Черные Воротнички
Чёрные Воротнички
Естественны ли денежность и подкупность, Существу Человеческому? Естественна ли Красота новорожденным? Естественна ли сладость объятию?
Молодость, странничество, подкупность, отчаяние и, отдушина в мгновеньи... Путь тернист – каждый по-своему... Трамвай вёз задумавшегося над сьим: Филинёнок – на руке, ушастый; Ветер – в голове, Изящество – во одеянии, Орудие Искусства – за спиною.
Девушка – рыжая, пьяная Жизнью, вскальзывает в двери трамвайные, - папка в руке (эскизы), рюкзачок – на плечах, очарование – в негласном, отчаяние – выше запястий; кортавит. Филинёнок салютирует новопришедшей. Взгляд встречает Чревовещателя с Девой.
Дева – «Не понимаю?» - разводит руками и смущается.
Филинёнок – «Бон’ Суар!» - реверансирует.
Дева – «Из какого гнезда?» - свела бровки и дотронулась локонов своих.
Филинёнок – «От Матери Кошки» - вручает лапку на пожимание.
Дева – «Престранно» - приветствует Филинёнка – «Мне грустно, и Грусть сия – неутешима. Грусть Человека в Космосе... Вы успокоили - позвольте поблагодарить...идём со мною» - указала место пассажирское и заняла, об руку с Филинёнком.
Чревовещатель – «Что отягчает Дни Ваши – и забирает ночи?» - отстранил Филинёнка в слушатели.
Дева – «Собрала рисунки в выставку уличную – и музицировала близ: можно послушать, одарить монеткой и купить рисунок... Прохожий – послушал-посмотрел и объявил “Истину”: «Красота – воплощение лжи» - отвернулась.
Чревовещатель – «Прохожий выразил истину, Истину Глупца» - бесстрастен...
Дева – «Различие от Истины Художника?» - обронила слёзку.
Чревовещатель – «Одни со сходством: нет Первого без Второго. Филинёнок ведает» - Филинёнок дотронулся плеча Девы.
Дева – «Доброта кружится» - выдохнула сожаление и вдохнула воодушевление.
Чревовещатель – «В коие объятия направляете время свое?»
Дева – «Я его про...пускаю сквозь локоны вьющиеся и ввеиваю в краски...» - указала папку.
Чревовещатель – «Позволите ль?» - взглянул в глаза той.
Дева – «Берите же» - позволила рассмотреть рисунки – «Собираю в завитки Истории Историй – и Вы, и Вы, участник-сопричастник Истории Историй» - и представила натуре очерк.
Чревовещатель – «История Историй – у меня словесная, на тысячу страниц...»
Дева – «У меня – на тысячу рисунков... Тем боле – нам по пути...» - подняла ладонь.
Чревовещатель – «По пути...» - поднял ладонь: хлоп.
Дева – «Что бы ни встретил – не принимай однозначно: чёрный – каков тому угодно, но не чёрный; а “Теория Относительности” не доказана» - указала на одеяние Чревовещателя – «Где добыл, столь очаровательное одеяние?» - и дотронулась бархата ребристого.
Чревовещатель – «Наколдовал» - умилился.
Дева – «Выходим» - взяла под руку и провела сквозь створки трамвайные: разомкнутые-сомнутые.
~
Дождь листов нотных – привычное: Искусство ниспадает к Искателю. Чревовещатель – не Искатель, не Исследователь ли, - Искатель. Дева словила несколько: Мечта Жизни, Завет Вечности и, похоже, рецептура Снега Фруктового.
Искатель наловил много-много-премного: истории, признания, послания, откровения, сутры, истины, опровержения, догмы, рассказы, романы, - но Музыка – ускальзывала. И явилась Ангел – и словила Музыку: симфонии, кантаты, прелюдии и фуги, - и вручила Музыку горстью. Искатель принял поцелуй ангела – трепетящий, лёгкий и уносящий; жизнь – казалась бессмыслицей пред возможностью слиться с Божеством в объятии.
Дева наблюдала, внимательная, кроткая и занятая Филинёнком – прешедшим от руки к руке. Дева смотрела на локоны Ангела – в точь свои – и досадовалась: не близка ли досада той, досаде Ангела? Дева переждала снизошествие и повела Искателя – познакомить с теми, к кому уйдёт; мотивы безъясны, - и ответ на назначение Жизни – в неопределённости интерпретации.
Четверо, - быть может, больше, - собирались раз в неделю и обменивались плодами странствий: книгами запретными, веществами лакомыми (ух-х), объятиями, адресами ночлежек и страницами книги некоей – распространимой в копиях: автор отправлял файл сквозь тысячи IP-адресов (посколе оставался в подполье – и был известен всему свету) россыпи заинтересованных и печатался теми, - другие снимали копии и передавали, передавали и передавали, - пока История Историй, запретная, не оказалась в каждом доме, каждой подворотне, не каждом прилавке потаённом, пока чтения вслух той не внесли в секс-меню домашнее и салонское, пока школьники бросили курс промывки мозгов и уходили в буддизм, пока Любовь не стала Чудом, пока каждый день не стал днём рождения, пока объятия не растворяли в вечности; Мир переменялся – усердием четырёх, быть может – пяти, - одержимых к освобождению, ночующих на крышах (быть может – и Твоей) и в подвалах, - кому Свобода – Видеть Мир Освобождённым, пусть в глазах сомкнутых, пусть в сомкнутых навеки. Дева обняла каждого и каждую, представила Исследователя и Филинёнка. Исследователь выдерживал натиск синдрома шестого лишнего.
Исследователь осязал себя ничтожным, пустышкой, отходом в озере, струной порванной, бессмыслицей. Общество – не производное ли антонима индивидуализму? Дева упархивала, - тревожно смотреть на уходящих... Исследователь не успел задаться – на что мне быть здесь, - и тоска, тоска оставшегося одному на корабле космическом, - тоска потери кислорода; точка пробралась в сердце ветерком – и распустила шипы свинцовые; мир потемнел.
Вода касалась губ Исследователя – пить не хотелось, но пришлось: вино фиолетовое, вернуло в тело – но не отстранило от тоски камня в пустыне, надгробного. Мысль “я -ничтожество” идеальна и близка к религии: собирает миллион подтверждений и свивается комочком грязевым, комочком слов невысказанных в глотке. Исследователя понимали бесконечно – «Welcome to the Club» - и одарили экземпляром близким к словам собственным, слово в слово: мир множил произведение рук Исследователя.
Ему тоскливо – и тоску эту не унять: ни прикосновениями бескровными, ни круассаном в ночь голодную, ни Ночь Любви. Холодно – холодно: Холод прилипает с Ветром, закрадывается под одежду и остаётся, - и уйти Холоду некуда, некуда, не к кому, в мире хладном, в мире свинцовом... Слёзы замерзали – и сыпались на асфальт, усыпанный слезами других... Умереть – единственное, Умереть: сомкнуть глаза в пледу фиолетовом и измёрзнуть изнутри – до последнего; Умереть – уйти, уйти, уйти, лишить себя мира, избавить мир от себя.
Исследователь ударил себя по лицу – сильно; сомкнул пальцы на шее и выжимал из себя Жизнь – со всеми осадками: с Мечтами и Признаниями, с Любовью и Воодушевлением, с Объятиями – и Воспоминанием встреченной однажды... Мир – был бы ты чище, лишай себя тела каждый потерявшийся? Лишить Жизнь себя – право каждого, - Исследователь потянул за нить.
Смерть – подобно льву: встречает идущего навстречу, любопытством: присматривается и решает – освободить иль оттолкнуть – но остаться по левую руку. Воспоминания уходят со слезами: смерзаются – рассыпаются и разбиваются, чтоб быть поднятыми другими; подобно любимым, подобно истинам, подобно очарованиям, подобно свету Звезды-Путевода, подобно Жизни от Наставника к Преемнику, подобно теплу поцелуя: от меня – к Тебе, - но от Тебя – к тысячам. Исследователь не смог – не смог разобраться, что к чему в мире абсурда, разочарований, слёз и несуразиц, ложей ложных, обещаний и Мечт; - Мечты исполняются тяжелением в грудине, исполняются – и забываются подобно листку клёна – поглощённому зеркальем Озера Небесных Лотосов...
