-Ты рано начал их красить! До пасхи же ещё далеко!

-Какого хера, ты ржёшь? Мне не до шуток!

-Гаяз, все признаки рака простаты! Если только не триппер?

-Если получится, сегодня пройду обследование. Эдика с машиной я у тебя забираю. Свою не взял понятно почему. В твоём распоряжении холодильник. Но там, кроме водки ничего нет. Можешь, понемногу, глотать, но не упивайся!

-Ты меня пьяным видел?

-Молчу, молчу.

-А что сказать бухгалтеру Валентине, она к десяти, как обычно появится?

-Не появится. Я вчера отпустил её на пару дней. Всё я улетел.

-Значит, с Гулей у тебя, теперь - облом?

-Похоже, что да!

-Уступи её мне!

-Хазер! У меня, может, ничего и нет.

-А, если есть, уступишь?

-Посмотрим?

Они с Эдиком уехали. Смету я, почти сделал вчера дома. Оставалось переписать на чистые бланки, а затем перепечатать и подсунуть в нужный момент, заказчику, когда у него будет мало времени, чтобы проверить. Цифры я всегда завышал, по мере возможности, а затем не знал, как списать материалы.

Минут через десять, зазвонил телефон Гаяза.

-Здравствуй, Игнатьич! Дай трубку Гаязу.

-Здравствуй, Оля! Не дам. Он пять минут назад уехал с заказчиком на мензелинский объект, а телефон, видимо, забыл. Считай, часов пять его не будет. Если что, звони сюда. Я здесь буду до его приезда. Делаю смету.

Ещё минут через десять она позвонила, но уже по городскому. Проверяла. Теперь можно и «отовариться».

Я выпил рюмку и позвонил Эдику.

-Где вы, Эдь?

-Я в машине, а Гаяз, в поликлинике. Заехали с ним в магазин, он взял три бутылки коньяка. Видимо, пьют?!

-Бутылки для взятки. Если, что звони. При случае, поешь, без меня.

-А ты?

-Здесь полный холодильник жратвы. Захочу горячего, схожу в столовую. Ты заправился?

-Пока нет! Но деньги на заправку он дал.

До обеда, до двенадцати, Эдик больше не звонил. А Ольга, ещё раз пять по разным телефонам.

В первом часу она позвонила снова, по мобильнику Гаяза, в тот момент, когда я после очередной рюмки закусывал.

-Извини, Оль, сейчас прожую, а то полный рот.

-Обедаешь?

-Если, честно, то закусываю. Ограбил твоего мужа на пару рюмок. Он сам всё равно не нальёт.

-Пей, сколько хочешь! Я разрешаю. Чем больше выпьешь ты, тем меньше ему достанется.

-Жалеешь своего благоверного?

-Он, конечно, благо, всё в дом прёт, но – неверный!

-В смысле – татарин, который не почитает Аллаха?

-Аллаха он почитает, во время уразы всю ночь жрёт, после сытных завтраков и обедов, а «неверный» - в смысле того, что – б***ун!

-Оль, я за ним такого не замечал! Ты наговариваешь.

-А, как ты можешь замечать? Ты же не его жена! И, к тому же, покрываешь шефа.

-Я – не такой? В смысле никого не покрываю и не – б***ун.

-Я тебе так и поверила, что у тебя нет бабы! Помнишь, на новый год всех рассмешил, когда сказал насчёт халяльного мяса? (Халяльное мясо тогда, если животное зарезал мусульманин).

-Забыл, Оль, старею.

-У всех были кислые рожи, после вашего прихода. Ты взял кусок баранины с общего блюда и спросил у Гаяза:

-Гаяз, мясо – халяльное?

Гаяз замешкался, потому, что не знал. Мясо заказывала я.

-Почему ты спросил, Игнатьич? Ты же не мусульманин.

А ты ответил:

-Меня, ночью за шиворот поднял Всевышний и сказал: «-Если ты, неверный, завтра, у Гаяза, будешь есть не халяльное мясо, у тебя весь год не будет стоять!

Радик, тогда выскочил из-за стола, с набитым ртом, а Светка от смеха повалилась на диван.

Все хохотали, но потом твои, ничего не значащие слова, стали предметом ругани. После очередной рюмки, Радик, сказал:

-Теперь я понял, почему у меня, то стоит, то – не стоит. Я ем, то халяльное мясо, то нет.

А Светка, сразу парировала:

-Он у тебя никогда не стоит, хоть от халяльного мяса, хоть от халяльной рыбы.

Шутка получилась злой и грубой. Я поняла, что Радик не зря её, временами, мутузит.

-Оль, ты до сих пор считаешь, что это я тогда взбаламутил мужиков, чтобы уйти?

-Считала, теперь нет. Но хорошо, что был у нас на Новый Год! Было намного лучше, чем всегда.

-Я, тогда так не хотел уходить! Хотелось побыть в домашней обстановке,

на семейный праздник – Новый год.

-Почему ты не женишься?

-Не на ком.

-Хочешь, познакомлю!?

-С подругой?

-С коллегой по работе.

-Оль, а давай сделаем Гаязу сюрприз!

-Какой?

-Я скажу ему, что познакомился с двумя красавицами и они согласились придти ко мне. Мы с Гаязом накроем стол, и ждём. Звонок в дверь. Он открывает и...

-И падает в обморок.

Она секунд тридцать хохотала в телефон.

-Мне такие сюрпризы не подходят.

-Мы с тобой так долго никогда не разговаривали. Тебе, как и мне, лень работать?

-Обеденный перерыв. Все в столовой, а я ношу еду с собой. Всё! Передай Гаязу, что я звонила.

-Оль, не говори ему о нашем разговоре.

-Сама хотела тебя об этом просить.

Через пару часов вошли Гаяз и Эдик. Эдик плёлся сзади с двумя пакетами.

-Гаяз, я пока не нужен? Съезжу, пообедаю.

-Ты, что охерел? Для кого мы купили столько жратвы? Правда, твоего отца кормить бы сегодня не стоило, но я – добрый! Иди, мой огурцы с помидорами. А мы, пока остальное разложим на столе.

-Гаяз, ты на меня обиделся за то, что плохо исполнял роль секретаря, отвечая через каждые полчаса на Олины звонки?

-С этой ролью ты справился хорошо, в этом я не сомневаюсь, но, ты, подлец, сделал из меня посмешище!

-Говори конкретнее!

-Ты мне навешал лапшу на уши, что если у мужика было более 50 баб, то обязательно будет простатит, а затем рак простаты.

Ты знаешь, как эти козлы, хирурги надо мной ржали?! Я был готов сгореть со стыда. А оказывается, всё наоборот, кто мало трахает у того простатит бывает чаше, ну, там и другие причины.

-Так тебя обследовали? Всё нормально?

-Визуально, да! Взяли анализы. Но 95 процентов, что у меня всё нормально. Результаты анализов будут позже.

-Послушай, я же не врач, и не разбираюсь в болезнях, что услышал, то и сказал тебе.

-Всё нормально, Игнатьич, не переживай! Наоборот, хорошо, что ты меня припугнул, зато я обследовался. Попутно узнаю и содержание сахара и холестерина в крови. Мне сказали, что я начал жиреть, а это плохо. Надо есть меньше жирного.

-Ты, хоть теперь не станешь собирать все куриные жопки за столом. Хоть по одной оставишь другим.

-Ты тоже их любишь?

-А кто их не любит? Жопы – все любят!

-Что будем, коньяк или холодную водку из холодильника?

-Мне всё равно. Но я бы выпил лучше ром.

-Ром, это мой тебе презент. За то, что ты сегодня работал секретарём, и обманом выгнал обследоваться. Оля всё время говорила, но я ей только обещал. Кстати, может, это не так, но я понял, почему ты мне лгал насчёт Дины? Ты не хотел мне её показывать.

-Я и сейчас не хочу, Гаяз.

-Полюбил, как я – Гулю?

-Любовь – это формула со множеством неизвестных, особенно в нашем возрасте, и эту формулу пока никто не решил. Да, Дина мне нравится и мне не хочется, делать её разменной монетой.

-Ты с ней встречаешься?

-Последний раз, пару недель назад. Но сейчас ей не до меня или кого-то другого. Её муж, действительно загибается.

-Ну, и хрен с ним! Зато одной бабой станет больше для нас, б***унов.

-Гаяз, я этого мужика не знаю, но, по словам Дины, он хороший человек, а желать человеку смерть, это не по христиански!

-А я – мусульманин!

-Я имел в виду – не по-человечески!

-Да, ладно тебе, защитник! Что же ты тогда трахаешь его жену? Это по-человечески?

-По-мужски.

-Вот, то-то! Давай, выпьем, и я хочу сделать тебе дельное предложение. У меня сегодня прекрасное настроение. Эдик, а ты ешь, ешь, не стесняйся. Тебе, может, ещё сегодня придётся поработать со мной.

Мы выпили.

-Как, это ты выпил без тоста?

-Выпить предложил ты! Должен был и тост сказать. Мы же тамаду не выбирали.

-Хорошо. Вместо тоста, хочу предложить тебе сделку. Сейчас, Эдик везёт нас, с тобой, к тебе домой, ты показываешь мне скорости и тормоз у одной из твоих кроватей, затем Эдик отвозит опять тебя сюда ко мне в кабинет, и ты продолжаешь работу секретаря, до того, как закончится футбольный мачт: Гаяз-Гуля, а я выписываю вам премии, через «Тан».

-Ты, дурак, что ли, хоть и мой шеф?

-Ты, что пожалел для меня свою сраную кровать?

-Послушай, ты мог просто сказать: -Игнатьич, хачу Ларису, то есть Гулю! Дай ключи! А ты начал вести разговор о сделке. Вот тебе ключи, от квартиры. А как переключаются скорости на всех кроватях ты уже знаешь. На всех поработал. А премию засунь себе...

-Ладно, Игнатьич, я погорячился, прости!

-В холодильнике дома жратва есть, а выпить нету. Будешь брать или нет, решай сам. Уезжать мне нельзя. Вдруг, только отъедем, позвонит Оля. Пойдёте, попроси у,

кого-то из соседей мобильник, и скажи Оле, что звонишь из Мензелинска. Договор заключили. Обмываете сделку.

-А ты, молодец! Она не будет ждать, и будет знать, что я приеду пьяный. Но за это я тебе премию выпишу. А ему, Эдику, за то, что возит меня целый день.

-Вот на это, я не стану возражать. Выписывай и побольше.

-Всё, мы поехали.

Они уехали, я налил рюмку, но как истинный кавказский человек, не мог выпить её без тоста. Но за что пить, пока, не знал.

Позвонил Эдик и сказал, чтобы я не увлекался. Если цыплёнок говорит со взрослым петухом на равных, то он уже – не цыпленок. А взрослый мужчина.

Вот он готовый тост. Я, ещё не сознавая, уже произнёс его за сына, Эдика.

-За тебя сынок!

Дети – датчик нашей жизни. Чем они взрослее, тем больше мы прожили. Значит, тем меньше нам осталось прожить. Вроде вчера он ходил в первый класс. А я, или мать, провожали и встречали его из школы, которая находилась в двухстах метрах от нашего дома, но надо было переходить дорогу. Мы оберегали его. А теперь он оберегает меня. Получается интересный диалог, разделенный годами:

-Сынок, будь очень осторожен, когда переходишь дорогу.

-Пап, ты там водочкой и коньячком – не увлекайся!

Детям было тяжело, когда умерла мать. Мать всегда ближе, чем отец. Это закон природы. А когда наоборот – это исключение. Нарушение закона природы.

Эдик, позвонил снова.

-Всё нормально. Гульку я ему привёз. Красивая баба. А он – не дурак! Я бы и то не отказался, хотя для меня она стара. Татарская аристократка.

Да, Эдик, а ведь когда-то он был совсем маленьким.

Помню, пошли мы с ним вечером гулять. Ему было годика три. Весна ранняя, птички уже вылетели из клеток. Пупки они ещё тогда не оголяли, о ножки сразу, как только потеплеет оголяли. А ножки у птичек всегда красивые, когда им, ещё нет двадцати, а тебе сорока. Самый противный и вредный возраст для мужчины. Хочется объять весь мир и приласкать всех пташек, а жена и дети, почему-то всегда против. Особенно – жена. Она думает, что купила вещь в магазине – мужа, и может владеть этой вещью безраздельно, а у этой вещи, оказывается, есть уши, да и глаза, чтобы обозревать мир. А в мире – беспредел! Особенно весной, когда все пташки строят тебе глазки.

Я держал Эдика за ручонку, как и положено добропорядочному папе. Но, увидев красивые оголённые ножки двух красавиц, машинально отпустил его руку. И он, всем своим фасадом лёг в грязь, (город только-только строился). Так мы и пришли домой. Сколько же у него было радости, что он такой чумазый и сколько горести было у ма-тери?!

-Опять ты глазел на баб и не смотрел за ребёнком! – сказала Рая. Как эти бабы сразу всё узнают?

А что я мог ей ответить? Бабы душой, как рентгеном просвечивают нас.

Как быстро пролетело время. Несправедливо, что человеку отпущено для жизни всего один век. Но живёт он меньше, из-за похоти и алчности.

Мерзкая ворона или чёрный ворон, живет долго, и, иногда, более двух веков, но в среднем, возраст птицы достигает сотни лет. Интересно, что в неволе она живет дольше, чем на свободе. Столь же продолжительным является существование сокола, коршуна и, конечно же, попугая. Так, что попугай, не дурак, а долгожитель и не надо о долгожителях думать так плохо!

Я, где-то прочитал, что «Долголетие всегда было сокровенной мечтой человечества. Тайна вечной жизни издавна волновала умы ученых, поэтов, писателей (особенно фантастов). В корне этого интереса лежит простое любопытство, всем хочется знать о том, что было раньше и что будет потом. Продолжительность средней человеческой жизни за последние десятилетия увеличилась, но все равно остается в историческом понимании времени относительно небольшой, а те животные-долгожители, что могли бы рассказать много интересного, не обладают речевыми способностями, а потому молчат. Несмотря на это, уровень современной науки позволяет услышать их негромкий голос, повествующий о давно минувших веках».

Черепахи считаются самыми долгоживущими позвоночными на Земле. Одной из них удалось прожить 250 лет». Но я понял, почему она прожила так долго: не курила, не пила, и не развратничала. Я бы ей поставил памятник.

А кто поставит памятник Гаязу? Он, сейчас, пока я охраняю его долбанные телефоны, сопит на моей кровати, а Гулька стонет под ним. Лишь бы она не орала! Зачем мне лишние сплетни?

А ещё я прочитал, что долгожителями являются медузы и, якобы, это единственные живые существа в мире которые,

на самом деле, открыли источник вечной молодости. Так как медуза способна переходить из стадии взросления в незрелую стадию полипа и обратно, то у нее нет природного ограничения продолжительности жизни. Так как они могут обойти смерть, число их представителей резко выросло. Сейчас специалисты изучают этих медуз, чтобы определить, каким образом им удается повернуть процесс старения вспять.

Я вспомнил, тот далёкий 1951 год, когда, у нас, на море, в Кобулети, перед штормом, миллионы этих тварей, подошли к берегу плотной стеной, шириной в два-три метра. Они стояли у берега и, чтобы пройти в воду, надо было пробираться через них. А они выделяют ядовитое вещество, от которого затем краснота, как от ожогов.

Да, ну, их к чёрту этих долгожителей: ворон и медуз! Лучше бы природа наделила людей такими возможностями!

Зазвонил мой мобильник. Наверно, звонит Эдик и предупреждает меня, что сеанс любви Гаяза и Гули закончен.

Но это звонила Каэтана.

-Здравствуй, Ваня!

-Почему, не Санчо?

-Извини, мне не до шуток. Умер Алексей.

-Прости, соболезную! Могу я чем-то помочь?

-Можешь, если воскресишь. Не знаю, когда позвоню.

Телефон отключился.

Значит, есть в этом мироздании, какая-то космическая связь, именуемая телепатией или чем чем-то другим. Не зря же я стал думать о том, почему человеку, так мало отпущено? Я не знал и не видел этого Алексея. По словам жены Дины, он был идеальным человеком: не курил, не пил, не распутничал, как и та черепаха, которая прожила 250 лет. Он прожил, в пять раз меньше. Природу нам – не понять!

Единственно, чем я сейчас могу помочь Каэтане, это выпить за его безгрешную душу. Но безгрешную ли?

Я отставил рюмку и налил коньяк в бокал.

-Спи спокойно, раб божий Алексей! Пусть земля тебе будет пухом.

Как Эдик увозил меня домой, я помнил смутно. Хорошо, что Гаяза он, до этого, сразу увёз домой. Почти, такого же «косого», как я. Эдик об этом рассказал нам потом.

Утром позвонил Гаяз и я честно признался, что вчера хватил лишка.

-Понимаю, Игнатьич, работа секретаря шефа – тяжёлая, но ты с ней справился отлично.

-Не в этом дело. Умер Алексей.

-Кто это?

-Муж Дины. Она позвонила, и я его раза три помянул с фужером в руках.

-Ты был с ним знаком?

-Встречались пару раз.

-Когда похороны?

-Не сказала!

-Он татарин?

-Темноволосый, красивый, стройный. А кто по национальности не знаю.

-Если татарин, то сегодня до обеда унесут.

-С Олей всё нормально?

-Лучше чем желал. Спасибо тебе, Игнатьич!

-Мне-то, за что?

-Что прикрывал мой зад.

-Я прикрывал твоё лицо, а не жопу. А с Гулей, как?

-Лучше некуда! Она начинает относиться ко мне немного по-другому. Сегодня сделал ей дорогой подарок.

-Преподнёс голого себя?!

-Это тоже подарок. Дал крупную сумму денег.

-До того, как оттрахал или после?

-До, того.

-А дала лучше?

-Намного!

-Бабы - проститутки! Независимо, когда берут деньги - до или после.

Но об этом я подумал, а вслух сказал:

-Ты, парень, разоришься!

-Сделал для себя открытие. Оказывается, как здорово делать подарки. Даже лучше, чем получать.

-Это открытие сделали тысячи лет назад до тебя. А ты, просто почувствовал на себе. Сделай хороший подарок Оле, просто так, а не в честь чего-то. Тогда получишь ещё большее доказательство своего открытия.

-Кстати, а что ты вчера ей накукарекал, что она сегодня тебя похвалила?

-Пригласил на свидание, на то время, когда будешь встречаться с Гулей.

-Игнатьич, я знаю, ты такую подлость не сделаешь!

-Сделаю, если ты не дашь мне на сегодня отгул. Я – никакой. Так даёшь или нет?

-Даю, черт с тобой!

-Тогда, слушай!

Я положил телефон рядом со стаканом, чтобы он сильнее уловил звуки и налил минералку в стакан.

-Слышал?

-Булькало.

-Ты не передумал, давать отгул?

-Не передумал.

-Я выпил, почти полный стакан. Тебе поклясться мамой?

-Верю! Отсыпайся, но больше не пей! Завтра, много работы.

-Ты, мне не звони! Я отключу телефон.

Трубка замолкла.

Я налил полстакана водки, выпил и сел писать. Но писать в таком состоянии, могли только мордописцы Ван-Гог и Сальвадор Дали, поэтому у них некоторые картины такие уродливые. Я выпил ещё полстакана и завалился в постель. Вечер утра – мудренее, сказал я себе. Вечером, если оклемаюсь, то сяду писать. А если раньше, то после обеда.

-Ну, что, Ванька, спим? -сказал я двойнику.

Морфей не заставил себя ждать. Он на крыльях унёс меня к себе.

Проснулся я в первом часу. Соседка Марина, приходила за ключом от кладовки. Свой - она потеряла.

-Вань, я сварила вкусный суп. Большую кастрюлю. Принести?

-Неси! С удовольствием поем горячего.

-Дай, кастрюльку, налью.

После горячего супа мне совсем стало хорошо. Я позвонил Эдику, узнал, что на объектах всё нормально и сел писать. Я уже написал немного об Эдике и решил продолжить. Но предварительно достал альбомы с фото и стал их рассматривать. Начнёшь с одного, а постепенно перескакиваешь на другое. Часа два просматривал фото и вспомнил многое. Всё-таки я глупо поступил, что не вёл дневник. Когда-то прогресс достигнет такого уровня, что каждый человек, возможно, сможет записывать нужные ему эпизоды жизни на плёнку. А, при желании, и всю жизнь.

Нашёл уникальный снимок, где он после армии, хвастается, перед другом, своей флотской формой.

Хорошо, что я с детства увлекался фотографиями и при первой возможности приобрёл самый дешёвый фото- аппарат «Смена».

Хорошо ли когда тебя окружает много друзей? Многие скажут, что да. Я другого мнения об этом. Исхожу из собственного опыта. У меня единственным, настоящим другом был Резо. Я за него мог перегрызть горло кому угодно. А когда мы приехали к нему в гости, он стал обхаживать мою жену Раю. После этого у меня пропало же-лание общаться с ним. У Эдика - все, кого он знал, считались его друзьями. Я ему говорил, что столько друзей не может быть у человека. Он в ответ приводил мне известную пословицу – «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Тогда я дополнил её словами умного человека, когда-то, сказавшего их: «И получишь сто фуёв в жопу»!

Позже так и получилось с ним. Самые близкие друзья, человек десять, перестали с ним общаться, когда ему было особенно трудно. Поэтому ту знаменитую пословицу я бы перефразировал таким образом: «Не имей сто друзей, а имей сто рублей и тогда никто не станет совать тебе фуи в задницу».

Больно, особенно на душе, когда тебе в задницу суёт фуй не враг, а друг, тогда хоть вой на луну.

Потом, когда Эдик стал работать со мной, вроде бы всё стало хорошо, а затем он связался с Лилей, у которой был четырёхлетний сын. Я его отговаривал, но он не слушал. Они прожили, почти три года. Эдик жил у неё. Её мать, как все тёщи плохо к нему относилась. Тем более, что он не был татарином.

А затем он внезапно появился с молоденькой девочкой Мариной. Я обрадовался. Наконец-то он стал различать мясо старой коровы, от молодой телятины.

Марина забеременела. Хорошо, что она была совершеннолетней.

Однажды они пришли с матерью вдвоём.

-Игнатьич, почему твой Эдик не расписывается с моей Мариной?

-Спроси у Эдика.

-Он всегда отбрёхивается. Ей же скоро рожать!

Из больницы Эдик забирал Марину с сыном Серёжей.

Они, вначале жили у меня, а затем решили снимать квартиру.

Затем снова пришли ко мне. Затем стали жить у её матери.

Серёга быстро подрастал. Добрый, хороший весёлый мальчик.

А я стал дедом. Было грустно и радостно. Грустно оттого, что мечты не сбылись, ту птичку, которую так любил, по глупости, выпустил из клетки, вернее, забыл захлопнуть дверцу, и она улетела. А радостно оттого, что дожил до внуков.

В то, тяжёлое время, многие скоропостижно уходили в мир иной.

Мы, с Эдиком, усиленно стали строить свой дом, но дефолт (идиотское слово, но оно прижилось), в одночасье убил нас, как и всю страну.

«Кризис 94-го прозвали «Чёрным вторников», 98-го — дефолтом. До сих пор это страшное слово нет-нет, да и всплывает в разговорах экономистов. В переводе с английского, дефолт — это невыполнение обязательств. На юридическом — это означает нарушение платежных обязательств заемщика перед кредитором, неспособность произвести своевременные выплаты по долгам. Одной из основных причин кризиса 1998-го стал российский госдолг, поэтому и название прижилось. Эксперты по экономике даже называют творцов этого кризиса. «Они известны. Это – 6 человек: Чубайс, идеологом был Гайдар, но он не был на госслужбе, Задорнов, Игнатьев, Кудрин и некто - Алексашин.

В долги наша страна начала активно влезать, в начале 90-х, после развала СССР. Россия остро нуждалась в финансовой помощи из-за рубежа, но не могла гарантировать регулярные выплаты. По данным Центробанка, к середине августа 1998 года резервы ЦБ составляли 24 миллиарда долларов. Краткосрочные обязательства перед нерезидентами на рынке ГКО и фондовом рынке — свыше 36 миллиардов у.е.

(условных единиц). Ежегодные платежи кредиторам нашего государства приближались к 10 миллиардам «зеленых». Снижение цен на энергоносители и металлы, а также экономический кризис в Азии усугубили ситуацию. Валютные доходы России уменьшились, а иностранные кредиторы стали опасаться выдавать займы странам с нестабильной экономикой»

И Россия оказалась в жопе у Запада.

Нас никто туда не толкал. Но мы сами, стараясь угодить господам с «высокой демокоатией», стали вылизывать им жопу и настолько увлеклись, что постепенно влезли туда. Но она оказалась не такой приятной, как считали многие.

Жить стало очень тяжело. У многих дома не стало куска хлеба. О каком строительстве дома могла идти речь?

Он долго стоял беспризорным. Продать его мы тоже не могли, хотя там было двадцать пять соток земли, в чудесном месте Елабуги, рядом с лесом и не далеко от реки Камы.

Позже нам всё же удалось его продать и купить Эдику двухкомнатную квартиру. Через месяц, как мы её купили, цены на жильё сразу резко взлетели. Нам – повезло!

Вскоре Эдик, с семьёй, переехали к себе.

А я снова остался один.

Закрыл альбом, где Эдик с сыном и его двоюродной сестрой и потянулся к бутылке. А затем открыл дневник Людмилы и погрузился в те далёкие воспоминания.

..............................................................................................................................................................

4 марта. Воскресенье.

Ранняя весна. Резко потеплело. Я с удовольствием надела своё светло-зелёное пальто. Кто-то из парней шахтного отделения, сказал мне, что оно цвета зелёного яблока, а я сразу подумала, поэтому оно, тогда, и стало «яблоком раздора», из-за слепой ревности этого милого идиота, Вано.

Скоро 8-е Марта. Женский День. Интересно, что и кто мне подарит? Парней группы я не беру во внимание. Они, как обычно скинутся и купят по одинаковому цветку всем девчонкам. И ещё по открытке. А мы им на 23-е февраля, также, скинувшись, купили по записной книжке и набору карандашей для черчения, плюс открытку.

Хотела подарить Вано красивый блокнот, зная, что он тайно пописывает стишки, но когда я вошла в зал библииотеки, возле его кульмана сидела губошлёпка Кларка и любезно что-то ему напевала, а он ей улыбался. Интересно о чём они, голубки;, ворковали? Я спросила, где Нина и сразу ушла.

Через час он принёс книгу, но я сказала, что такую уже читала, хотя раньше и в глаза её не видела, и стала, молча, чертить. Он постоял несколько секунд, и ушёл. Мне даже показалось, что он вздохнул.

Я, после этого, с таким нажимом, провела линию, что разрезала лист чертежа. Пришлось перечерчивать. Зато, потом, за работой успокоилась и хохотала над этой дурочкой Людкой, срывающей зло на бездушном листе. Слава богу, что это было не его лицо!

Что же он подарит мне? Снова духи и ожерелье? От тех, последних духов остались одни воспоминания. Нелка растрепала, что я, разрешила ими пользоваться всем, кто хочет. Приходили девки, даже с параллельного курса. И ожерелья, тоже надевали, кто хочет. Я психанула и увезла их домой. Пусть хоть эта память останется от него.

11 марта. Воскресенье.

8-го Марта, девки, (появились все за кульманами, надеясь на подарки),

были разодеты, как..., в общем, как бабы, старающиеся привлечь внимание мужиков.

Я не была исключением и даже сделала другую прическу. Вылила на себя полфлакона духов, которые подарил Вано. Вернее не духов, а воды, которую налила туда. Получилась мутная зеленоватая жидкость, которую я вылила на ладони, и похлопала ими себя по щекам. Не знаю, как другим, а мне запах нравился.

Первым меня поздравил мальчик Дима, с третьего курса шахтного отделения, парень года на два моложе меня, тайный мой воздыхатель. Он ещё в сентябре прошлого го-да, как поступил в техникум, смотрел на меня, как на икону. Пару раз танцевал со мной, боясь прижаться, я сама его прижимала, слегка. При виде меня он всегда краснел. Хорошо, что его не было на том вечере, когда у меня поехала крыша. Его я, точно, увела бы сама в ту, аудиторию, с поломанной мебелью, где мы были с Вано. А, может, это я сейчас, харахорюсь, придумывая всякие мести, для Вано? Дима подарил мне набор карандашей и папку с чистыми листами, для пояснительной дипломной работы. Она была как раз кстати. Моя пояснительная была готова в черновике. Осталось только подкорректировать и переписать. В коридоре никого не было, и я поцеловала его в щеку. Он, наверно, теперь, неделю не станет умываться. Вано, об этом парне, даже и не догадывался. Девкам я тоже ничего о нём не говорила. Зачем травить собак?

-Жаль, Мила, что ты скоро уедешь! – меня так никто не называл, и я даже сразу не поняла, что он говорит это мне, этот милый, юный, похоже, невинный мальчик.

-Димочка, красивых девочек, так много в техникуме, особенно с первого и второго курсов, на базе восьмилетки, так что получше присматривайся к ним!

-Но такой, как ты среди них нет, и не будет!

-Встретишь, дружок, но только не будь таким робким!

Я шла и счастливо улыбалась. Смотрела на встречных, выискивая чёрные костюмы. Многие были в таких. Но его, милого моего Вано, среди них не было.

На моём столе лежал сверток. Кто и когда его положил, я не знала. Спросила, никто не смог ответить.

-Люд, не парься! Открой и посмотри, что там? Если боишься, что там гадюка, могу посмотреть я, -сказал Аня.

Я развернула свёрток. Там лежала, новая книга в красивом переплёте «Собор Парижской Богоматери», знаменитого Виктора Гюго. На внутренней части обложки было написано:

Только книги и любовь – никогда не умирают! Той, которая дороже всех. 08. 03. 1962 и подпись.

Чья это подпись, я не знала, но в почерке не сомневалась, потому, что хорошо знала его. Даже, не зная почерк, можно было сразу понять, чей это подарок. Конечно, от моего любителя книг.

Сзади, за спиной уже стояла толпа любопытных. Им было важно узнать цену подарка. Такую книгу в кожаном переплёте в магазине практически невозможно было купить. Но, он смог, где и как, никогда не скажет. Романтик.

Мне сразу вспомнился случай, который произошёл с нами, когда он уже втюрился в меня, а мне всё ещё нравился Вадим.

На советских экранах стал демонстрироваться фильм французского режиссера Жана Деланнуа «Собор Парижской Богоматери», вышедший в 1956 году. В главных ролях в картине снялись: Джина Лоллобриджида, игравшая Эсмеральду. Книгу до этого я не читала.

Мы стояли возле общежития, целой оравой. Была хорошая весенняя погода. Почти лето. Капцов подошёл ко мне и попросил отойти с ним в сторону.

Когда мы отошли, он вытащил из кармана два билета в кино.

-Людочка, на фильм «Собор Парижской Богоматери» - столпотворение. Я два часа выстоял в очереди за билетом. Взял на семь вечера. Сходим?

-Почему именно со мной?

-Потому, что я хочу пойти с тобой.

-Пригласи другую.

-Я старался для тебя. Чтобы ты посмотрела.

-Если для меня, то отдай мне их, деньги я тебе верну, мы сходим с Вадимом.

-Пусть твой Вадим сам стоит в очереди!

Он в клочки разорвал билеты и ушёл.

А затем девчонки так загорелись желанием посмотреть фильм, что мы тащили спички, кому идти за билетами. Досталось Нинке, и она через хахаля купила билеты. Фильм всем очень понравился.

А, теперь, вот Вано, подарил мне книгу в таком красивом переплёте. Интересно, он случайно выбрал её, или с каким-то намёком? То ли напомнить мне о тех, днях, когда порвал билеты на фильм по этому роману, то ли о том, что я такая же шлюха, как и Эсмеральда, которую так любил горбун Квазимодо, а она насмехалась над ним? Скорее всего, это чистая случайность. Надо сходить и поблагодарить. Несколько раз ходила к нему и Нинка приходила ко мне, но он, в этот день, так и не появился. Видимо, не хотел, при встрече, говорить, какие-то пустые, ненужные слова, ведь в книге он написал самую суть, самое главное, что любовь никогда не умирает. Каким бедным, убогим подарком, не в смысле цены, а в смысле значения, показался мне подарок Димы.

На другой день, мы даже целовались с Вано на третьем этаже. Думала, теперь всё наладится. Но он в этот, же день нажрался с Колькой и Борькой. Идиот. Алкоголик.

Мы всё дальше и дальше отдаляемся друг от друга.

Да, это время мне хорошо запомнилось.

............................................................................................................................................................

О дне 8-е Марта, я вспомнил ещё в середине февраля и долго думал, чтобы подарить Людмиле.

В субботу, 24 февраля, Грищенки, как обычно уехали домой. Всё равно я завтра её не увижу, почему не поехать к Верочке, разгрузиться? – решил я и поехал к ней.

Дома была одна Галя.

-Ой, Ванечка, опоздай ты на десять минут и никого бы не застал.

-Все уже ушли на фронт, а ты одна осталась?

-Ты, прав. Родители, с утра, укатили на базу, вроде бы в Славянск, на двое суток, а Верка, Ванечка, похоже скурвилась. Похоже, нашла себе хахаля старше себя, женатого и у них бурный роман. Любовь. Иногда не ночует дома. А со свидания приходит с такими радостными, светящимися глазами, счастливая и умиротворенная.

-Галь, наверно - удовлетворённая.

-Наверно! После бурной ночи с тобой или с Вовкой, она довольная, сытая, но не такая счастливая. Чем-то этот мужлан крепко её зацепил?

-Большими причиндалами.

-Может, большие причиндалы кому-то и нравятся, но не нам с Веркой? Похоже, этот мужик, ей чем-то напоминает Лёву. Старая любовь – не ржавеет!

-А ты красиво сказала! Я такую пословицу и не слышал.

-А я тоже не знаю, это пословица или у меня машинально это выскочило.

-Всё равно, красиво. А ты через сколько уходишь?

-Куда?

-Откуда я знаю, куда ты собиралась?

-Теперь - никуда, раз ты пришёл. Или ты ненадолго?

-Надолго, если не прогонишь!?

-Не прогоню. А я решила сходить в одну кампанию. Одной сидеть дома тоскливо. Но и туда идти большого желания не было. Там, иногда, бывают сосунки года на три четыре моложе. Нахальные. Сразу лезут под юбку.

-Галь, они недавно оттуда вылезли, поэтому торопятся возвратиться, в материнское лоно.

Мы захохотали.

-Жрать хочешь?

-Студенты всегда голодные.

-Студент, с тобой так приятно общаться!

-И целоваться!

-И целоваться тоже. А у нас столько жратвы! После вчерашнего. Отец, дня три назад, говорил, что на 23 могут заявиться гости, вот мать и наготовила.

-Мойша, всё съест!

-Он жиреет с каждым днём. Уже своё пузо еле проталкивает в служебный автомобиль. А выпить хочешь?

-А ты?

-Ты кавалер, решай!

-Я плохой кавалер в танцах, тем более, если трезвый.

-В постели – хороший! А мы с тобой не танцевать будем, а...

-А играть в лошадки.

-Хочешь в собачки.

Я привлёк её и поцеловал. Хорошая она девка. Правда на голову выше меня, хотя в постели и, когда с ней играешь в лошадки – не ощущается. Почему с Людой у меня, постоянно скованность? Были редкие моменты, когда она совсем раскрепощалась и раскрепощала меня, но это было тогда, когда наступали самые, самые, самые светлые полосы.

-Что будем пить?

-Ты говори, что есть дома и что ты будешь пить, а тогда скажу я, что хочу.

-Есть почти всё! Папашке перед праздником натаскали всего: разные вина, коньяки, ром, наливки, ликёры, это для мамашки, а она их терпеть не может, говорит, что они сладкие, а у неё сахар в крови.

-А грузинские вина есть?

-Есть, но я не знаю какие. Хочешь, залезь в погреб! Я не полезу!

-Если там есть грузинские марочные вина, то я буду вино.

-Мне вино тоже нравится. Кроме креплёного.

Я полез в погреб. Наконец-то, этому говнюку, Мойше, главному строителю города сделали в погребе настоящий свет. Но лучше бы я туда не залезал. Чего там только не было?

И питья и жратвы. А Рахель, овца, чуть ли не каждый день ходит в магазин. Видимо, делает вид, что они живут, как все советские люди, отовариваясь в магазине.

-Галь, из грузинских вин есть три бутылки «саперави», а остальные «мукузани», штук пятнадцать.

-Бери, что хочешь!

-А что в этих двух деревянных бочонках, литров по сто?

-Нашел, у кого спрашивать? Может они пустые?

-Я постучал. Глухой звук. Там жидкость. Слушай, оттуда прёт такой винный аромат! Вроде, я как бы, очутился в родной Грузии. Может, наберём немного?

-А, как? Я не знаю!

-Принеси кастрюлю литров на пять!

-Могу и десятилитровую.

-Ещё лучше, не разолью. И молоток.

-Молоток там, при входе.

Я постучал по боковым граням пробки и чуть вытащил её. Побежала тонкая струя тёмно-красной жидкости в подставленную кастрюлю. Подставил ладонь и попробовал. Аромат прекрасной Грузии, сотворённый солнцем и горным воздухом, снизошёл на меня. Это было великолепное домашнее вино или вино с завода, но не разбавленное, как в бутылках. Сколько же времени я не пил такое вино?

Я набрал чуть больше половины кастрюли и поднял её наверх.

-Галь, что ещё? Может, колбаски и балыка?

-Студент, я уже говорила, что на кухне всякой жратвы столько, что нам не съесть и за неделю. Вылезай, пошли!

Пока я мыл руки, она выставила на стол кучу блюд, как в лучшем ресторане.

-Галь, если я всё это съем, то не смогу работать!

-Я, на е....лю, не такая жадная, как Верка! Будем просто лежать, обнявшись, как брат и сестра, и мне будет приятно, что ты рядом, сытый.

-Сестричка, а лежать будем голые?

-Как захочешь, братик!

Галя перелила часть вина из кастрюли, в большой графин литра на два. Тёмно-красная жидкость тут же превратилась в янтарную. А когда я налил его в тонкостенные бокалы на тонких ножках, а Галя включила на кухне свет, оно стало переливаться и играть красками. Цвет вишни с фиолетовыми переливами. Или смесь рубина с кровью влюблённого идиота, как я.

-Ванечка, смотри, оно, словно живое!

-Оно и есть живое! А вот когда мы выпьем, оно и нас оживит, до такой степени, что братику захочется запрыгнуть на сестричку. Если она не будет против?!

-Я никогда не против! Единственно мне не нравилось заниматься этим вместе с Веркой. Но это уже позади.

-Значит, мы повзрослели.

-Скорее – поумнели. Ты уже скоро перестанешь быть студентом и станешь в ряды строителей коммунизма. Слушай, давай я поговорю с мамашей, а она с папашей и он возьмёт тебя к себе на стройку. У тебя будет быстрый рост, продвижение по службе, при активном содействии Рахили, ты же спас её курочку от смерти, как она считает.

-Кстати, как у тебя здоровье?

-Всё нормально! Разговоры потом. Поешь.

-Тогда это прекрасное вино я предлагаю выпить за тебя, чтобы ты была всегда здорова и счастлива.

Мы выпили. Но не сразу, а смаковали. Такого вина я ещё никогда не пил. Или оно было изготовлено по какому-то другому особому рецепту или было большой выдержки.

Я уминал всё подряд. А Галка издевалась надо мной.

Второй тост я предложил за всё их семейство. Стал желать им.... В общем, поток моего словесного поноса не прекращался.

-Ванечка, я поняла, можно было сказать тремя, словами – за семейство Ливенсонов. Давай выпьем и я тебе расскажу, как папа с мамой ругались из-за тебя.

Мы выпили, смакуя вино, и Галка стала рассказывать.

Мойша редко, но бывает, что он приезжает поддавшим с работы. В тот день, так и было. А Рахиль уже заносило то в одну, то в другую сторону. Мама всё чаще стала поддавать в одиночку. Папе не понравилось. Трезвый он, молча, уходит в спальню. А здесь она ему что-то сказала, он ответил. Слово за слово и они начали цапаться. Потом отец пошёл к себе, а мать решила доказать свою правоту и пошла за ним. Дверь была открыта и оттуда донеслось:

-Это не я расточитель! Я тащу всё в дом. Это ты расточитель, старая овца и пьяница. Я что ли шил костюм твоему любовнику, Ванечке?

-Старый индюк! Он не мой любовник, а наших курочек.

-Что, сразу двоих?

-А как ты таки думал? И он спас нашу курочку, нашу Галочку от смерти. Врач, сказал, если бы ещё полчаса не вызвали скорую она бы – умерла!

-А я и не знал.

-Ты ничего не знаешь! Ты только знаешь открывать свой рот и толкать в пузо пищу, которую я готовлю с утра до вечера. Вот уеду к Лёвушке, тогда ты таки умрёшь с голоду!

-Ты знаешь, где Лёва?

-Пока нет, но узнаю таки!

Мы с Веркой умирали со смеху. Затем, когда они помирились, отец, сказал:

-Рахиль, сшей ему ещё один костюм. Сыновей у нас нет, а он такой хороший ласковый мальчик, мне он, как за сына. Только не из чёрного материала. У нас же много от-резов разных расцветок.

Когда она это рассказывала, я чувствовал, как лицо у меня горит от стыда. Зачем я позарился на этот костюм?

-Тебе жарко? Ты весь красный?

-Галь, это, наверно, от вина? – мне захотелось встать

из-за стола и бежать из этого дома. Затем, они, наверно спорят, сколько же я здесь сожрал?

-Ты перестал есть!

-Что-то уже не лезет.

Она расхохоталась.

-Дурачок, ты – обиделся? Конечно, обиделся! Пошли, я тебе кое-что покажу!

Она схватила меня за руку и потащила в зал. Там стоял большой комод. То ли старинный, то ли под старину? Она выдвинула один из ящиков, стала доставать отрезы для костюмов и пальто, бросая их на диван. Я не разбираюсь, до сих пор, в материалах, хотя потом жена работала в ателье. Там было десятка полтора отрезов разных расцветок и размеров.

А ты расстроился?! За них папаша не заплатил и копейки. Просто, у него, тогда, пьяное говно полезло наружу. Но ты, же знаешь, что он старик добрый?!

-Он ещё не старик.

-Старик, если не топчет мамашу. Подавай отрезы, а я буду складывать. Подожди! А я же ничего тебе не подарила на 23 Февраля. Хочешь, выбирай любой отрез. Только костюм сошьёшь сам. Это будет мой подарок тебе.

-Нет, Галочка, спасибо! Мне ничего не надо!

-Тогда, подавай!

Она сложила всё на место и выдвинула другой ящик. Там лежали куски тканей для платья.

-Не захотел брать на костюм, возьми на платье. Если не захочешь, шить будешь носить, как индийские женщины носят сари, обернув ткань вокруг тела.

И она стала оборачивать меня куском ткани. Злость прошла, и мы стали хохотать.

-Вернёмся на кухню?

-Есть я уже не хочу, а вино можно взять в спальню. Ты убирай со стола, а я пойду под душ.

-На, возьми чистое полотенце. В ванной висит моё мокрое. Я, перед твоим приходом, мылась.

После душа, когда Галка ещё возилась на кухне, а потом стелила постель, я стал рассматривать книги. Кое-что добавилось, но немного, книг восемь.

-Вот, вспомнила. Хотела показать тебе, какие книги подарили папашке на 23. Всё остальное мы разобрали, а книги не успели. Она принесла большую коробку из под печенья. В ней лежали, аккуратно завёрнутые в чистые листы бумаги, книги, все в кожаных переплётах. Пять книг русских классиков и два зарубежных: тоненькая – «Ромео и Джульетта» - Шекспира и толстая «Собор Парижской Богоматери» Гюго. Мои глаза загорелись огнём, когда я представил, как Людмила держит в руках эту кни-гу, мой ей подарок на 8-е Марта, последний праздник до конца учёбы, а, может, последний праздник, на котором я ещё её буду видеть. Я машинально прижал книгу к груди.

-Ванечка, намёк поняла. Всё равно предки не видели, что в этой коробке, а если и видели, они книги не читают. Сейчас отнесу коробку на место, возьму ручку и подпишу мой подарок тебе.

-Галочка, это будет самый лучший подарок, который ты мне сделаешь, но только не надо подписывать. Подписи портят книги. -Она заулыбалась, видимо, снова поняла, почему я это сказал, и что хочу подарить книгу своей девушке.

-Ты, прав! Подписи, действительно портят книги. Бери без подписи.

Потом, когда мы лежали утомлённые и разговаривали, она спросила:

-Как у тебя с твоей девушкой?

-Как у канатоходца с шестом. Идёт по тонкому канату и его качает из стороны в сторону. Не знает, в какую сторону он свалится.

-Включи пока музыку, а я сейчас приду.

Минут через десять она пришла с книгой «Ромео и Джульетта» - Шекспира и протянула мне. Бери, но я её подписала,

а ту, можешь подарить своей девушке. Милый Ванечка, я всё поняла, когда ты её прижал к груди. Ты прижимал не книгу, а ту, о которой думал.

-Галь, я перед тобой в таком долгу, что никогда не расплачусь!

-Расплатишься. До утра ещё много времени и завтра полдня. После обеда мне надо в город.

-Был бы я еврей, точно женился бы на тебе. Нам двоим вместе комфортно и уютно.

-Дома и в постели. А я бы за тебя не пошла! У нас, обоих, был бы на людях комплекс неполноценности.

-Почему?

-Ложись так, чтобы мои и твои ноги были вровень. Опускайся ниже.

-Вот, наши ноги на одном уровне.

-А где твоя голова?

-Рядом с твоим плечом.

-Когда мы с тобой ходили бы по улицам, то или ты шёл впереди, или я, но не рядом. Стеснялись бы. А ты больше меня! Мужчины сильнее заражены вирусом комплекса неполноценности.

-А когда я на тебе, или ты на мне, мне кажется, что раз наши губы вместе, то и ноги одинаковой длины, а тебе?

-Не знаю, давай попробуем.

Вино нас не пьянило, а заставляло летать. Мы его смаковали, а не глотали бокалами. Между глотками лежали, обнявшись, и я рассказывал ей о своей родине любимой Грузии, её красотах и добром, отзывчивом народе, а она, прижавшись ко мне, лежала с закрытыми глазами и слушала, а когда я умолкал, говорила, чтобы я продолжал.

-Ванечка, мне сегодня четыре раза хорошо.

-Почему именно четыре? Мы с тобой кувыркались только два раза.

-Хорошо - один, что уехали предки. Хорошо – два, что ушла на б***ки Верка. Хорошо – три, что ты пришёл. Хорошо – четыре, что ты откопал это прекрасное вино.

Мне теперь вино начинает нравиться больше, чем другие напитки.

-Если тебе хорошо четыре раза, то мне – пять! Ты мне подарила ещё две таких хороших книги.

-Тогда и мне - пять. Я рада, что ты – доволен. А знаешь, я утвердилась во мнении, что дарить подарки - приятнее, чем принимать. Когда где-то вычитала об этом из-речение какого-то древнего мудреца, ухмыльнулась, а затем переменила своё мнение, особенно когда лежала в больнице и бо;льшую часть из того, что мне приносили, от-давала другим больным.

Потом мы незаметно уснули, так и не выключив свет.

На следующий день, после двенадцати, Галя стала собираться. Я тоже. Родители и Вера пока не появились.

-Ванечка у меня к тебе просьба.

-Любую твою просьбу выполню с удовольствием, если она мне под силу!?

-Под силу. У мамашки, в заначке, полная, нераспечатанная бутылка коньяка, забери её себе, выпьешь с ребятами.

-Галь, мне уже неудобно, каждый раз что-то забирать из вашего дома!

-А говорил – любую просьбу выполню! Мать спивается. Если бутылки там не будет, ей нечего будет пить. В погреб она не лазает. Жопа толстая. Ладно – вылью в раковину, а скажу, что выпила с тобой.

-Тогда, лучше я заберу!

-Вот и хорошо! Одевайся, а я пока достану бутылку.

Время летело быстро. Я долго думал, почему Люда, 23 февраля, даже не подошла, чтобы поздравить. Может, не стоит ей тоже ничего дарить? Или подарить эту книгу Нине? Тогда она поймёт, что я сделал это ей назло! Лучше Кларе. Клара, всё равно, похвастается и это дойдёт до неё. Мальчишество! Наоборот надо подарить Люде. Пус-ть ей будет стыдно, что она даже не подошла, а мне будет приятно,

что я сделал ей такой подарок. Книга – самый лучший подарок. Но как отдать? У меня она может не взять из-за гонора! Через Нину? Буднично. Староста уходит из аудитории всегда одним из последних. Попрошу Колю, положить свёрток на её стол, накануне. А если утащат? Ну, и чёрт с ним! А Кольке отдам бутылку коньяка, если всё пройдёт удачно.

Долго думал, как подписать. Сочинил красивых 12 строчек. Писал в черновике: любимой, дорогой, самой прекрасной и так далее, а в конце - твой навеки: Капцов, Вано, Иван, Ванечка. Но всё это было по;шло.

После долгого мучения получилось красиво и коротко: Только книги и любовь – никогда не умирают! Той, которая - дороже всех! Дата и подпись.

Ни кому и ни от кого. Так понравилось самому, что полдня ликовал. Почерк у меня, конечно некрасивый, но просить кого-то не стал. Один раз с письмом я уже обжёгся. Пусть она по почерку узнает от кого.

В среду часа в три подошёл к старосте.

-Коль, просьба. Ты всегда задерживаешься. Сегодня тоже задержишься?

-Хотел свалить немного пораньше. Завтра же праздник. Кстати, я за тебя сдал полтора рубля на подарок.

-На, возьми! А почему так мало?

-Я хотел собрать по два, многие не согласились.

-Коляш, перед уходом, когда останешься один, положи свёрток Людмиле на стол.

-Почему не положишь сам? Может, там взрывчатка?

-Ты, что, дурак? Я же её люблю!

-Вот и хочешь взорвать, чтобы ни тебе и никому не досталась.

-Коль, это я дурак! Надо было сразу показать, что в свёртке, смотри!

-Ух, ёпрст?! Какая красивая книга!!!

-Но главное в ней надпись. Целую неделю сочинял.

-Я бы на месте Людки сразу раскинул для тебя ножки,

за такой подарок. А если утром сопрут?

-Если ты не сопрёшь, другие тем более, будут думать, что там взрывчатка или говно.

-Ладно, Вань сделаю. Но с тебя...

-Коль бутылка коньяка. Но только не сегодня. Послезавтра, если всё будет нормально. Завтра меня не будет, поеду к брату. Поставь крестик, что присутствовал.

-Тогда выпьем вместе.

-Согласен, но пригласим ещё Витю Каменева.

-В пятницу, 9-го, часов в десять подошла Люда. У неё была новая шикарная причёска.

Я сразу встал и сказал:

-Людочка поздравляю тебя с Международным Женским днём и желаю всех благ. Хотел поздравить вчера, не получилось.

-Спасибо! А я хотела тебя поздравить 23-го, но ты любезничал с Кларой и я не подошла. Вот так и ношу карандаши и блокнот. Возьми! Пойдём, прогуляемся, я хочу тебе кое-что сказать.

Мы вышли и пошли на третий этаж, где всегда было меньше студентов. К тому же шли занятия. В коридоре никого не было. Она оглянулась, чтобы убедиться, что никого нет и сказала:

-Спасибо, Ванечка, за подарок! Это самый лучший подарок в моей жизни. Дай я тебя за это поцелую!

-Люд, в твоей жизни будут подарки куда лучше этого, но я рад, что он тебе понравился. А поцеловать могла не в щёки, а в губы! Я уже стал забывать их вкус.

-Не здесь же в коридоре!

Я схватил её, развернул к себе и впился своими губами в её. Мы стояли так до тех пор, пока незнакомый студент, первокурсник, не захихикал, проходя мимо.

-Ты сумасшедший. Прикусил мне губу.

-Скажи спасибо, что не съел совсем. Боже мой, как же хорошо пахнут твои волосы! Как же я тебя люблю!

-В книге ты сказал сильнее и громче, чем сейчас. Как

тебе удаётся находить для меня такие подарки? Все девчонки опять бесятся.

-Только скажи и я, прямо сейчас, днём, сниму для тебя любую звезду, самую яркую. До выпуска остаётся совсем мало времени. Давай оформим наши отношения и поедем по распределению вместе!

-В таких делах не надо торопиться. Пока никого нет, поцелуй меня ещё раз.

Мы поцеловались.

-Пойдём к вам.

-Нинка дома, спит. Вчера всю ночь была у хахаля.

-А у меня Борька Катунин, тоже после вчерашнего концерта.

-Нет, даже если его не было, я не пошла бы в мужское общежитие.

Раздался звонок на большую перемену. Мы все пятнадцать минут разговаривали, держась за руки. А затем ещё пару раз поцеловавшись, разошлись по местам работы над дипломом.

Часа в три подошёл Коля.

-Вань, всё сработано чётко. Обещанное, за тобой.

Подошли к Вите, но он отказался. Пошли ко мне в комнату вдвоём. Только сели за стол, открыл глаза Борька и пьянка понеслась. После моей бутылки Борька достал свою. Водку, привезенную с концерта.

Потом мне Витя рассказывал, что кто-то спросил, Колю, а ему сказали, что ушёл с Капцовым. А ещё кто-то шепнул, что они втроём гудят у меня в комнате.

Рок преследует меня постоянно. Надо было отдать бутылку старосте за услугу, а вечером пойти к Люде. Это не рок преследовал меня. Это я бегал от своего счастья и ловил своего злого ненавистного рока. Но недаром говорят, что от судьбы не уйдёшь. Я презирал суку Фортуну, а она, сволочь, в отместку хохотала надо мной. Похоже, что и она, Фортуна, меня «любила», подсовывая в ненужный момент, каждый раз бутылку, а я клевал на неё.

После праздника, в понедельник 12 марта, резко потеплело. Многие парни, ухари уже сбросили кепки, осенние пальто и плащи. Но для меня, всё равно, такая температура 8-10 градусов, как в январе в Кобулети, казалось неуютной. Я надел плащ и пошёл на занятия. Люда и Алла, встретились на пути, на территории техникума. Шли с автобуса в общежитие. Я, улыбаясь, подвалил к ним, вразвалочку, как гуляющий на берегу матрос, к путанам.

Алка, поздоровавшись, сквозь зубы, не остановилась, а Люду я притормозил, взяв за руку. Она выдернула свою так, словно на моей руке были язвы прокажённого.

-Что, с тобой, Люд?

-Со мной всё в порядке. Что с тобой, Капцов? Ты не замечаешь, что становишься алкоголиком?

-Не замечаю. И я не алкоголик!

-Только полдня пятницы и в субботу пил. А я, как, дура, в пятницу не поехала домой, ждала, думала, ты придёшь, а в субботу утром подошла к Вите, он сказал, что ты с утра куда-то умотал. И тогда я поехала домой.

-Люд, прости! Я не думал, что ты меня будешь ждать! Ведь ты всегда в пятницу уезжаешь домой. Почему ты мне не сказала? Я бы не пошёл отдавать долг Кольке. Это он вечером, когда никого не было, положил тебе свёрток на стол, а я ему за это обещал бутылку.

-Может, тебе вернуть твой подарок?

-Зачем? Оставь себе!

-Ты левой рукой даришь мне подарки, а правой даёшь пощёчину. Там, на третьем этаже ты мне вновь предложил оформить наши отношения, так вот, милый друг не будет никаких отношений. А книгу я могу тебе вернуть!

-Люд, -я хотел взять её за руку, но она стремительно отдёрнула её, прохожие студенты, в основном знакомые, с улыбками взирали на нас.

-Не прикасайся! Ко мне, больше можешь не приходить! –Она быстро пошла к общежитию.

Выразившись по-грузински (мат), я пошёл в техникум.

Нинки не было, видимо, отсыпалась, после ночной работы с хахалем. Я сел за кульман и, глядя на него, анализировал сложившуюся ситуацию, а она была не в мою пользу. Что дальше делать, я не знал.

Чертить мне не хотелось. Вернее, перечерчивать с черновика на чистовик. Пояснительная записка к диплому, тоже, почти готова в черновике. Просто так сидеть, уставившись в одну точку, подумают, что рехнулся. А я, итак, почти чокнутый.

Взял лист бумаги из пояснительной папки, нарисовал в центре кружочек, а по краям чёрточки. Получилось – солнышко. Больше рисовать я ничего не умею. Бог не дал такого таланта. В кружочке написал: моя любовь. Кто она себе самому называть её не обязательно. А почему она только моя любовь? Другие её тоже, может, любят или любили. Провёл стрелку вниз и написал Джон, рядом вторую – Флорин, третью – Вадим. Четвёртую – Я. На букве Я поставил крест. Пятую – Сергей. И рядом несколько вопросительных знаков. Все имена зачеркнул, а имя Сергей с вопросительными знаками оставил. Затем провёл ещё одну стрелку и написал Ветер, а в скобках – неизвестные с вопросительным знаком.

У кого же ветер в голове? У меня или у неё? Наверно, у нас – двоих. Дурость какая-то! Детство. Увидела бы моя любовь, Людочка, эту писанину, сунула бы её мне в морду. То, что думал, ложилось на лист. Затем перечеркнул крест-накрест и хотел разорвать на мелкие клочки. Слово ветер, ветер, ветер, как маятник часов кукушки, мотался по мозгам, взад-вперёд.

Я перевернул лист чистой стороной вверх, и карандаш забегал слева направо, почти без остановки. Иногда, приходилось исправлять то или иное слово.

Потом, когда перечитывал, сделал ещё несколько исправлений.

Ветер прётся в мои владения

По щекам меня нагло бьёт,

Я убил его б, без сожаления,

Но он, убить себя – не даёт!

Он пришёл за моей любимой,

Чтобы кудри её потрепать,

Ну, а я? Я такой ранимый!

И любимую мне не понять!

Она с Ветром смеётся, хохочет,

Отдаёт свои кудри ему,

Вся отдаться ему, она хочет,

Ну, а, я не пойму – почему?

Я люблю её! Вечно лелею.

Я ласкаю её – круглый год,

Только охнет, я тут же жалею,

А она, смотрю, Ветру даёт.

Ветер волосы милой всё гладит,

А от них – вечный запах цветов,

От меня, её, Ветер отвадит,

Между ними, почти что - любовь.

Ветер юбку уже поднимает,

Он под юбкой давно уж сидит,

Что возьмёт её, Ветер, уж знает,

На меня он со злобой глядит.

По щекам Ветер бьёт меня, хлещет,

Убирайся-ка, мерзкий поэт!

А любимая, в страсти – трепещет

И не скажет, насильнику, нет!

Она ножки уже поднимает

И на плечи их Ветру кладёт,

Ветер милой промежность ласкает,

Ещё миг и в неё он войдёт.

Разозлился я. Ветра ударил.

Удивился тот, мигом свалил,

Возгордился я, тут же воспарил,

И любимую тут же схватил.

Унёс в бухту, где нет Ветра злого,

Гладил волосы и целовал,

Продолжение 1 следует.

Примечание: В книгах много фотографий. Но так как,

они не печатаются редактором сайта, поэтому некоторые

страницы получаются короткими.