ПИСЬМА (ИМЯ ТАКОЕ)
Автор со стихиры. Ник - ПИСЬМА. Но под стихотворениями встречаются
и другие ники (как же мне это нравится и знакомо!)
Светлый лен, Горькая N, не МАЯ. Мне стихи зашли. Зацепили.
Письмо в Испанию
Она распускает волосы и одевает каблук, юбка шуршит подолом, будто змея в песке,
ах, как Кармен танцует, не опускает рук! Смеется. В ответ на "why?",гортанно твердит: "porque!"
Кармен тридцать восемь лет, и пара - в запасе. Зной иссушивает гортань и лезет песком в ладонь,
Кармен так хочется жить, в крови у неё дрожит и тянется вдоль хребта Испании злой огонь.
А ей говорят "лежи!", врачей хоровой зажим, и душит, тугой петлей захватывает тоска,
а ей говорят что жизнь почти на исходе, жизнь, как огонёк дрожит в рваных болью в висках.
Кармен закрывает рот, ладонью гладит живот, в котором давно растет черный тугой комок,
Она терпеливо ждет, что вот - главный врач уйдет - она на каблук и в стук и дробью наискосок...
И алым горит восток, и запад зажал в зубах огромный ломоть луны, тающей леденцом,
и жилка синИт висок, когда она на каблуках идет танцевать навзрыд Его живое лицо.....
Светлый Лён
***
ШАЖКИ
Наша нежная блажь - блеск от ёлочной мишуры,
разноцветное конфетти, белый снег, шары,
будто бы забинтована яркой гирляндой ёлка...
Мы с тобой как волхвы - приносим Ему дары.
Он нам пишет сценарий для долгой слепой игры
называемой жизнью. Я нитка в твоей иголке.
Всё по правилам , и пока ты шагаешь вперед
под стопой твоей не прогнется тончайший лед
и любая тревога мимо тебя кометой.
на работе включило время противоход,
каждой стрелкой выбран десяток мажорных нот,
мы берем календарь, и смеемся, что нынче лето.
я тебя пришиваю к будущему стежком,
ты зашиворот мне запихиваешь снежок
и смеешься, что будет жарко. И очевидно
что теперь остался вперед лиш один шажок:
переждать грозу и подавить смешок,
и сказать мне нежно, шепотом "ну, дружок,
мы шагаем?"
Шагнуть.
А что дальше - там будет видно.
Светлый Лен
****
письмо с тыла
малыш... могу ли тебе сказать?
и то ли слезы по окнам, то ли дождь по щекам.
когда стреляют в детей - я чувствую - я сама дитя:
"мама, мамочка только спаси меня".
и я говорю про себя: "спаси меня милая, дом и дарлинг мой,
любимый, укрой меня, одеяло спрячь!"
трусливо поджала хвост (а когда-то он был трубой).
и улыбаться не хочется.
и улыбаться нельзя.
малыш... в нашем детстве не было войн.
а если и были, они не были нашей войной.
но я играла в войну, я была медсестрой.
а сейчас из меня получилась бы только броня.
пушечное ядро или взрывчатки кг.
лучше бы это досталось мне.
малыш... я не знаю что провоцирует их месть.
и какими money измерить отсутствие в доме смеха детей.
пустота порождает еще одну пустоту.
вся вселенная скоро останется без людей.
и если кто то там сверху все-таки есть.
и у нас он молод а у них мудр.
пусть он простит нас за эту сердечную мерзлоту.
пусть он даст им в руки щит и выбьет из них меч.
малыш... могу ли тебе сказать?
и то ли слезы по окнам, то ли дождь по щекам.
когда стреляют в детей - я чувствую - я сама дитя:
"мама, мамочка только спаси меня".
Горькая N
******
письмо Маугли. Акелле
Мне тепло, Акелла, мне дико и слышен шум
глубоко, за дверями, где краешки сухие - губы,
краешки ткани пуговицами натяну,
краешки стекол в вате, Акелла, не слишком ли туго
перетянут манжетами пульс размолотит стол
на котором - письмо из бумаги, ей сняться деревья,
переплески воды и травы запутанный ком,
одуванчики вздохов, Акелла, я верю в знаменья,
а она называет огнем этот странный цветок
и шуршит муравьиными тропками, и - колдует,
ах, Акелла, ты знаешь, так узок ящерки язычок,
перевернут так вниз головой акробат поцелуя,
как не высказать голод неволчьим. учу слова:
изнутри угольки темно кто здесь выжег зрачками,
тянет в лес не корми посмотри, Акелла, сюда,
на луну - это горло цветок прорывает ростками
Не Мая
***
НАБРОСОК
женщины в молоке, мальчики из песка - это такая тоска, что впору вязать узлы
и по прошествии дней долго курить навзрыд, думая о тебе с нежностью волоска
режущего зеро трепетного зрачка, тающего внутри льдинкой чужих обид,
я до обеда жду, можешь и позвонить... горечь твоих побед рушится в два щелчка
пальцами. Мой герой цвета кровавых пьес. Конкистадор весны, путник дороги сна
ты нарыбачил и
в память: крючок, блесна...Женщиной в молоке - ныне останусь здесь...
p.s.
сижу у тебя внутри еле живая
и вою , как собака сторожевая
(ты такая рана, что долго не заживает
и кровИт-кровИт)
у меня сто юбок и тысяча ярких блузок
внутри у тебя горячо и ужасно узко
и я лопаюсь, не сумев удержать в своем пузе
семена любви....
