Эксперимент. Последняя тайна императора

Усталый, поникший император сидел на высоком стуле и отрешенно смотрел в окно, в которое, как стая диких зверей, врывались багровые всполохи. Они лихорадочно сновали по стенам и потолку, исполняя, словно в агонии, свой последний танец. Потом бесследно исчезали, а на их месте тут же появлялись новые… Безумный хоровод, казалось, будет бесконечным. Не менее хаотичным был и рой мыслей, витающих в голове, но ни за одну из них не удавалось ухватиться. Горькая усмешка исказила одутловатое, обабившееся лицо властителя Европы - даже в своей голове он уже не хозяин… Да, оснований для отчаяния было предостаточно. Вот она, такая желанная, варварская Москва с золотыми куполами перед ним, под его сапогами, но он совсем не чувствует удовлетворения. Да, он овладел ею, но не покорил. Так овладевают гордой, необузданной дикаркой, наперекор ее воле, и никто при этом не получает удовольствия, ни он, ни она… Все чувства вытесняются одним – удушающим бессилием. Москва горит в прямом и переносном смысле, обжигая ступни, глаза, сердце… Что и когда пошло не так? Где он мог просчитаться? Когда его покинул добрый гений, помогавший во всём, ведущий от одной победы к другой?

***

Патрульный корабль завис над центром подконтрольного участка суши. Мод внимательно наблюдала за происходящим на поверхности по огромному монитору. Йон за соседним пультом отслеживал показания приборов, попивая через трубочку тонизирующий эликсир.

- Ну, и что ты там увидела?

- Очередная заварушка, эти глупые существа продолжают уничтожать друг друга и притом весьма примитивными методами.

- Да, долго им еще развиваться до нашего уровня.

- А мне вот не верится, что и мы когда-то были такими же грубыми и бестолковыми созданиями.

- Увы, но это так.

- Ну, хорошо, может быть. Даже если это так, но мы же тогда не знали, чего можно в итоге достигнуть.

- Так ведь и они не знают.

- Но мы-то сейчас знаем. Неужели нельзя ускорить процесс, избежать многих ошибок и идти более прямым путем? Опять же, и наше пребывание здесь сократится.

- К сожалению, мы не имеем таких полномочий, да и как ты это все себе представляешь?

- Для начала дать им наши знания, технологии, поставить правильные цели…

- Мод, ты здесь только каких-то два циклотрона или сотню земных лет, а я уже добрых две тысячи лет. Здесь нужно что-то другое, да и не факт, что нужно…

***

Бонапарт погрузился в легкую дрему, и прошедшая жизнь медленно поплыла перед глазами. Сколько себя помнил, с детства боролся за место под солнцем, которого всегда добивался, но часто не благодаря, а вопреки обстоятельствам. Матушка рассказывала, что он родился недоношенным и очень слабым и это чудо, что вообще выжил. Видимо, свою благотворную роль сыграл теплый, здоровый климат Корсики и, конечно же, материнская любовь. Она, главная его женщина, подарила не только жизнь, но и научила любви к семье, домашнему очагу, обычаям предков. Но ему лишь до десяти лет удалось прожить в родительском доме, пока отец не отвез его вместе с Жозефом (брат, здесь и далее примечания автора) во Францию, в Отенский колледж. Весной того же года удалось перевестись в военное училище на казенный счет. Тяжелое было время. Постоянная нехватка денег. Богатенькие однокашники щеголяли в модных мундирах, развлекались напропалую, а он, в обносках и впроголодь, должен был прозябать в четырех стенах. Он не получал посылки от родных и не мог даже на каникулах поехать домой. Сокурсники презирали и насмехались над его ужасным французским. Да, он был беден как церковная мышь, единственно, чего у него было с избытком – это гордости, никогда и ни перед кем не склонял головы. Однажды его решили наказать и приказали публично встать на колени. Он тогда лишь на миг представил это вопиющее унижение, как его тут же стошнило, и все сразу отстали. От этого неприятного воспоминания императора передернуло, дурнота подкатила к горлу, появилась слабость, на лбу выступила испарина. Наполеон испугался, вдруг это очередной приступ падучей. Но нет, вроде бы пронесло… Опять погрузился в картины прошлого. Да, именно тогда он и поклялся себе, что в кровь расшибет лоб, порвет все жилы, зубы сотрет в пыль, но добьется всего: богатства, славы, власти, любви красивейших женщин, и уже мир будет стоять перед ним на коленях. Но тогда же и понял, что ничего не падает с неба, особенно когда нет больших денег и нужных связей. Оставалось уповать только на удачу и усердие в учебе… Нет, не так, сначала на усердие, а потом на удачу. И он истово учился, глотая книги по истории и географии, современную и античную литературу, предпочитая, однако, математику. Как будто чувствовал, что все эти знания непременно понадобятся для восхождения на Олимп. Как ни странно, рвение было замечено, и его перевели в Парижскую военную школу, лучшую в стране. На следующий год, да, это было в восемьдесят пятом (1785 г.), блестяще окончив школу, в чине младшего лейтенанта артиллерии был направлен в гарнизон Валансе. Опять вроде бы все стало налаживаться, но случилось горе, умер отец, и бремя семейных забот целиком легло на его плечи, на плечи шестнадцатилетнего юнца…

***

- Послушай, Йон, а ведь они, люди, несомненно, стремятся к прогрессу, правда пока очень хаотично и бессистемно. Считаю, если всем их усилиям придать более точный вектор, это движение существенно ускорится.

- Может быть. Но что ты задумала? Я же вижу, что неспроста эти разговоры.

- Мне кажется, надо каким-то образом объединить все эти разнонаправленные племена под единым началом, как-то унифицировать, прекратить бессмысленное соперничество и переориентировать на созидание.

- Думаю, это невозможно. Конкуренция, борьба за власть, территорию, ресурсы, торговые пути у них в крови, и на данном этапе развития войны просто неизбежны. Хотя, согласен, они занимают все их мысли и отнимают все силы. Эти существа непоследовательны, коварны, порочны, жестоки, трусливы…

- Вероятно, но мы могли бы попробовать. Выбрать подходящий экземпляр, соответствующим образом запрограммировать и создать благоприятные условия для его продвижения, лидерства…

- Как, без одобрения Центра?

- Не волнуйся, это я беру на себя.

- А как планируешь проводить отбор из этой массы двуногих? Они же все на одно лицо, и интеллект у них соответствующий…

- Но это и хорошо, можно взять практически любого, да и эксперимент получится чище. Хотя ты, пожалуй, прав, отбор нужен, нельзя такое важное дело пускать на самотек.

- Ну, давай, дерзай!

***

Бонапарт закашлялся от едкого дыма, вышел из оцепенения и вновь напряг память. Что же было дальше? Да, он стал офицером, сбылась сокровенная мечта. Казалось, схватил удачу за хвост, и теперь блестящая карьера обеспечена. Но жизнь была явно не в курсе его грандиозных планов. Все высшие посты были наперед заняты поколениями придворных, а полками нередко командовали члены королевской семьи. Неужели, его ждет лишь прозябание и остается только смириться? Но не таков он, Наполеон Бонапарт, он верил в свою звезду. И та не подвела. Судьба забросила его в Тулон в чине капитана артиллерии. Жалованье было небольшое, но на жизнь хватало и ему и матушке с братьями и сестрами, перебравшимся сюда с Корсики. Французская революция делалась на его глазах, но долгое время он был только сторонним наблюдателем. Тут-то провидение и послало первое серьезное испытание. В декабре девяносто третьего роялисты подняли в Тулоне мятеж и призвали английскую эскадру. Республиканским частям пришлось брать город штурмом. Решающую роль в успехе сыграла именно его артиллерия. Дальше – больше, вновь случилась удача, познакомился с Огюстом (брат Максимилиана Робеспьера, в то время фактического диктатора Франции). С этого момента, благодаря дружбе с Робеспьерами, карьера пошла резко в гору. В январе следующего года ему в возрасте двадцати четырех лет присвоили чин уже бригадного генерала. Но внезапно жизнь вновь устроила трудный экзамен…

***

- Йон, поздравь меня, Центр одобрил в виде исключения проведение эксперимента по упорядочиванию прогрессивных тенденций на Земле.

- Поздравляю, да я читал твой проект, извини, но уж очень он не конкретизирован…

- Я его уже существенно переработала. Самое главное, нашла, как мне кажется, подходящий экземпляр.

- А отсюда подробнее…

- Думаю, сейчас самым перспективным в плане объединения так называемой Европы и ускорения ее развития следует считать Францию. Взять хотя бы их недавнюю весьма неординарную революцию. То есть, там созрели и народные массы, и элита. Эту страну можно представить двигателем прогресса. В качестве будущего лидера я решила использовать одного новоявленного генерала. Он молод, честолюбив, в меру грамотен, без предрассудков и без ненужных иерархических связей. Это некий Наполеон Буонапарте.

- Ты уверена, что он справится?

- Несомненно, хотя его интеллект и объем необходимых базовых знаний и умений оставляет желать лучшего. Но я уже заказала в Центре специальный чип. На пару дней изолируем подшефного, вживим чип и потом выпустим в свет с чистой совестью и безграничными амбициями. Он будет под постоянным контролем, чип значительно расширит его интеллектуальные возможности, будет предлагать более рациональные и эффективные решения. Это позволит существенно ускорить процессы объединения Европы и движения ее к общему прогрессу.

- Поживем-увидим!

***

Бонапарт тяжело встал со стула, подошел к окну, за котором пылала завоеванная, но не покоренная Москва. Зрелище было ужасным, не было уже сил смотреть на все это. Император вернулся вглубь комнаты и снова сел. Чтобы как-то отвлечься, вновь погрузился в воспоминания. А ведь тогда, на пороге карьеры, в девяносто четвертом он только чудом остался в живых. Случился термидорианский переворот, в конце июля его покровителей братьев Робеспьеров казнили. По всей Франции прокатилась волна арестов и казней их соратников и сочувствующих. В то время он с семьей находился в Антибе. На него тоже поступил донос, его отстранили от должности и даже арестовали. Затем препроводили под конвоем в форт Антиба по обвинению в заговоре, «губительном для свободы». Содержали в тюрьме форта Карре, отдельно от солдат и офицеров в доме начальника гарнизона. Пробыл в заключении две недели. Верные оруженосцы Жюно и Мармон предложили план побега. Но он отказался бежать, хотя грозила смертная казнь, но спасибо генералу Дюгомье, убедившему суд, что Франция не должна лишаться такого одаренного воина. Потом его неожиданно выпустили без предъявления обвинений. Редкая удача для времен, когда от ареста до гильотины было полшага… Неожиданно для себя Бонапарт сказал вслух:

- Будь я на пять лет старше, окончил бы жизнь на гильотине…

Вскоре его восстановили в звании, однако прежнюю должность не вернули. Но до сих пор не все ясно с тем периодом жизни. Да, он был заключен в крепость, но помнит только день помещения в форт и день освобождения. Но сколько не силился, не мог вспомнить ничего из того, что происходило с ним в крепости. Иногда перед глазами появляются фрагменты каких-то картинок, как обрывки чудесных снов, в которых он летал, общался с какими-то непонятными существами, ощущал боль в затылке… Кстати, это всё началось у него как раз после пребывания в форте Антиба.

***

- Слушай Йон, у меня все готово.

Мод показала на маленькую блестящую вещицу – чип.

- Начнем эксперимент в ближайшие дни. Но изолировать объект надо уже сегодня. Завтра, по их летоисчислению двадцать четвертого июля тысяча семьсот девяноста четвертого года, намечается переворот и нашему Наполеону грозит верная гибель. На несколько дней мы его спрячем, вживим чип, когда все немножко утрясется, запустим проект. Я тебе поручаю, возьми двух операторов, на автономном модуле слетайте, найдите подопытного и доставьте сюда. А я здесь подготовлю и настрою робота-оператора. Выберете момент, когда объект будет один, без свидетелей, лишняя огласка нам ни к чему. Вмешательство должно быть предельно скрытным.

Через три часа пришел сигнал от Йона, что объект доставлен. Мод открыла шлюзовую камеру, и в корабль был внесен в бессознательном состоянии невысокий щуплый мужчина в потертом военном мундире. Его сразу перенесли в операционную, положили на специальный стол, который автоматически переместился внутрь операционной капсулы. Капсулу закрыли, и Мод нажала на кнопку. Внутри капсулы замигали огоньки, послышалось легкое прерывистое жужжание. Это действовал операционный робот. Он проделал крошечный разрез в черепе Наполеона и внедрил в теменную кость приготовленный чип. Прооперированного вынули из капсулы, поместили в автономный модуль и переправили обратно. Была уже глубокая ночь. Его аккуратно внесли в комнату, которую снимал будущий император, и положили на кровать. Никто даже и не заметил необычных посетителей. Наполеон проспал более суток. За это время место операционного воздействия практически стало незаметным. Очнувшись, пациент ничего не почувствовал кроме легкой головной боли. Конечно, он ничего не мог вспомнить, и легкое недомогание списал на счет пирушки с друзьями.

***

Император напрягся, пытаясь определить тот момент, с которого началось звездное восхождение. Да, именно с лета девяносто четвертого года у него в голове как будто все прояснилось. Он ставил четкие цели и выбирал оптимальные пути их достижения. Рассчитывал действия на много ходов вперед и практически никогда не ошибался. Почувствовав небывалый прилив энергии, почти не уставал, спал считанные часы, а ум оставался ясным и всегда готовым к принятию важнейших решений. Стремительный взлет начался с итальянской компании, в которой он предстал в полном блеске. Ему дали армию раздетую, неопытную, голодную и очень молодую. Горевший желанием воевать, он не очень-то обращал внимание на такие мелочи, рассчитывая найти всё необходимое в Италии, и весной девяносто шестого года, ринулся в поход. Северная Италия тогда находилась под властью Австрии. Первое сражение произошло в горах, у деревушки Монтенотто. Этот победный бой он помнит в мельчайших деталях…

- Мы начинались с Монтенотто! – опять вслух произнес император.

Другие крупные баталии с Австрийской армией также закончились триумфом. Его войска взяли Венецию и Рим. Австрийцы запросили пощады, и он подписал мир, который Париж вынужден был одобрить. Знамёна разгромленных армий падали к ногам восхищенной Франции, трофеи текли неиссякаемой рекой. И вот свершилось - он самый популярный человек Франции!

***

Мод просматривала информацию о последних событиях в Европе и одобрительно хмыкала.

- Ты видел это, Йон?

- Конечно!

- Ну что я тебе говорила, смотри, как наш подопечный развернулся! Не ожидала от него такой прыти. Всю территорию, так называемой Италии, перевернул. Освободил от владычества Австро-Венгрии, которая тормозит развитие всей Европы. Пока все идет прекрасно!

- Кто бы мог подумать!

***

А что было дальше? Он вернулся в Париж на коне, с мирным договором и с проектом новой кампании, на этот раз в Египте. Директория охотно согласилась поддержать план. Кому же нужен в столице популярный полководец с преданной армией? На этот раз ему дали всё: вооружение, флот, обмундирование, припасы – только чтобы убрался из Парижа. «А там как получится, бог знает, не все возвращаются с полей войны», - надеялись директоры…

В девяносто восьмом году он высадился в Египте. Ряд удачных сражений при Абукире закончился тем, что англичане и их сторонники были разбиты. Ещё в Италии решил, что только на время подчинится Парижу, и настанет день, когда он сам единолично будет управлять страной. И этот день настал! Он тайно покинул Египет, оставив армию в полной боевой готовности на генерала Клебера. С огромным риском добрался до Франции. Триумф был полный, Франция с восторгом приветствовала героя Италии и Египта. Членам директории ничего не оставалось, как принять его с распростертыми объятиями. И он начал действовать, несколько раз всё висело на волоске. Но с божьей помощью, ведомый своим гением, победил и был провозглашен первым консулом. Чтобы закрепить победу, пришлось восстановить завоевания в Италии, вновь отняв её у Австрии. С удовольствием вспомнил сражение при Маренго (14 июля 1800 г.), закончившееся его блистательной победой. Был заключен мир с Англией, народ ликовал. Можно было наслаждаться мирной жизнью после стольких удачных побед. Но звание консула, даже пожизненного, уже не устраивало. Хотелось большего и в мае тысяча восемьсот четвертого года он был провозглашён императором Французской республики, а потом и Французской империи, под именем Наполеона I.

Став императором, повелителем Франции, логично было замахнуться и на весь мир. Для этого нужна была война. Повод не заставил себя ждать. Новый властитель вызвал негодование всей монархической Европы, казнив члена бывшей французской королевской семьи герцога Энгиенского. Кроме того, поссорился с российским императором Александром I. Опять на Францию ополчилось больше половины Европы. Но теперь во главе Франции стоял человек, который хотел войны и который умел воевать!

***

Мод довольно потирала руки.

- Ну что, Йон, каков наш маленький Наполеон? Он мне все больше и больше начинает нравиться. Согласись, на редкость удачным оказался мой выбор!

Йон меланхолично молчал, потом с кислой усмешкой заметил:

- Хорош бы он был без твоего чипа. Давно бы сгинул в какой-нибудь заварушке…

- Возможно, но сейчас он очень хорош! Если так дальше пойдет, вся Европа окажется в его руках гораздо раньше, чем мы предполагали…

***

Конечно, победы давались совсем не просто. Успехи уже начали всех раздражать. Против Франции выступили армии России и Австрии, которых поддержали и другие страны. Англия блокировала Францию с моря. Первое решающее сражение между его армией и армией союзников состоялось второго декабря пятого (1805 г.) года при Аустерлице. Такого разгрома Европа ещё не видела! Сокрушительное поражение русской и австрийской армий привело к тому, что Австрия была вынуждена заключить сепаратный мир с Францией. В следующем году под Иеной и под Ауерштендтом он разгромил и хвалёную прусскую армию, полностью выведя Пруссию из войны. В состав Франции вошли территории Бельгии, Голландии, северной Германии, части Италии. Пруссии, Австрии и России пришлось заключать с Францией союз. Одержав победу на континенте, можно бы приниматься и за самонадеянную и заносчивую Англию. Он подписал декрет о континентальной блокаде (1806 г.). Отныне Франция и все ее союзники прекращали торговые сношения с Англией. Континентальная блокада поначалу была весьма успешной, она нанесла существенный ущерб английской экономике: спустя год с небольшим Англия переживала кризис в производстве шерсти, текстильной промышленности; произошло падение фунта стерлингов. Однако блокада ударила и по континенту. Французская промышленность не в состоянии была заменить на европейском рынке английскую. Нарушение торговых связей с английскими колониями привело в упадок и французские портовые города: Ла-Рошель, Марсель и др. Население страдало от недостатка привычных колониальных товаров: кофе, сахара, чая, что не могло не сказаться на его популярности…

***

- Мод, тебе не кажется, что твой подопечный уже начинает отбиваться от рук? У него стремительно прогрессирует мания величия. Что-то идет не так, или затухает действие нашего стимулятора?

- Йон, не надо паники. Пока не все так трагично. Но, конечно, деятельность нашего маленького Бонапарта меня беспокоит. Все-таки эти люди с трудом поддаются дрессировке. Возможно, падает заряд чипа. Вот думаю, может его заменить на более эффективную модель?

- А есть ли смысл?

- Вопрос! Еще понаблюдаем…

***

Наполеон закрыл лицо руками, стараясь закрыться от кровавых бликов нескончаемого пожара. Пытался сконцентрировать все свои мысли на причинах надвигающейся и вероятно неминуемой катастрофы. Ведь в первые годы правления он пользовался безоговорочной поддержкой всего населения, и элиты, и простолюдинов. Его считали спасителем отечества, войны вызывали национальный подъем, а победы — чувство гордости. Ведь он был человеком революции, а окружающие его маршалы, блестящие военачальники, происходили подчас из самых низов. Но постепенно народ начинал уставать от войны, длившейся уже почти двадцать лет. Бесконечные наборы в армию стали вызывать недовольство. К тому же вновь разразился экономический кризис (1810 г.). Буржуазия же сознавала, что экономически подчинить всю Европу ей не под силу. Войны на просторах Европы теряли для нее смысл, затраты на них стали раздражать. Союзники, принявшие континентальную блокаду вопреки своим интересам, не стремились строго ее соблюдать. Росла напряженность между ними и Францией. Все более очевидными становились противоречия между Францией и Россией. Патриотические движения ширились в Германии, в Испании не угасала герилья. Разорвав отношения с Александром I, он решился на вторжение в Россию.

***

- Йон, что думаешь о последних шагах нашего подопечного?

- Он теряет темп, теряет энергию, теряет ориентиры… Соответственно, становится уже недостаточно полезным, и я сомневаюсь, что в будущем что-то изменится к лучшему. У него средства превратились в цели. Он разменивается на пустяки, практически всю энергию тратит на внешние атрибуты, на семейные дрязги, на женщин…

- Да, возможно, ты прав. Я тоже начинаю склоняться к этой мысли. Хотя весь проект считаю вполне успешным. Практически Наполеон сделал все, что от него требовалось. Даже больше. Ворвавшись на просторы бескрайней, замороженной в прямом и переносном смысле, такой отсталой и рыхлой структуры, как Россия, разбудил её, заставил встряхнуться, собраться и мобилизоваться, и в итоге обломать зубы нашему протеже. Что несомненно ускорит прогресс и интеграционные процессы в Европе…

***

Император снова подошел к окну. Пламя не угасало, напротив, казалось, оно стало больше и ближе, словно библейская огненная гиена пыталась поглотить его. Став местью тысяч и тысяч погибших, покалеченных, лишившихся крова, родных и близких…

Хотел ли он им счастья, благополучия, лучшей жизни? Сначала, наверное, – да. Но потом – нет. Только – жажда власти, только стремление к победам, любой ценой, через любые преграды, любые жертвы. Это было как опиум, хотелось всё больше побед, всё больше – крови! Мог ли он остановиться? Наверное, нет… Сбегая с горы – нельзя остановиться не упав, поэтому надо бежать что есть мочи, пока не упадешь в пропасть или не прибежишь на равнину… А если начать все сначала, смог бы что-либо изменить? Наверное, мог бы, но тогда наверняка не стал бы Наполеоном, не стал бы Императором. Это судьба, рок, мы не в силах изменить предначертанного… Это так, но вначале своего триумфального пути он явно чувствовал помощь бога, провидения, высшей силы. Он знал, что делать, знал куда идти, как и зачем… Но потом постепенно проведение стало его оставлять, он стал терять себя, терять вкус к жизни, к победам, к женщинам… Что это? Пресыщение? Старость? Усталость? Или может быть, он перешел некую красную линию, и случившееся – расплата за это, расплата за грехи, за гордыню, за кровь…

Бонапарт опять попытался найти причину последних неудач. Хотя, почему неудач, всего-то одна заминка, одна ошибка… Как он мог попасть в русскую ловушку, по имени «Москва»? Разве кто-то мог это предвидеть? Конечно, это всё варвары: воюют не по правилам, столицы сдают не по правилам, сами жгут свои города, свои святыни… Другое дело в Европе, все благородно, по правилам. Если капитулируют, встречает представительная делегация, вручают символический ключ от города, уважение и подобострастие… Да, недооценил он русских - провели его как мальчишку. Но это временно, он ещё возьмет своё. Надо будет написать письмо Александру (Александр I), пристыдить, что это всё не по-европейски, призвать к переговорам и к заключению мира на взаимовыгодных, то есть на его, Наполеона, условиях.

***

- Йон, ты будешь смеяться, но мне жаль этого парня. Мы втянули его в эксперимент, а теперь бросаем на верную и к тому же бесславную гибель. Может быть, поможем ему в последний раз?

- Мод, ты меня удивляешь. Эволюционный процесс – это не игрушки. Хватит, что я вообще повелся на твою затею. Ну, всё, эксперимент завершился, я считаю успешно, но больше никаких вмешательств! Ведь даже сейчас не все последствия с твоим Наполеоном можно просчитать…

- Ну, давай хотя бы тихо и аккуратно уберем его.

- Ты хочешь его ликвидировать?

- Типа того, чтобы не мучился…

- Ни в коем случае! Ничего страшного, попользовался нашей поддержкой, теперь пусть расплачивается за «свои» великие победы…

***

Очередной приступ кашля потряс императора. Ноющая боль словно обручем сдавила грудь, что это: легкие или боль отчаяния? С тоской и сожалением подумал, что нет с ним любимых женщин, нет несравненной Жозефины, нет Марии-Луизы, как бы сейчас пригодилась их поддержка, их любовь. Как много они для него сделали. Да и он много для них делал. Но первично – они. Он черпал в них энергию, их покорение было сродни покорению стран и столиц. Он обладал ими уверенно и убедительно, чувствуя их восторг и восхищение, покорность и смирение. Сначала он стал императором этих женщин, а потом уже – императором Великой Франции, самой главной своей женщины, ну, не считая, конечно, матушки. В последнее время, надо признаться, ему явно не доставало былой уверенности при общении с женщинами. Близость уже не доставляла той первородной радости, удовольствия, экстаза, стала обыденностью, обязанностью, повинностью и сразу же поблекли краски жизни, появилась усталость, притупился интерес к государственным делам. Давно уже не появлялось новых идей, не строились грандиозные планы… Слабовольно плыл по течению жизни, к своему закату, к страшному концу. Вот именно, всё началось с потери страстного влечения к женщинам, с ощущения, что они разочаровываются и в душе смеются над ним. С этого момента, видимо, он и стал терять контроль над собой и над своей судьбой и одновременно с женщинами, и провидение разочаровалось в нём. Но можно ли всё вернуть, опять стать сильным, могущественным, неотразимым покорителем женщин, столиц, просторов Нила? Конечно, можно! Разве он, Бонапарт, император, властитель Европы, может кануть безвестно в Лету? Неужели его гений не спасет в очередной раз? Конечно же спасет! Стоит только побыстрее, и как можно безболезненнее, закончить русскую компанию, уйти в тихую гавань, зализать раны, осмотреться, нарастить силы и потом уже совершить новый победоносный поход. Куда? Да не важно куда, лишь бы он был победным, чтобы снова почувствовать силу и уверенность и в постели, и на поле брани…

Думая о новых великих победах, император нервно и быстро ходил по залу, руки дрожали, сердце колотилось, на лбу выступила испарина. Окончательно обессилев, рухнул в кресло и впал в забытье. Огненные блики плясали по бледному лицу, казалось, что и Бонапарт горит вместе с непокоренным городом и вместе с ним горят и бесследно сгорают все его последние надежды…

 

Двести лет спустя

 

Йон сидел расслабленно перед пультом, устало прикрыв глаза и потягивая свой дежурный эликсир. Вошла стремительная Мод.

- Привет! У меня новость!

- К нам едет ревизор?

- Почти… А ты уже неплохо освоил фольклор аборигенов!

- Поживи здесь с мое, не то ещё освоишь… Что случилось?

- Меня отзывают в Центр, наверное, перебросят в другую галактику!

- Слышал, слышал… Но я бы так не радовался.

- А что такое?

- Мне тут принесли новый дайджест наиболее интересных публикаций. Так вот, поздравляю, у тебя прокол! Если узнают в Центре – могут заслать в такую Тмутаракань, за сто лет ни одной живой души не увидишь!

- Что за прокол?

- Помнишь, твой давнишний проект по модификации некоего Наполеона?

- Отлично помню, очень удачный эксперимент! А в чем проблема-то, не томи?

- Ладно, слушай, зачитаю выдержку: «… французские ученые, исследуя останки императора, обнаружили в черепе небольшую выпуклость. При сильном увеличении увидели металлическую пластинку, напоминающую микрочип. Изучение находки показало, что она является не чем иным, как миниатюрным генератором электрических импульсов. Подобные импульсы способны резко повысить эффективность мозга в решении сложных интеллектуальных задач. Эту операцию осуществили, возможно, представители некой инопланетной цивилизации с целью повлиять на развитие человечества…» Как тебе?

- Не может быть! И как они докопались? А я ведь говорила, что надо ликвидировать подопытного после окончания эксперимента, а ты не согласился… И что теперь будет?

- Да, отчасти я тоже виноват… Но не волнуйся, думаю, обойдется… Сейчас аборигены помешаны на конспирологических теориях, везде видят заговоры, вмешательство инопланетян… Уже никому и ничему не верят. Информация из доказательной превратилась в интуитивную, в отличие, например, от медицины, которая сейчас наоборот из эмпирической, все больше становится доказательной – прогресс, мать его! По-моему, мы слегка поторопились с посвящением людей в информационные технологии - уж очень часто их не по делу и не к месту используют…

- А если, все-таки, подсуетиться, подключить агентов влияния, уничтожить свидетелей, улики?

- Не стоит! Пошумят, пошумят, да и успокоятся. Не впервой…