А ночью было круто...
Луну тошнило будто — глазела втихаря.
А ночью было круто у стен монастыря.
Не лаяли монахи, не причащались псы.
Ты славная деваха. Зачем тебе усы?..
Сводило дрожью пятки, ты открывала рот.
И бабочки в припадках терзали твой живот.
Назойливые руки нащупали тепло.
Ты расстегнула брюки — простое ремесло!
А дальше было больно и холодно внутри.
На главной колокольне весь колокол в крови.
Стреляли без прицела, зажмурив третий глаз.
… твоё большое тело не защитило нас.
Луну тошнило будто, густая прела хмарь.
От Божьего приюта откинулся звонарь.
Сначала нам — по пуле, попули нам надрав.
А после — тёплым дулом себе в лицо: пиф-паф…
Кому какое дело до трупа звонаря?
Твоё большое тело упало на меня.
И трогало за ляхи, и лезли в нос усы.
Залаяли монахи, перекрестились псы.
Безумие морали: вздымая к небу бровь,
Приспешники венчали порочную любовь.
