Брюки Веснушкина

Мой первый спектакль на сцене театра - ревю по мотивам советских оперетт "Седьмое небо". Премьеры всегда запоминаются, но тут был особый случай. Я впервые постигал, из чего состоит служба профессионального артиста, её закулисную сторону. Графики репетиций, танцкласс, мужская гримёрка, женская (ммм...) гримёрка, водопой у кулера, перекусы в пирожковой через дорогу, семиминутные перерывы между репетициями (столько горит сигарета режиссёра/балетмейстера/помрежа) и много других прелестей. Короче говоря, гусеница становилась бабочкой.

 

Артиста обязательно нужно где-нибудь занимать, а то он будет слоняться по углам, станет плести интриги, запьёт, пропишется в гримёрке противоположного пола, уйдёт в декрет или начнёт писать всякую чушь, как я нынче(и это самое безобидное после декрета). Мудрым решением было дать мне роль футболиста Андрея Веснушкина. Из музыкальных номеров там всего один дуэт "Сады цветут зелёные". Основной футболист Веснушкин - тенор Владимир - собирался отдать долг Родине в ансамбле Александрова, и потребовалось срочно сделать "замену на поле". К новым артистам всегда присматриваются с осторожностью: ты приходишь на чьё-то место, репутация ещё не сложилась, фракции (у нас были две: оперная и оперетточная) навязывают дружбу против кого-либо, начальство демонстрирует своё превосходство над тобой, а примы и премьеры демонстрируют своё превосходство над начальством. Да и роль мне досталась знаковая. К ней в театре было особое внимание: не было ни одного спектакля, где бы Веснушкин не пустил робкого петуха. Нота соль для оперного баритона практически вершина рабочего диапазона, для тенора - начало верхнего регистра. И с этим регистром у Владимира не ладилось. Мне рассказывали, что Владимир, до консерватории начавший исполнять эту роль, после первого года учёбы был вызван петь спектакль. Всем коллегам было объявлено, что он постиг бельканто, и прежних грехов за ним впредь не будет. И что же? Он вышел на сцену и продемонстрировал самого отчаянного петуха, которого слышала Рязань. Помню, его последний выход перед армией, "лебединая песня", как сказал наш солист Иваныч, переживавший за Володины успехи. Но и здесь срыв. У меня провала быть не должно. Оркестровая прошла хорошо, меня утвердили, но потом ещё два раза вызывали Вову, пока он окончательно не отбыл. Наконец мой спектакль назначен. Сходил в пошивку снять мерки: Владимир был на пару размеров больше в плечах и талии. Футболку решили изготовить новую, а брюки подогнать. На генеральной получаю костюм. Кеды оказались на размер маловаты, но я был готов принести жертву ради искусства. В брюках тоже была странность: задний шов заколот иголками, но не прошит. Ну, думаю, так надо. Все же знали, что я выхожу в спектакле. Тем более что брюки мне выдали в пошивке. Репетиция прошла прекрасно. На следующий день прихожу на спектакль. Волнение то ли от неопытности, то ли от соседства с многоопытными коллегами. За десять минут до начала брюки в том же состоянии. Ладно, так надо, решил я и сосредоточился на роли. Мой выход. Небольшая сцена, затем дуэт. Все слова сказаны, все ноты спеты, нехитрый танец станцован. Торжествуя, бегу со сцены... Меня перехватывает помреж Света: "Что у тебя с брюками?!!" Оказалось, я потерял пару иголок - и штаны стали нехорошо топорщиться сзади. Слава Богу, антракт. Швейный цех в шоке, костюмер в шоке, Света рвёт и мечет. Долго разбирались кто виноват. Гораздо дольше, чем прострачивали брюки. Во втором акте у меня был небольшой выход, где я изящным поворотом продемонстрировал залу целостность штанов. После спектакля ребята меня сердечно поздравляли, а я всё думал о том, как глупо вышло с костюмом. Но что поделать? Наивность моя в те времена не знала границ. Вот такой незабываемый дебют.