Давай припомним наши вечера...
ДАВАЙ ПРИПОМНИМ НАШИ ВЕЧЕРА...
Валентине
Давай припомним наши вечера,
Когда с тобой мы грустно рассуждали
О том, как плохо жили мы вчера
И что сегодня лучше жить не стали.
Сквозь рыхлый политический туман
Мы тщетно разглядеть с тобой пытались
Давно уж надоевший нам обман
И правды в нём
хоть маленькую малость.
Мы думали о новых временах,
Но, разрази нас гром, ещё не знали,
Что сплошь советские и гниль, и прах
На долгий век Россиюшку сковали.
Ни Горбачёв, ни Ельцин не смогли
Русь изменить в делах её нечистых.
Махровым цветом изнутри цвели
Сменившие обличье коммунисты.
Плетями обуха не перебить.
А Горбачев и Ельцин все недели
Лишь плётками словесными гремели.
Как Пётр Первый, думать и творить,
Они тогда, конечно, не умели.
И как сумеешь, повторить готов,
Коль наши управленцы всех сортов,
Да и народа далеко не малость —
Снаружи были всяческих цветов,
А в сердцевине красными остались.
И Путин, наш российский новый царь,
Овладевающий державным стажем,
Был вынужден хитрить,
как власти встарь,
Чтоб угодить и нашим и не нашим.
И вот не жизнь ему, а вечный бой,
Опасная и злая несуразность.
А мы ругали бедного с тобой
За политическую непонятноть.
Он говорил, что рухнувший Союз
Богатое наследство нам оставил —
В нём было столько нерушимых уз
И столько добрых человечных правил.
И говорил, что если бы на то
Была его спасительная воля,
Державу не разрушил бы никто,
И у неё была иная доля.
А то велел вдруг помириться тем,
Кто без Христа минуты жить не может,
И тем, кто в злом неверии совсем
И к возрожденью храмов глух и нем,
И вовсе против — ажно вон из кожи.
И мы с тобою не могли понять —
Он в православных или в атеистах.
О вере ни полслова. И под стать —
О коммунистах, истых и не истых.
«К какому же единству он зовёт? —
Порой ты говорила с удивленьем. —
К единству нищебродов и господ?
К единству с толерантным поколеньем?
Но ведь Христу не пара Велиар.
Какое же пророчит он единство,
Когда у многих денежный угар
И красной эры не проходит свинство?»
Такими были наши вечера,
Когда с тобой мы грустно рассуждали
О том, как плохо жили мы вчера
И что сегодня лучше жить не стали.
Не стали лучше жить… Да вот беда —
Жить стали хуже,
лишь настигла старость.
Пошла суровых пенсий череда.
Идёт. И до сих пор не прекращалась.
И новое правленье тоже шло.
И шло, и шло. И не кончалось тоже.
И нам казалось страшным это зло.
Казалось вечным. И мороз по коже.
И вдруг, когда промчалась по стране
Волна к Закону Главному поправок —
Как сразу вырос Путин на волне!
И как раскрылся сразу, Боже правый!
Он заявил, что изменилась жизнь,
Что требованья к жизни изменились.
Немало было нестыковок, лжи.
Они у нас десятки лет копились.
И вот пришла, нагрянула пора,
Пора традиций русских возрожденья.
Что было нежелательным вчера —
Немедленного ждёт осуществленья…
«Ого!» — сказали вместе мы с тобой.
А после долго думали-гадали:
Уловка новая? Открытый бой,
Который лишь задумкой был вначале?
И нам открылась скрытая борьба
Как подготовка к нынешнему бою.
И вот — его великая судьба.
И вместе право жертвовать собою.
И все его ошибки и грехи,
Как грех один, Создателем простятся.
И я прощу и напишу стихи.
И, милый друг, простишь его и ты.
И именем его украсим святцы.
За что ему прощенье и почёт?
Конечно, за слова и за деянья.
Как будто Пётр из веков встаёт
Или Владимир-Солнышко. И вот
Над Русью позабытое сиянье.
И мы с тобой с волнением следим
Уже не за словами — за делами.
Рассеялся в просторах едкий дым,
Иная панорама перед нами.
Асфальт шоссейный пеленает Русь,
Бесплатные гектары оживают,
Заброшенные сёла хмарь и грусть
Лесами новостроек провожают.
Туризм забытый, словно богатырь,
По всей России расправляет плечи.
И Центр, и Восток, и вся Сибирь
Красот своих расхваливают ширь,
Как будто встарь хвалиться было нечем.
И древние в России города
Нашли в себе приятного немало,
Да так что толпы ринулись туда —
И пандемия им не помешала.
А схваченная крепко Беларусь
Не пол-Европой нынешней едва ли?
Судить об этом строго не берусь,
Но славно мы им всем наподдавали.
А весь в крови и в горе Карабах?
Недаром говорят спасибо горцы —
Сегодня там на совесть, не на страх
Работы развернули миротворцы.
И наш иркутский экстренный десант —
Он состраданьем, совестью и болью
Старается построить город-сад
Из гиблого Сибирского Усолья...
И мы с тобой, мой спутник дорогой,
Всё это видим не во сне — воочью.
Экран не оставляем голубой
Ни ночью и ни днём, ни днём ни ночью.
У Бога просим на смотрины сил
Всех дел, а их уже в достатке было.
Их столько этот трудный год вместил,
Что точно бы на двадцать лет хватило.
