Он писал, как дышал...
Каждый пишет, как он слышит,
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит, так и пишет,
Не стараясь угодить.
Так природа захотела.
Почему? Не наше дело.
Для чего? Не нам судить.
Б. Окуджава
Лунный свет отражался в хрустальном бокале...
Он садился за стол, где светло и отрадно,
Если мысли, взлетая, приюта искали
На нетронутой глади страницы тетрадной.
Он писал, как дышал, не в угоду кому-то,
Лишь за окнами - дождь в полумраке осеннем.
На старинных часах пробегали минуты,
А душа находила покой и спасенье
В этих строчках простых, веренице словесной,
Что томилась в копилке у памяти прочной.
Колобродили тени по комнатке тесной,
Разбавляя безлюдье задумчивой ночи.
Выразительный взгляд, напряженная поза,
Только сердца взволнованный стук за грудиной...
А в бутылке пивной ярко-красная роза
Горделиво цвела на столе у камина...
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит, так и пишет,
Не стараясь угодить.
Так природа захотела.
Почему? Не наше дело.
Для чего? Не нам судить.
Б. Окуджава
Лунный свет отражался в хрустальном бокале...
Он садился за стол, где светло и отрадно,
Если мысли, взлетая, приюта искали
На нетронутой глади страницы тетрадной.
Он писал, как дышал, не в угоду кому-то,
Лишь за окнами - дождь в полумраке осеннем.
На старинных часах пробегали минуты,
А душа находила покой и спасенье
В этих строчках простых, веренице словесной,
Что томилась в копилке у памяти прочной.
Колобродили тени по комнатке тесной,
Разбавляя безлюдье задумчивой ночи.
Выразительный взгляд, напряженная поза,
Только сердца взволнованный стук за грудиной...
А в бутылке пивной ярко-красная роза
Горделиво цвела на столе у камина...