Вдохновленный произведением Ариадны: https://poembook.ru/diary/75592-skripichnoe

 

 

 

Я никогда до того не слышал классической музыки. У нас дома её никто не слушал.

Но однажды я побрел гулять в одиночестве. Шел проливной дождь. Деревья уже скинули свою листву, обнажив стройные станы, и, казалось, взывали голыми ветками-руками к небесам о пощаде.

Дождь нескончаемо лил вторые сутки, полируя мостовую и разноцветные здания моего прибалтийского города.

Настроение у меня было под стать погоде. Я брёл наугад, погруженный в свои мысли.

И вдруг совсем внезапно передо мной вырос огромный костел.

Я решил немного погреться и робко зашел в огромную металлическую дверь, которая легко пропустила меня внутрь.

В нос мне ударил приятный запах ладана, свечей и какого-то масла, название которого мне было неизвестно тогда.

Было пусто. Необычность этого помещения вызвала во мне смешанные чувства, главное из которых удивление.

Мне на удивление было хорошо в католическом храме.

Я дошел до крайнего ряда скамей и сел на краешек одной из них.

Десятилетний, я был песчинкой в огромном этом строгом здании.

Сердце так сильно колотилось в ушах, что я не сразу услышал, как тихонечко распевались хористы где-то высоко.

Затем я услышал быстрые шаги, и звуки огромного оргАна зазвучали сначала мягко и тихо, а потом все громче и громче. Невероятная волна удовольствия подхватила меня и унесла в прекрасный мир классической музыки.

А затем дивные звуки ласкали мой слух, как на теплых волнах ласкал бы меня океан.

Я был потрясён и очарован. Я не помню, как я вернулся домой, и что происходило в последующие несколько дней тоже.

…. Мне было лет пятнадцать. На дворе бушевал май. Мы убирались в нашей школе всем классом после последнего урока.

Учительница послала меня в класс музыки зачем-то, и я побежал со всех ног, скорее убегая от повинности убираться, чем исполняя просьбу.

Я ворвался в класс музыки и остолбенел. Дивный её голос под аккомпанемент старенького пианино заставил моё сердце трепетать. Я стоял истуканом у нее за спиной, не смея произнести ни слова.

Когда она закончила играть и петь, то, почувствовав моё присутствие, обернулась. Именно тогда я подумал, что за счастье слышать этот дивный голос всегда я отдал бы полмира...

… Мне семнадцать и я жду мою будущую жену на свидание, а она всё не идет. Через два часа ожидания я решаюсь идти на море в одиночестве.

В руке я несу розу, предназначенную для той, которая не пришла…

На моём любимом пирсе сидит какая-то девчонка. Я подхожу и решаюсь сесть рядом.

Она плачет. Ей не разрешают поступать в консерваторию. Родители хотят, чтобы она получала «нормальную» специальность.

Она интуитивно вынимает из футляра свою скрипку и любовно прижимает её к себе.

Я ёжусь. Я не люблю скрипку и умоляю небеса, чтобы эта случайная незнакомка не решилась демонстрировать мне своё мастерство. Наш сосед сверху вынимал у меня всю душу, когда заунывно тренькал на несчастном инструменте.

Она просит меня закрыть глаза, обещая сделать что-то приятное.

Я поддаюсь на её уговоры.

Молния разрезает всё моё существо при первых же нотах, взятых ею на дивном инструменте.

Я боюсь открыть глаза и сижу зажмурившись, а нежный плач скрипки, перемешанный с криком чаек и шумом морского прибоя, уносит меня куда-то вдаль, даря ни с чем не сравнимый экстаз…

О, играй, играй на струнах моей души, прекрасная незнакомка.

О, дари мне минуты наслаждения, которые я пронесу сквозь годы.

О, пусть плачет и рыдает твоя скрипка. Пусть она замирает и хохочет.

А вслед за ней будет рыдать, замирать, хохотать и моя душа.

Я открываю глаза, оттого что она вытирает мои слёзы своим платочком…

Я отдаю ей розу, беру за руку, и мы быстро идём к её родителям, где я почти два часа убеждаю её мать и отчима, что их девочка гениальный музыкант. И они сдаются, а мы с ней победно торжествуем. Когда она теперь даёт концерты, то всегда выносит на сцену одну розу, как символ, спасший её от "нормальной" специальности.

Я никогда не слышал классической музыки для того, чтобы, услышав её один раз принадлежать ей навсегда…