Зингер

Полдня ты проводила за ножным,
подолгу леденящим душу "зингером".
Строчить учила бабка (время зимнее
в деревне проводили за работою).
Родителей сослали - заложил
сосед, подумав спьяну -"заработаю!",
но сам в конечном счёте пал от голода.
В тебе сидело много сельских жил,
но как же тосковала ты по городу.
 
Никак не водворялось в детский ум -
качать педаль помедленней, по правилам.
Не то что б жизнь в деревне больно праведна,
но смерти принимаются по-своему:
недавно врезал дуба дед Наум;
ты плакала, хоть было не позволено,
воткнувшись в телогрейку старой женщины,
которая, средь всех больших наук,
за такт и несинхронные движения,
 
закройке отводила первый план -
как промыслу имеющему тонкости.
На вас легла возня с плохими топками,
что, впрочем, не позволило оправиться
от тяжести утраты. Бабкин плач
насиловал все помыслы о правилах
шитья, которым слепо подчинилась ты;
она кляла ночами вдовий пласт
и выла за стеною "по-щенячьему".
 
С комода рухнул дедушкин портрет.
Топчан суровой бабки в дальней комнате
тогда не заскрипел, а до него тебе -
идти шагов четырнадцать, не менее.
Скончалась бабка. В сердце от потерь
загустевало горькое неверие,
которое с годами не расплавилось.
Ты шила синий саван из портьер,
всё громче проговаривая правила.