Там, в задымлённых мирах

Там, в задымлённых мирах, где больные деревья

серой ветвистой решёткой глядят в небеса,

твёрдо господствует бескислородный делирий,

вмиг искажая благих перемен голоса.

 

Там, в озверевших краях, где оскал горизонта

жрёт безымянные туши размноженных солнц,

воздух, забыв свою суть, превращается в зону,

строго сужая дряхлеющих жизней разброс.

 

«Каждому дню — свой оттенок, своя лучезарность», —

скажет старик и закроет глаза навсегда.

Фраза его промелькнёт всем кометам на зависть —

так же стремительно-ясно, как молний судьба.

 

Видя и слыша всё это, пойму: задыхаюсь.

Комья тяжёлых восторгов застрянут в груди.

«Неумолим этих лёгочных судорог хаос…» —

мыслью во мне захлебнётся грядущий вердикт.

 

Пав на колени, поняв, что я сам надзиратель,

сам же невольник и бог этих душных миров,

старца сквозь морок могильный услышу: «Приятель,

я — это ты. И наш выдох последний суров.

Долгие годы я рядом с тобою намёком

плыл, испуская теряемых лет пузырьки.

Видеть меня не желал ты. Теперь, слабоокий,

линией смерти ветвись у меня из руки».