На раненого медведя ночью с ножом

Было это осенью - в конце августа году 2004-2005-м, сейчас уже точно и не помню.

Поехали мы с моим большим другом Мишей Извековым на охоту на косулей в довольно засушливый район Британской Колумбии (Канада)Сан-Шайн вали. Это примерно 300-350 киллометров от Ванкувера.

Погода стояла тёплая, сухая. Сошли с хайвея на горную дорогу, встали. Расчехлил Мишка свою финскую "Тику", забил два магазина три и пять патронов, выпили домашнего коньячка, закусили и в путь.

Ехали тихо, не спеша. Машин много, охотников пруд-пруди. Косуль нет.

Проездили почти до вечера. Ни одной косули даже издалека.

И вот мы возвращаемся. До трассы остаётся километров пятнадцать-двадцать. Я за рулём, Миша с карабином в ногах рядом справа. Едем по узкой долине. Слева крутой подъём в горы, справа редкий сосновый лес.

И тут мой глаз, моё боковое зрение выхватывает из общего пейзажа слева в двухстах метрах на склоне осыпи крупного чёрного медведя.

Медведь медленно поднимается по склону вверх. Прижимаюсь вправо, останавливаюсь, глушу машину. Мишка выскакивает из машины, ложит на капот винтовку, берёт в оптику медведя и начинает палить. Не попадает. Медведь ускорил шаг и начинает быстро уходить вверх. Мишка садит патроны по полной. Я не успеваю перезарежать магазины.

Всё. Вроде бы попал, ранил. Медведь встал боком возле огромной одиночной сосны. Растояние триста-четыреста метров. Мишка продолжает стрелять. Но, стрелок ещё тот - истратил кучу патронов, а попадание одно или два и те не смертельные.

Мне бы взять в руки карабин моего друга и самому "садануть", может быть и попал бы, лёг бы медведь. Но, негласные правила у нас были уже давно такие - если я не один, если мы едем вдвоём - я рулю, а Михаил стреляет. То-есть я всегда ему давал возможность вдоволь пострелять и добыть зверя. А разделывали тушу и носили к машине мясо мы уже вдвоём.

Начинало очень быстро смеркаться. Медведь качнулся и раненый медленно побрёл по склону пологой горы влево. Ещё совсем не много и он зайдёт за большие валуны и зону мелкого соснового леса, изчезнет из вида.

Всё. Больше мы его не видим. Медведь ранен, передвигается слабо и медленно. Нужно подниматься и добивать. Иначе он ляжет и сдохнет от ран или же будет представлять угрозу для других охотников.

Но, что делать? Винтовка одна на двоих, ещё у меня на поясе нож. Берём карабин, патроны и начинаем подниматься к той большой одинокой сосне, где ещё совсем недавно стоял и смотрел на нас раненый медведь. Делаем ошибку - не взяли с собой мощный фонарь. Но, это мы осознали чуть позже.

Медленно поднимаемся и уходим чуть влево по ходу движения зверя. Зашли в редкий сосновый лес. Медвежьих следов на мягком песчанном грунте повсюду очень много. Куда он ушёл и где его искать не понимаем. Решаем разделиться. Михаил начинает подниматься чуть вверх, я же с ножём начал движение строго влево по натоптанной медвежей тропе. Понимаю - он здесь живёт, это его участок, он знает здесь каждый камень и каждое деревце.

Двигаюсь очень медленно, тихо, осторожно. Через каждые три-четыре шага останавливаюсь и внимательно осматриваю все большие валуны и скальные выступы. Понимаю - один последний прыжок медведя - этой "машины", этого раненого монстра и... меня больше на этом свете нет, голову снесёт одним ударом.

Прошёл метров тридцать и чувствую, что он где-то совсем рядом. Совсем темно, хоть глаз выколи. Вижу, что справа от меня очень крутой и скалистый обрыв, медведь на него, даже не раненый, подняться не может. Впереди в пятнадцати метрах тоже скала, а слева отвесное ущелье. Всё! если он где-то здесь, то уйти ему некуда, только прыгать в ущелье. Это для него западня. Есть ещё один выход - ринуться в бой, замять, убить меня и уйти в обратном направлении.

Я встал. Стою. Практически ничего не вижу. Нож в правой сжатой руке. И тут я вижу, буквально, в шести метрах от себя огромный чёрный силуэт. Медведь стоит боком головой влево в сторону ущелья, стоит не шелохнувшись, замер, как изваяние. Голова повёрнута в мою сторону. Часть шеи и грудины закрыта сосной в диаметре сантиметров двадцать. Что же делать? Не знаю. Стоим и смотрим друг-на друга.

И тут я слышу сзади себя осторожные шаги. Слава богу, это тихо подходит Мишка. Подошёл. Шепчу ему: "Вот он! В шести метрах. Видишь? "Нет, отвечает, не вижу". Шепчу ему, как можно тише: "Глянь в оптику, в оптику чуть светлее". Он направляет ствол карабина и начинает "рыскать" прицелом. Шепчет "Вижу! Пол-тонны не меньше. Он готов к прыжку на нас!" Командую: "Стреляй! Если прыгнет на нас - мы прыгаем в ущелье, другого выхода у нас нет...

В горах раздаётся тяжёлый и мощный звук выстрела. Медведь делает прыжок влево, в ущелье и мы слышим, как он падает и катиться вниз по скалам... Нас начинает трясти, пошёл отходняк стресса.

Закурили. Постояли минут пять, загасили, затоптали в песке окурки и двинулись в кромешной темноте на дорогу к машине. Туша должна лежать где-то не далеко от дороги.

Спустились. Подходим к машине. Заводим. Включаем свет, включаем фонарь и я наливаю каждому по полному стакану коньяка. Выпиваем залпом, опять закуриваем.

Я успокоился. Моего верного друга продолжает колотить от стресса, он никак не ожидал такой экстремальной охоты. Говорю ему: "Сейчас берём фонарь, идём в кусты, куда упал с горы медведь, и начинаем искать. Иначе туша "загорится" через час-полтора. Нужно найти и разделать". Михаил боится, начинает юлить. Говорю ему: "Дай винтовку, я пойду один, я найду его. Если, даже, ты в него не попал и он после падения с высоты пятьдесят метров остался жив, я добью его, даже в полной темноте с трёх метров я не промахнусь". Он меня не отпускает. Спорим уже минут тридцать.

И тут мой друг придумывает интересную отговорку - давай мол отъедем на пару километров, заночуем, а утром рассветёт и вернёмся. Мол к утру он всё равно сдохнет... И я "повёлся"...

Поехали. У меня нет никакого настроения. У меня украли Победу. Мне не дали мою добычу. Пока ехали - переругались. Я плюнул на всё, выехал на трассу и домой.

Я никогда не забуду этот день десятого сентября (открытие охоты). И я до сих пор не могу простить своего малодушия, что не взял в руки карабин, не нашёл медведя, не добил его и не вернулся домой с добычей.