Сергею Есенину
Иду я вечером весенним
И сумрак что-то шепчет мне.
Не сумрак это, а Есенин:
Синь глаз и волосы в огне.
Его я вижу ночью поздней,
Когда в звенящей тишине
Он вместе с человеком черным
Тайком является ко мне.
И вижу утром сизым ранним
В лимонной алости зари,
Когда в бору там, за полями,
Со звоном плачут глухари.
В березке, та, что на дороге
Средь шелковой стоит травы,
А он целует ее ноги
И дарит ей души цветы.
И синь озер, лесов весенних-
Есенина с грустинкою глаза,
А золото листвы осенней-
Его волос кудрявая краса.
Крик в синем небе журавлиный,
Телеги скрип среди тиши,
Шум листьев трепетной осины:
Тот мир Есенинской души,
Тот мир, в котором заплутаться
Мы можем иногда с тобой.
Как лань, бежавшая спасаться,
В болоте тонет с головой.
Ведь душу русскую из воска
Могли замять, с Земли стереть.
А он остался, как березка,
В людских сердцах лишь зеленеть.
Два человека вместе жили в его, Есенина, душе.
Они друг друга не любили
И были вечно во вражде.
Один с тоской и черной злостью,
Другой – с той русскою душой,
Которая нам щедрой горстью
Бросала цвет земли родной.
Вражда их вечно разрешалась
В попойках, грусти, и вине.
И в крайности его бросала
От “Пой гармоника” до “Шагане”.
Тот черный все же смог его убить.
Но ряска не закрыла синие озера.
И Русь все так же продолжает жить,
Плясать и плакать у забора.
Шумят леса в раздумье сером,
Ткет солнце из лучей златую сеть.
В сердцах живых березкой белой
Есенин продолжает зеленеть.
1967 г.
