Гадание на Рождество

О, на всю жизнь я его запомнила - наше гадание в ночь с шестого на седьмое января в общежитии строительного техникума. Нас четверо девчонок: мои однокурсницы Ольга и Наташка, ещё одна с параллельной группы –Катюха и я.

 

Ольга поступила в строительный техникум, потому что не прошла в медицинское училище. А здесь всё получилось! Она совсем некрасивая, с плоским лицом, свойственное людям степей и тундр, с россыпью на нём кучей угрей. О её некрасивости знали только мы, живущие с ней в комнате. Ольга видимо давно свыклась со своим лицом и научилась его ловко маскировать под толстым слоем макияжа. А делала она его довольно долго по времени. Вставала каждый день, кроме выходных, в шесть утра и к восьми часам нашего пробуждения уже была «на мази». Мы даже не узнавали её первое время. Такая красава стояла перед нами, без единого угря, с длинными ресницами и красными губами. И совсем не пошло, очень даже хорошо. Макияж, правда, добавлял ей возраста. Поэтому на неё больше заглядывались парни старших групп и на техникумовских праздниках она никогда не была одна. Иногда, рассуждая между собой, мы её жалели. Вот выйдет замуж, и муж увидит её без макияжа… швах!!! Нам, остальным трём, и полчаса хватало на сборы. Умылись. Причесались. В зубы плюшку и на занятия… а ей, вот беда!

 

Наташка –детдомовская. Боевая, про таких говорят – оторва. Это она наш курс от старшекурсниц защитила. Я мыла посуду на кухне. Вода холоднючая, горячего крана даже не было. А мыть надо. Подую на руки и снова в воду. С чайника немного воды на посуду налью и снова под кран с холодной водой. За этим занятием и не услышала, как ко мне сзади подошёл кто-то. Только слышу голос Наташкин: «Что, надумали? А ну дай сюда!» Я оглянулась, а Наташка отбирает у одной девчонки намотанный на руки ремень. Лицо белое, глаза горят. Я стою, ничего не пойму. А еще две её пытаются оттащить от той. Волосы всклокочены... «Что случилось?» – спрашиваю у всех. Вода из крана бежит и шумит так громко, как водопад с горы. А они на меня косятся и орут: «Успокой свою подругу, ненормальная какая-то. Мы же пошутить хотели». Я сообразила, наконец, выключить воду, которая уже из раковины побежала, так как посуда закрыла сливное отверстие. И начала Наташку оттаскивать от девчонки. А она так вцепилась в её левую руку, что та даже побелела под Наташкиными пальцами. А справой тянет ремень. Ремень затягивается на руке девчонки и рука синеет, а Наташка как обезумила от злости. Как клещ вцепилась – не отодрать. Глаза стеклянные – никого и ничего не видит. Тогда я налила в ковшик и полоснула на всех ледяной водой из крана. Да еще босые ноги Наташки оказались в этой же воде. Наташка тряхнула головой и видя, что наделала, отпустила нападающую. Та заорала: «Дура какая-то! Живите! Не тронем вас!» Скинула ремень с руки и удалилась вместе со своими подругами, скрипя зубами от боли в руках. «А, что случилось?»,- я начала расспрашивать Наташку. «Что, что? - стоишь, ничего не слышишь, если бы не я, они бы тебя ремнём испороли. Я из комнаты вышла. Смотрю идут - трое, эта коза ремень на руки накручивает, я сразу поняла, что хотят, как первокурснице «урок» дать всем, через тебя, чтоб другие боялись. У нас такие в детдоме были. Поэтому у меня на них нюх особый. Теперь не тронут, поняли, если что, будут иметь дело со мной». Я только поразилась её способности защищаться и, конечно, была благодарна безмерно. Оставалось только с пола воду собрать, да посуду домыть. Наташка в технарь поступила, вслед за подругой по детдому, чтоб не остаться одной. А ту, сюда направила её воспитательница, как на очень перспективное направление в жизни.

 

Ну и, Катюха - дородная девушка, она из деревни. Грубоватая, мешковитая, малоподвижная, но добрая. Всегда улыбалась, даже если было очень плохо на душе, например, от пары. Ей тяжеловато давалась учёба. Поэтому пар у неё было достаточно. Еле натянула первый семестр. Спецмашины, строительные материалы - тёмный лес. Зачем поступила в строительный - не понятно. Нам! Ей-то понятно: деревня надоела, вечные горшки, печки, свиньи, коровы… В торговлю или в «поварёшку» - не захотела. Медицина не её стезя. Вот и решила - лучше стройка, чем всё остальное. Ну, а почему нет? До четвёртого курса –еще два. Поумнеет, похудеет - и всё будет о,кей! Главное, чтобы поумнела, а то и первый не закончит...

 

А я? Я всегда знала, что буду строителем. Это моя мечта с детства была - «на память людям города дарить». Песня такая была. Мы жили семьёй в Ангарске, молодом сибирском городе в Иркутской области. Город рос в начале семидесятых как на дрожжах. Я могла наблюдать за стройкой часами, а она всюду была. Как сваи бьют, как кран плиты подает. Слушать журчание и крики стройки. Это было моё - по моей душе! Направление было верное!

 

Вот такая компания собралась на гадание в Рождество в нашей комнате. "Разношёрстная" забавная компания.

 

Гадание-то на тарелке. Старинное. Рисуется круг на большом листе бумаги. Расчерчивается на сегменты так, чтобы все буквы алфавита в них можно вписать. Зажигаются свечи. Посередине листа ставится тарелка вверх дном, на ней сбоку рисуется стрелочка. Те, кто гадают, садятся вокруг. Руки на тарелочку, не касаясь её. Должна быть кромешная тьма. Завесили двумя одеялами окно, чтобы фонари не светили. На входную дверь навешали одеяло - закрыть просвечивающую щель. Далее по сценарию вызывается дух какого-нибудь, давно умершего человека. Мы вызывали Гоголя. Обстановка… жуткая! От одного сознания – что собираемся совершить. Никто ничего не умеет. А Гоголь ещё и жуткий писатель. Вернее, рассказы у него такие. Что нам наговорит? Помню я его «Вия» ещё с детства. По кино правда, но разница-то какая? Уговариваю девчонок лучше Пушкина вызвать… Нет, считают, что Гоголь честнее будет…ну вроде, Пушкина многие вызывают, он от усталости может и неправду сказать или вообще на связь не выйти… Их трое, я одна – пришлось согласится…

 

Все жильцы этажа, где расположена наша комната в ожидании… чего? То ли чуда, то ли очереди… главное, пацаны тоже… похихикивают в сторонке. Но видно же, любопытно им. Ну ждите, ждите! Среди них были и те, на кого девчонки собрались гадать… я нет, мой парень городской. На него я гадать и не хотела. И так всё знала про него, а если чего не знаю – так спрошу напрямую… Зачем я тогда с ними? Интересно же, хоть и поджилки что-то начали потряхивать…

 

Итак, всё готово. Осталось выключить свет… Комната делилась на две половинки, в одной кухня, а в другой спальня. Там же и стол стоял, круглый, на котором гадали. Приволокли от соседей. Наш кухонный стол квадратный. Он стоял в углу импровизированной кухни. Над ним выключатель. На столе посуда: горкой тарелки, стаканы…

 

Катюха пошла выключать свет…а свечи? Свечи-то не зажгли! Свет погас, в комнате темнота – глаз выколи. На кухне полетела посуда со стола. Ббу-бум,с!!! Дзынь,с! «Ой!- Наташкин возглас,– блиннн, ногу порезала!" Я нервно ищу спички на столе. Ну рядом же лежали, шарю по столу руками… нет! Все психуют. Открыть дверь в коридор? «Нееет», - кричит Наташка,- мы всё собьём! Нельзя! Уже атмосфера настроена». Катюха охает, я, нащупывая спички на столе, сбиваю одну из свечек на пол. Слышу также удар спичечного коробка об пол. Наклоняюсь к полу. Бу-бух - искры из глаз, треск двух голов моей и Ольгиной. «Мамочки, прямо под глаз!» - завыла Ольга. «Чего ты полезла?" - спрашиваю её, потирая голову и шипя на неё. «Я не видела, что ты наклонилась! Не видно же ничего!» «Сиди,- рычу на неё,- я сама найду». Рыская руками по полу, отодвигая мешающие ноги девчонок, наконец, нахожу и свечку, и спички. Глаза к темноте не привыкают. Ещё тюкаюсь головой, теперь об стол. Вою! Но вроде не сильно больно. Уфффф! Употела вся. Катюха плачет, видно сильно порезалась.

 

Зажигаем свечки. Расставляем по четырём углам. Осматриваем раны. В первую очередь Катюхины. Есть порез на пятке, не глубокий. Но кровь хлещет. Нахожу аптечку, хорошо, что есть широкий бинт и йод. Дую, чтобы сильно не щипало и Катюха не орала . Перебинтовываю ей пятку. Пригодился навык игры «Зарницы». Я была всегда там санитаркой. У Ольги щека под глазом красная. У меня немного побаливает правая стороны головы – ай сойдёт! Кажется, всё! Начали?

 

Садимся, наконец, за стол. Замираем. Наташка своим глубоким хрипловатым голосом начинает шёпотом зазывать дух. «Вызываем дух…, - начала она и замолчала. Мы смотрим на неё «Ты чего?» «Девчонки, я забыла, как его зовут?» - чуть не плачет Наташка. Мы смотрим друг на друга не понимающими глазами. «Кого его? "- шёпотом спрашивает Ольга. «Ну его, духа Гоголя. Говорите скорее, а то он не придёт» - просит Наташка. Мы же уже все настроенные, ждали, а … и все забыли имя Гоголя, переволновались… И тут свечки зашевелились, и тарелка вздрогнула … Мы остолбенели. Мы же ещё никого не позвали? Как это может быть?

 

Наташка, разинув рот, с выпущенными глазами, предостерегает нас, чтобы мы не дули своим дыханием на свечки. Не трогали тарелку руками, подозревая, что кто-то из нас её двигает. А мы все сидим ни живые, ни мёртвые. Заверяем шёпотом, что никто ничего не делает. Она начинает сначала: «Вызываем дух Гоголя...", повторяя еще так раза три. Тарелка не двигается. Тогда я говорю: «Обиделся, наверное, что без имени. Как же его имя?» - нахмуриваю лоб, выскочило, хоть ты лопни. А тарелка снова зашевелилась и пошли буквы Н… И...К…

 

Ошарашенные, с диким криком мы вылетели из комнаты, с треском срывая одеяло с двери. Одна впереди другой, толкаясь и пихая друг друга. А сзади раздался дикий громовой хохот…

Или впереди? В коридоре стояли парни и хохотали на всю мощь своих молодых грудных клеток, видя как мы вылетали из комнаты, разбитое лицо Ольги и перевязанную ногу Катюхи…

 

Нам же было не до смеха… Мы дрожали от страха.

 

Ночевали мы в разных комнатах своих однокурсников. По утру на цыпочках, с замиранием сердца, подтянулись в свою комнату. Сняв одеяла с окон увидели картину: потухшие свечи валились внутри круга, тарелка на полу, поваленные табуретки в разных местах комнаты. В углу на кухне - разбитые тарелки, упавшие со стола, одна дребезги, всюду Катюхина кровь…

 

Мамай прошёл!!! Мятые постели добавляли вид вселенского хаоса. Нам посоветовали перемыть всю комнату и пройти свечками по углам, чтобы выгнать духа из комнаты. Так надо по старинным обычаям сделать. Гадание-то мы не закончили... Значит здесь он. Надо комнату освятить, чтобы ушёл… Ну и страху мы натерпелись следующими ночами! Спали при свете почти до весны, пока солнце, не стало рано вставать и будить нас своими тёплыми лучами.

 

Потом хохотали до слёз… когда встретились на пятилетие окончание техникума. Все были ещё пока благополучны к этому времени. И Катюха тоже, хотя и не сильно-то и похудела…

 

А погадать? Неееет!