3-я итальянская центурия, или песнь лишних ртов
Я заплатил бы 25 скуди, чтобы не видеть этого.
Алессандро Соццини
Сиена продолжает голодать:
мы съели - до единой! - крыс и кошек.
Расстройства и голодная икота
изводят ополчение всё чаще.
Практически не варит голова.
Враги не унимаются, встречать их
нападки на голодный - крайне тяжко.
Подолгу защищая города,
тянуло просто выспаться и тяпнуть.
С утра мы ободряем горожан.
В Сиене непростые горожане:
калека без ноги и голоштанник
в свободное - работают на благо.
Подростки съели ночью голыша.
Сильно′ моё желание набраться.
Настойчивы сегодня аркебузы.
Враги всё оголтелей голосят,
и, кажется, вовек не отрекутся
от собственного гнева. Но когда
в тебя вовсю палят аркебузиры,
ты сам противоречишь: "Не бузил я!
Я пленник пречудовищной ошибки!"
В такой момент ты жалок и картав.
Я понял цену жизни на отшибе,
и это испытание ужасно.
Я стал ненужным обществу катал,
и жду, когда правительство ужалит
меня, что потерпает от земли.
(Все здания пошли на укрепленья).
Немыслимые прыть и ухищренья,
что свойственны врагу, пугают сильных.
Нас, кажется, желают отселить,
но в нас ещё пылает общий стимул
противится осаде, словно ветер.
Когда потомки строят обелиск,
не видя, в общем, надобности в этом,
тогда-то не достойна горьких слёз
империя на косточках которой
танцуют разорители. Контора
по выкачке ума из детских бошек
всецело процветает. Кто-то слез
с хребта своей империи, но, боже,
за что нам эти страсти? За любовь ли?
О да, я не гнушался всяких средств,
но не был кем попало завербован,
как многие, сменившие стволы
на пешие прогулки побережьем.
Родня уговорила - поберечься,
когда меня тревожила подагра.
Я выдержал недолго: "Все стары!"
Момент был исключительно подгадан:
"Сиене не нужны переговоры!"
Я помню крики маминой сестры:
её давным-давно перемолола
система, чьи могучие бока
впоследствии раздавят даже тени.
Не зря они стремительно жирели
под грузом неумеренных налогов.
Всё схоже с усмирением быка,
с охотой на индийских носорогов,
когда всё до конца диктует варвар.
Мне несколько труднее - я бывал
с обратной стороны сырого вала,
и в точности предсказываю план:
союзники нисколько не помогут;
сырая и туманная погода
чревата обострением простуды.
Когда вы палкой бьёте горный пласт
ничто, я уверяю, не проступит,
поэтому усилия напрасны.
Империя, разинувшая пасть
стремится не пугать вас, а напасть и
терзать до иступленья. Решено,
чтоб дольше продержаться, выгнать слабых.
Не ведаю, какой наземной славы
желает та четвёрка, что решила!?
Ребёнок превратится в решето!
Осада всё же требует режима.
Я против крайних мер. Я все их видел!
Но горожанам чужд какой-то торг.
Свобода для Сиены - главный идол.
Меня никто не слушает: "Посты
отрежут им носы, а после - уши!
Отдайте им десятки проституток -
на тех у них найдётся много планов.
Кому б не поклонялись - не простит!
Все дети, уходя, не станут плакать".
Двоих, сидящих утром на кадушке,
я почему-то выспросил про стих,
который напевали накануне.
Их песнь была поистине страшна.
Я, многое видавший, долго плакал.
Один - держал в руках протёртый прапор,
и верил, что республика их любит.
Какого, боже праведный, рожна
империи, точнее высшим людям
не достаёт? Народу мил каратель.
Не скоро станут женщины рожать,
а их мужья хотеть их так как раньше.
