Фемида Горгона
Триумфы торопливых дней покрылись пятнами сомнений.
Персей рубился на пирах,
в моих запутавшись сетях,
бесцветно-лживых, словно тени...
Элегия об отношениях генпрокурора и поэта-максималиста.
Свет истины среди теней
хотел найти поэт при жизни.
Не в битвах - спорах о правах
и обличительных речах
наложниц на "халдейской тризне";
среди теней - в глазах моих...
Кто выдержит удушье взглядом,
в котором гибелью сквозит
и тускло, холодно горит
замёрзший Рай, разъятый Адом?
В моих клыках весы Судьбы,
а сердце плотоядной жрицы -
под панцирем крылатой львицы,
воспевшей в камне приговор,
что воинам застывшим снится,
когда в риторике моей
Пифон шипит - услада слуха...
Вокруг скульптур поэт блуждал,
пока, схитрив, не променял
жестокость мстительного духа
на снисхождение моё.
Он отступил, превозмогая
высокомерие и страх -
зеркальный щит украсил прах,
судье в лицо взглянуть мешая.
Союзник смог бы всё:
понять
моё восторженное горе,
мои мотивы, цвет и суть,
Ехидны нрав и Млечный Путь
над звёздным кладбищем во взоре;
легко развеяв блажь иллюзий,
к нектару мести пристраститься;
отринуть тяжесть пробуждений,
гнёт неудачных совпадений;
взмыть гарпией, в Аид спуститься
и насыщаться красотой
моей, для смертных бесполезной...
Но нимфою сатир не стал.
Был занят - с младшей воевал
из трёх сестёр*, кружа над бездной.
*Сфено, Эвриала и Медуза.
Иллюстрация автора
