Город. Где-то в начале века
1.
Год начнётся одиночеством,
тишиной огней вечерних.
Ничего уже не хочется
на заснеженной Галерной.
Фонари в туманных саванах,
он бредёт и смотрит сонно,
девой светлою оставленный,
мёртвой красотой пленённый.
2.
В кипарисовой шкатулке
навсегда схоронены,
чтоб гулять по переулкам
Петербургской стороны.
Два поэта на распутье,
двум поэтам по пути:
этот город не отпустит,
это небо не простит.
И уходят в ночь поэты,
неизменно, как всегда,
там, где сумрачны приметы,
где свинцовой негой Леты
плещет невская вода.
3.
С другого берега темнеющей реки
летящий звук покажется ответом.
Как облака прозрачны и легки
над сумрачно задумчивым поэтом.
Река. Река впадает в облака,
а может быть, в закат за облаками.
И сколько жизней здесь поток ласкал
у берега шагнувший в воду камень?
Здесь звуки обретают кровь и плоть,
вечерний сумрак видится спасеньем,
и камень дышит тихо и тепло.
Мечты, любовь… куда всё утекло?..
И взгляд поэта холодно-рассеян.
4.
Бродячие собаки, гулящие коты,
космические знаки душевной пустоты,
знакомый стук пролётки, неровные шаги,
налей-ка, братец, водки, я, видишь ли, погиб,
я, знаешь, затихаю, почти уже затух,
я улыбаюсь краю, теперь одно из двух,
за смертью воскресенье, за смертью пустота,
поэт слегка рассеян и до смерти устал
мотать свой срок короткий по жизни наугад,
налей-ка, братец, водки, не прячь холодный взгляд,
мне ничего не нужно, мы все обречены,
я усмехнусь натужно, взирая равнодушно
на нас со стороны…
5.
Понять, что всё непоправимо,
что расстаёмся навсегда,
что ты была одной любимой,
за жизнью проходящей мимо,
и плещется, неумолимо
чернея, невская вода.
Вот я стою над этой бездной
с любовью к мёртвой красоте,
немыслимый и бесполезный,
и век, мучительно железный,
мне лязгает, что я исчезну,
что берег жизни опустел.
Кружатся в дымной мгле вороны,
не веря сказкам о весне,
и, сердце горьким криком тронув,
за рубежом сознанья тонут,
я ожидаю чёлн харонов,
но он, с пробитым дном, на дне.
6.
скоро жизнь перевернётся
перекрутится
порвётся
разлетится на куски.
и всплывёт со дна колодца
отольётся
чёрным солнцем
чёрный свет моей тоски.
и взойдёт над серебристым
инеистым
сентябристым
полем голым навсегда
чёрное ночное солнце
сумасшедшим колокольцем
о небудущем рыдать
