Седеющий туман.
Туман и лишь изгиб дороги
Под лентой голубой реки.
Он стал последним для не многих,
Для тех, кто не сумел дойти.
Туман ложился ровно, без изъянов,
Дрожали листья в утреннем дыму,
А кто-то думал о коварных планах,
О том, как развязать войну...
И им бы у воды остановиться,
Чтоб пыль дорожную убрать с уставших рук,
На небо посмотреть, друг другу улыбнуться
И взрыва страшного чтоб не услышать вдруг.
Все ближе тот изгиб дороги,
Ну неужели сердце не подаст им тайный знак?
Сомненья чуть, а, может быть, тревоги,
Что что-то здесь совсем-совсем не так.
Ведь на броне такие молодые ,
Не знавшие любви подруг..
Но бьют им в сердце пули - пули злые,
И падают стволы из ослабевших рук.
Журчание ручьев вдруг превратилось в стоны,
От крови покраснел седеющий туман.
Кричат они, что кончились патроны,
Из пушек помогите нам!!!
Прошел тот день, и многие живые,
Но не о них хотел бы я сказать...
Они ведь были очень молодые
И были не готовы умирать!
Под лентой голубой реки.
Он стал последним для не многих,
Для тех, кто не сумел дойти.
Туман ложился ровно, без изъянов,
Дрожали листья в утреннем дыму,
А кто-то думал о коварных планах,
О том, как развязать войну...
И им бы у воды остановиться,
Чтоб пыль дорожную убрать с уставших рук,
На небо посмотреть, друг другу улыбнуться
И взрыва страшного чтоб не услышать вдруг.
Все ближе тот изгиб дороги,
Ну неужели сердце не подаст им тайный знак?
Сомненья чуть, а, может быть, тревоги,
Что что-то здесь совсем-совсем не так.
Ведь на броне такие молодые ,
Не знавшие любви подруг..
Но бьют им в сердце пули - пули злые,
И падают стволы из ослабевших рук.
Журчание ручьев вдруг превратилось в стоны,
От крови покраснел седеющий туман.
Кричат они, что кончились патроны,
Из пушек помогите нам!!!
Прошел тот день, и многие живые,
Но не о них хотел бы я сказать...
Они ведь были очень молодые
И были не готовы умирать!