Сказка про Емелю
Жили-были три братка у папаши старика.
Двое вроде с головой, а один чуть-чуть дурной.
Умные весь день трудились, к вечеру без ног валились.
А Емеля не такой, малость дерзкий, чуть глухой,
На печи с утра валялся, кирпичами все игрался.
Как-то раз невестки встали, за водой его послали,
Братьев не было тогда, на базар ушли с утра.
«Ты, как самый молодой, сходи быстро за водой.
Братья скоро уж придут да гостинцы принесут».
Он вначале упирался, потом нехотя собрался,
Взял топор и два ведра и пошел к реке тогда.
Лед на месте прорубил, ведра в лунку опустил,
А когда их доставал, сам того не ожидал,
Ведром щуку там поймал.
Сразу вмиг повеселел, рыбу ведь давно не ел,
«Будет славная уха, заливные потроха,
Хвост красивый, чешуя, до чего доволен я!»
Сам себя он веселит, щука слезно говорит:
«Отпусти меня, Емеля, станут дни твои, недели
Без забот и без хлопот, только ты откроешь рот,
Скажешь нужные слова, и по щучьему велению
Да по твоему хотению сразу жизнь станет мила.
Чаще щуку вспоминай да слова запоминай».
Тут Емеля не терялся, быстро с мыслями собрался,
Дал команду «водонос», к дому тронулся обоз.
Ведра в гору сами шли, а Емеля — позади.
Удивлялся весь народ, как он ведра в дом ведет,
А ему все нипочем, морду сделал кирпичом,
Ведра к лавке проводил, двери в хату сам закрыл
И полез на печь валяться, кирпичами вновь играться.
Но услышал голос тут, что невестки вновь зовут:
«Братья скоро уж придут да гостинцы принесут.
А пока ступай во двор и возьми с собой топор
Да поленья разбивай, чтоб спекли мы каравай».
Вот опять пришла забота, но Емеле неохота
Встать с печи, идти на двор, вспомнил щучий разговор.
В тот же миг дрова рубились, ровно в печь сами ложились,
И Емеле легче стало, будто с плеч гора упала,
Перелег на другой бок. Слова щуки пошли впрок.
Только начал он играть, а невестки вновь орать,
Мол, закончились дрова, ехать в лес тебе пора,
Сани быстро запрягай, да за ними поезжай.
«Наруби ты дров, Емеля, чтоб хватило на неделю.
Братья скоро в дом придут да гостинцы принесут».
«Подвалила же работа, ехать в лес мне неохота,
Лошадь в сани запрягать да и топором махать.
Но чего уж тут роптать, девкам надо помогать».
Так, ворча, он слез с печи, со стола подъел харчи,
Ноги в валенки обул и тулупчик натянул,
Взял топор, веревку враз, сунул в сани про запас,
Слова щукины шепнул, в путь-дорогу стартанул.
Бабы, отворив ворота, рот открыли до икоты,
Удивлялись, причитали — сани сами в лес помчали.
Через город шла дорога, подавив людей немного,
Стал народ ему кричать да расправой угрожать.
А ему все нипочем, снова морда кирпичом.
В лес приехал он едва, враз включилась голова,
Начал говорить слова: «Чтоб топор дрова рубал
Да посуше выбирал, а дровишки просто сами,
Обвязавшись, лезли в сани».
Сделал он еще заказ, взял дубинку про запас.
Возвращался той дорогой, где помял людей немного,
А народ его встречает, кулаками угощает,
И прозрел Емеля тут, щас его всего порвут.
Он за голову схватился, словам щукиным взмолился,
Чтоб дубинка разгуляла да бока им всем намяла.
Только тесаный размялся, как народ весь разбежался.
Так дрова домой привез да на печку сам пополз.
Услыхал царь в понедельник, что творит дурак-бездельник,
И послал туда гонца, офицера-молодца,
В царство привести глупца.
«Поезжай, людей послушай, кто там днями бьет баклуши,
Баламутит мой народ? Тому вход — на эшафот».
Офицер в тот дом прибыл, сразу дурню нагрубил
И пощечину влепил.
А дурак недолго думал и слова проговорил, чтоб дубец с огромной силой солдафона отлупил.
Еле ноги тот унес. У царя возник вопрос:
«Что за дурень там такой и не дружит с головой?»
В путь послал тогда вельможу: «Приведи мне наглу рожу,
А не то велю отсечь голову твою до плеч».
И вельможа спохватился, будто заново родился:
«Я в лепешку расшибусь, с головой не разлучусь».
Хитро делать стал он это, закупил изюм, конфеты
Да к Емеле в дом пошел, пригласил его за стол.
Все принес он для детины, пышно справил именины,
А еще ему сказал, что царь в гости его звал,
Кафтан красный обещал, шапку, пояс, сапоги и пожатие руки.
Будешь жить ты при дворе, вкусно кушать при царе.
Тут Емеля чуть помялся, вроде бы засомневался,
А потом сказал вельможе: «Сам ступай, я буду позже».
Так гонца и след простыл, а Емеля голосил,
Чтобы печь к царю пошла, и не сыпалась зола.
Зашатался вмиг весь дом, свалив стену прямиком,
Печь к царю его везет.
Потешается народ, держится за свой живот,
А рукой у виска трет, дураком его зовет.
Царь в окошечко глядит и вельможу теребит:
«Это что за чудеса? Не ЖД там полоса, нет на ней и колеса,
Лыжи тоже на ней нет. Чудо или полный бред?
Этой печью кто рулит, и какой там шут сидит?»
А вельможа говорит: «Эт Емеля, паразит.
Он на печке к тебе мчит».
С крыльца царь его спросил: «Ты зачем людей давил?»
А Емеля отвечал: «Сам народ под сани лез, когда выехал я в лес».
А пока доклад держал, дочь царя он увидал
А сказал слова завета, чтоб влюбилась девка эта,
Печь на месте развернул, восвояси газанул.
Дома печь на место встала, дурень лег под одеяло.
Не находит Марья места, хочет стать его невестой,
За Емелей сильно тужит, чтоб скорее стал он мужем.
Да сам царь забедовал, заболел, загоревал
И велел позвать вельможу, чтоб спросить с него построже:
«Вот тебе царя указ, чтоб Емеля был у нас,
К нам его ты приведешь или на кол сам пойдешь».
«Может, сразу удавиться, царь сегодня очень злится, —
Так вельможа рассуждал. — Чтобы я, да испужал?»
Сладких вин, закусок взял и к Емеле побежал.
Закатил там пир горой, пил детина как дурной,
А когда повеселился, прямо на пол спать свалился.
Тут вельможа суетился, положил Емелю в воз
И к царю скорей повез.
Долго царь не горевал, от волненья он устал,
Милых в бочку посадил, хорошенько засмолил
И по морю их пустил.
Дурень в страхе как проснулся, глаз не видит,
Встрепенулся, Марья ему говорит,
Что в неволе с ней сидит, жизнь погибель им сулит.
Дрожь пронизывала тело, вспомнил щуку,
Сразу в дело запустил ее слова,
Чтобы ветры с моря дули, бочку на песок катнули,
А как вышел из нее, сразу думал про жилье.
«Дворец каменный здесь встань, крыша золотою стань,
На лугу цветы цветите, а в садах плоды растите.
Птицы звонко трели пойте, сердца счастьем успокойте».
Марья ему говорит: «Может, щука подсобит?
Чтоб красавчиком ты стал, да фигурою блистал,
Леность вон свою прогнал и умом всех покорял».
Царь с охоты возвращался, вдали замок показался.
«Это кто без моей вести дворец строил в этом месте?»
Он послал туда гонца выяснить все до конца.
А Емеля отвечает, к себе в гости зазывает:
«Приходите с царем вместе, расскажу я все на месте».
Лично сам вельмож встречает, приглашает, угощает,
Царь пьет, ест и не скрывает — его все здесь удивляет.
«Ну а кто же ты таков, огласи без дураков?»
Тут Емеля расходился, выдал все, не матерился,
Море вспомнил: в бочке плыл и как выбился из сил.
«Я Емеля простачок, а в народе — дурачок.
Так что, царь, теперь постой, замок станет твой пустой.
Я его сожгу с тобой, прах развею над водой».
Испугался царь тогда, понял, что грядет беда.
Стал прилюдно извиняться, дал с Марией обвенчаться,
Царство свое посулил, чтоб его он не губил.
Все к Емеле там пристало, царство после его стало,
На царевне он женился, народ дружно веселился.
Пир гремел тот на весь мир, а Емеля стал кумир!
