ВЕДУН

Встретил я этого старичка в середине девяностых на автовокзале. Аккуратный
такой, правильный дедок. Судя по кепке и кирзовым сапогам, сельский житель.
Он сам подошёл ко мне.
- Сынок. У тебя, гляжу, мешки есть. Продай один.
- Хорошему человеку и подарить не жалко.
Я выдернул из рулона подмышкой полотняное изделие и протянул ему.
- Сестра колонку газовую отдала, а из неё сажа валится. В автобус не пустят.
Драгоценная жестянка никак не хотела лезть в мешок, пришлось помогать . Упаковав
колонку, присели на скамейку. Я вынул сигарету и закурил. Дед неодобрительно
покачал головой.
- Баловство. Хочешь, научу бросить?
- Не хочу. Некурящие тоже помирают.
- Как знаешь.
Он помолчал немного и, вдруг, заговорил, не глядя на меня.
- У тебя трое детей. Старшая дочь. Жена рожала дважды. Близнецы?
- Двойняшки, - я смотрел на деда открыв рот.
- Есть ещё сын, внебрачный, но ты о нем ничего не знаешь. Почему?
- За границу удрала, дура. Ты, дед, колдун?
- Ведун.
- Какая разница?
- Для тебя никакой. Ты же ни в бога ни в чёрта не веришь. Живёшь без оглядки.
- Хорошо живу, - обиделся я.
Дед не заметил моей обиды и продолжил, словно в раздумье.
- Слишком гладко всё у тебя. Дом, семья, достаток. Беда у крыльца стоит, но ты
слеп и глух. Врасплох тебя возьмут, как курёнка.
Мне отчего-то стало весело. Старик не походил на пророка вовсе.
- Кто возьмёт, враги? Убьют?
- Друзья. Убить не убьют, но в грязи изваляют. Можешь и не подняться.
- И что мне теперь делать? - изобразил я испуг.
- Ничего. Ты уже всё сделал.
Дед сердито отвернулся. Разговор становился неприятным, и я собрался уходить.
- Не поверил, а зря. Я предупредить хотел.
- Спасибо за совет.
Грубость задела старика. Лицо стало злым, глаза колючими.Он прихватил мой рукав.
- Любишь советы? Держи последний, призовой. Захочешь от кого избавиться,
угости спиртным, а сам не пей. Пока он держит стопку, пожелай ему смерти. Исполнится.
- Сумасшедший, - вырвал я рукав из его пальцев и плюнул на пол.
 
Через полгода что-то сломалось в моей жизни. Сбежала жена. С другом, конечно.
Дом пришлось продать и перебраться с детьми к матери в однокомнатную квартиру.
С работой не заладилось, безденежье убивало. Небо казалось с овчинку. Лет пять
я барахтался в тёмном омуте, пока не выбрался на сухое. Вспоминал ли я тогда ста -
рика? Да ни разу, без него тошно было. Вспомнил недавно и уже век не забуду.
Есть у нас в посёлке одно оживлённое место, прозванное остряками "памперс".
Магазин, аптека, рюмочная, табачный киоск - не обойти, не объехать. Попрошай-
ки всех мастей облепили его как мухи. Дёрнул меня чёрт в тот день пойти за сига -
ретами. У киоска на пути вырос Махан, бывший одноклассник.
- Борис, дай сколько- нибудь на похмелье, ноги не держат.
- Они тебя давно не держат.
Я попытался отодвинуть его, но он повис у меня на плече.
- Хоть на "фурик" дай, чего тебе стоит.
На нас уже косо поглядывали вездесущие бабульки. Будут они разбираться, кто у ко -
го на опохмелку просит. Оба хороши. Мелочи у меня не нашлось, а тысячу жалко.
- Пошли в "рюмку", - согласился я.
В павильоне пахло кислятиной. Буфетчица бойко налила в пластиковый стакан сто
грамм палёнки. Я подвинул посуду Махану.
- А сам? - спросила Зиночка.
- Ну её, без дури дурак.
Олег всё ещё держал в дрожащих руках водку.
- Спасибо, Борь, от души.
Мне противно было на него смотреть.
- Сдохни ты со своим спасибо.
 
На следующее утро в дверь позвонили. Пришла соседка по этажу. Заглянула в
зал, прошла на кухню.
- А мать где, или в больнице?
- На рынок ушла за молоком.
- Я посижу пока, подожду.
- Сидите, места не купленные. Чай будете?
- Буду.
Она плотно уселась на стул и откинулась на спинку.
- Теперь не выгонишь, - подумалось мне.
- Новость знаешь? - спросила она.
- Нет, но горю желанием узнать.
- Олег Махоненко умер
Я уронил на пол заварник.