АФАЛИНЫ

 

Шум и гам за Донузлавом,

чайки вьются, даль кипит,

там стремительною лавой

стая афалин летит.

Там идёт вовсю потеха –

хлещет хвост, как хлещет плеть!

Пиленгасам не до смеха –

уцелеть бы! Уцелеть!

Полумесяцем зажали

афалины их.

Кино!

В небо прыгают кефали,

да летать им не дано.

Во комедия! Торпеды я

эти опишу едва ль:

В небесах – и там! – преследуют

ошалевшую кефаль.

Умницы!

Убийцы!

Асы!

Виртуозы!..

Сам суди:

от такого суперкласса

обмирает всё в груди.

Вот он! Вон! Взлетел ракетой,

встал на хвост и - ча-ча-ча! –

проплясал, как в цирке где-то,

белозубо хохоча.

А другой, ввинтившись вихрем,

смерчем в гущу рыбьих спин,

всплыл в зубах с одною: их ем

потому, что я дельфин!

И ушёл, как сон, в глубины,

был и – нет,

мираж пропал.

Полумесяцем дельфины

держат рыбу возле скал.

В бухтах за Большим Атлешем

блики мечутся, слепя,

я, признаться, тоже грешен,

ведь охотник тоже я.

В тарханкутских бухтах тихих,

где у рыбин брачный бал,

поджидал в засадах их и

без добычи не бывал.

А сейчас стою, опешив,

руку приложив к плечу:

- Боже, сжалься, за Атлешем

дай им вырваться, - шепчу…