Там, в задымлённых мирах
Там, в задымлённых мирах, где больные деревья
серой ветвистой решёткой глядят в небеса,
твёрдо господствует бескислородный делирий,
вмиг искажая благих перемен голоса.
Там, в озверевших краях, где оскал горизонта
жрёт безымянные туши размноженных солнц,
воздух, забыв свою суть, превращается в зону,
строго сужая дряхлеющих жизней разброс.
«Каждому дню — свой оттенок, своя лучезарность», —
скажет старик и закроет глаза навсегда.
Фраза его промелькнёт всем кометам на зависть —
так же стремительно-ясно, как молний судьба.
Видя и слыша всё это, пойму: задыхаюсь.
Комья тяжёлых восторгов застрянут в груди.
«Неумолим этих лёгочных судорог хаос…» —
мыслью во мне захлебнётся грядущий вердикт.
Пав на колени, поняв, что я сам надзиратель,
сам же невольник и бог этих душных миров,
старца сквозь морок могильный услышу: «Приятель,
я — это ты. И наш выдох последний суров.
Долгие годы я рядом с тобою намёком
плыл, испуская теряемых лет пузырьки.
Видеть меня не желал ты. Теперь, слабоокий,
линией смерти ветвись у меня из руки».
