Общие обстоятельства
Обстоятельство места
Идя против ветра,
бриг проиграет
в скорости шхуне
из-за её косых парусов.
Но уж если – по ветру,
то за ним не угнались бы даже
всеядные фрегаты
изысканного пирата
Бартоломью Робертса,
лет триста назад
грабившего торговые суда
в окрестностях
Барбадоса и Мартиники...
Всё бы ничего
проходи рисованная жизнь брига, скажем,
на вывеске портовой таверны
Кингстауна или Пуэрто-Кабельо.
Но бездушные дизайнеры
уместили его профиль
(забудь о загоризонтье!)
на керамической подставке,
из которой обидно торчал,
будто лишняя мачта,
туалетный ёршик...
И разве
поставленный в угол
флакон освежителя воздуха
может заменить дух свободы?
Но посмотри,
как шарики для унитаза,
будто голубые дельфины,
беззаботно плещутся в волнах,
после того как хозяин
застегивает штаны и дергает
бронзовую цепочку
сливного бачка.
***
Обстоятельство времени
Исполнение
заковыристых пьес
на фортепьяно
Йехезкелю Брику
давалось нелегко.
Наверное, из-за
пальцев
(еще подрастут -
успокаивал его отец).
Вот
у белокурого Дитца,
старательно
разучивавшего гаммы
на «Швектене»,
пальцы были
что надо.
Зато на скрипке
Брик
(в школе к нему
обращались по фамилии)
выделывал такое,
что даже
герр Груббер
слушал его
с открытым ртом.
В 35-м
Брика
законно изгнали
из «музыкалки»,
прямо с урока,
ставшего для него
последним.
От волнения
он выронил скрипку,
а когда потянулся за ней,
Груббер
(как бы случайно?)
наступил тяжелым
ботинком
на ее чуткий гриф,
заодно сильно повредив
Брику
третий и четвертый
пальцы
на левой руке...
В лагере – о чудо –
его определили в команду,
убиравшую
административный
корпус.
Вместе
с хромым Пинхасом,
который встречал
каждый
новый день
с энтузиазмом
и мечтал
о своем назначении
капо.
Сегодня
во время уборки
в туалет зашел
шарфюрер
Фрикель,
долго пыхтел
в кабинке,
несколько раз дергал
цепочку
сливного бачка.
«Плохо вы,
еврейчики,
говнецо
убираете,
нужно в расход вас» -
вроде
пошутил он.
И почти дружелюбно
пнул Пинхаса
ногой.
Фрикель
считался жестоким
в меру.
Пока Пинхас
всю ночь страшился,
Брик
горько вспоминал,
как всего
три весны назад
покупал
с Сарой Розенцвайг
миндальные пирожные
в кондитерской на
Унтер-ден-Линден...
Когда-нибудь
Йехезкель
подкараулит
шарфюрера
и непонятным образом
убьет.
За папу и сестёр,
за дядю Нахума
и Сару,
за дрожащего Пинхаса
и израненную
скрипку.
А пока,
попадаясь
Фрикелю
на глаза,
отважно-долго
не будет отводить
очевидно
презирающего
взгляда
от этой
арийской
морды.
Наверняка...
***
Обстоятельство действия
...Он рос не злым.
Не вспыльчив, не капризен,
обычный мальчик из предместий Майнца.
Его папаша (бакалейщик Фрикель)
мог дать затрещину, но больше для порядка.
Учился без усердия, тяп-ляп.
Книг не любил. Их вовсе не читал.
Не для него старался Гутенберг.
Нет, вру, читал (вступивши в Hitlerjugend)
Mein Kampf, ещё – трескучие брошюрки
про то, какой герой был Герберт Норкус.
Пошел в SS. Во многом из-за формы,
попав в когорту избранных.
Ну да,
участвовал в облавах и расстрелах.
Так ведь не он выносит приговоры
всем этим неопрятным существам.
Тут главное – настроить себя так,
чтоб не было позывов к состраданию.
А то ещё приснятся, не дай бог.
Ему важней, что он теперь – шарфюрер.
Вчера сортировали вновь прибывших,
и Штурмманн Фритц там присмотрел одну.
И с Фрикелем затем её в каптёрке
мажорно отыграли в два смычка.
Он сделал всё, чтоб сучка возбудилась
и тоже получила наслаждение.
Так гармоничней, что ли. И ещё
он дал за ласки ей немного хлеба.
Затем надрался с Фритцем мятным шнапсом.
Закуска – дрянь! Всю ночь урчал живот.
Пришлось полсмены проторчать в сортире,
который убирали два еврея.
Один (хромой, запуганный до смерти)
все время лебезил. И получил
пинком под зад. Ну так, под настроение
(Фритц как-то раз того заставил жрать говно).
Хотел пнуть и другого, но жидок
не жался в угол и не прятал взгляда.
И Фрикель стушевался. До подъёма
ворочался – мерещились кошмары,
и будто бы страдала где-то скрипка.
А через месяц Фрикеля нашли
придавленным какой-то железякой
(эх, почему не раздавило Фритца).
Несчастный случай или?..
Для порядка
герр комендант велел повесить пятерых,
среди которых был и хромоногий,
принявший смерть достойно,
не как трус.
Последний день пришёлся на субботу.
Пока вели на казнь,
ласкало солнце
сквозь облака,
что шли за горизонт.
