Обновление венка сонетов

Творчество Д. С. Гавриленко многогранно, и в любом его проявлении легко отличается от произведений других авторов. Метафорическая манера письма, необычные эпитеты, антитезы, рифмы, богатство лексики и при этом чистейшие проявления высокой духовности обеспечили своеобразие стиля, которое присуще лишь признанным мастерам.

Что нового внёс поэт в жанр венка сонетов? Есть имена Вяч. И. Иванова, В. Я. Брюсова, М. А. Волошина и др. Дмитрий Гавриленко опирался на их опыт, вырабатывая собственную концепцию. Святая святых – отказ от шаблонной сухости, внедрение лирического голоса, живого мироощущения через своё «я». В самом начале «Чернобыльского венка» (1988) сказано напрямую:

Воскресшие мгновенья бытия

Приблизились, и время их - настало.

Не будет мне ни жизни, ни житья,

Когда на жизнь пожалуюсь устало.

 

Когда скажу, что впереди - стена,

А за стеной - пространство из бетона.

Хоть вылези из кожи, но должна

Пробиться речь из вечного затона.

 

Сквозь прах и страх решительность моя

Решительна, как риск проводника, -

Вот главное среди других мгновений.

 

Шипя, ползёт из пояса змея,

И цель её - прервать наверняка

Четырнадцать печальных откровений.

Магистрал же – это итог, заостряющий, сжимающий всё написанное ранее. Архитектоника осталась, хотя Дмитрий Гавриленко счёл нужным отказаться от связанности рифмой первого и второго катрена, перенеся акцент на трёхстишия, объединённые треугольной рифмовкой. Искренность, исповедь, отражение трагизма ситуации только выиграли. Смелый шаг автора в направлении лирической поэмы оправдал себя не эстетической красотой, а художественной убедительностью.

В дальнейшем поэт отказался от структурных изменений. «Бальный венок» (1997), также имея в составе пятнадцать сонетов, включающем замок, и в трёхстишиях – утвердившийся способ рифмовки, получил более жёсткие связи по сравнению с «Чернобыльским венком» в четверостишиях. С точки зрения поэтической объяснение несложное: вместо трагедии, поднятой небывалой аварией, читатель теперь имеет дело с Пушкиным, увлёкшимся графиней Воронцовой.

Чувства ссыльного находятся на главном плане; их проявляет бал, позволяющий в рамках тогдашнего этикета выразить сердечные предпочтения. Лирическая не высота, а приподнятость снижена, однако совсем не исчезла. Облик влюблённого очерчен и раскрыт в его творческой ипостаси лирика – не автора романтических поэм и «Евгения Онегина». Поэтому в венке нет-нет да и возникают, вспыхивают строки, будто раскалённые внутренним озарением:

Лелея женщину в своих мечтах,

Он пребывал в рассеянье великом,

Держал её - остался же в руках

Лишь перстень с ярко-красным сердоликом.

 

Подарок сей запомнится в веках

Таинственным и неподкупным бликом,

Окажется в заснеженных местах

Для ссыльного призывным милым кликом.

 

Любое заточенье - как подвал!

Вельможа из прославленного рода

Изрёк отборнейших ругательств град

 

И Пушкина мерзавцем обозвал,

Когда притихла за окном природа,

Закончился роскошный листопад.

Проявление подобных эмоций в традиционном венке сонетов с окостеневшей формой невозможно. Открытия автора нашли продолжение в «Венке поэту» (2000) и «Божественном венке» (2001). Дмитрий Гавриленко обновил архитектонику и осовременил её, вывел из забвения. Его новаторство осуществлено с явным художественным тактом как по отношению к мировым предшественникам, так и к тем, кто поближе, - отечественным литераторам. Если судить без равнодушия и объективно, то мощь обновления жанра говорит за себя сама: она действительно оставила такие качества, как педантичность, тяжеловесность поэтической строки, в далёком прошлом.

Денис ДОРОЖНЫХ

 

 

Иллюстрации: Пушкин и Воронцова.