Родителей у Пашки не было. Мать умерла давно, он еще совсем маленьким был. Воспитывал его отец. Теперь и отца не стало. Скосила старика болезнь неведомая – рак. Невесту в их глухомани днём с огнём не сыскать, так и жил Павел один в родительской избе. Летом скотину деревенскую пас, а зимой охотился помаленьку. Так и перебивался.

Парень никогда не ныл и не жаловался на жизнь. Просто когда становилось совсем невмоготу – хоть в петлю, снимал со стены ружьё и патронташ, закидывал за плечи рюкзак, в котором кроме хлеба и чая никогда ничего не водилось, и уходил в старое зимовье, выстроенное охотниками ещё при царе Горохе.

В лесной избушке Павел чувствовал себя намного лучше, чем среди людей. Он заваривал чай, зажигал старую керосиновую лампу и садился чаевничать. В укромном уголке, на полке, был припасен кусковой сахар. Вприкуску с ним чай становился в несколько раз вкуснее. Иногда, размышляя о смысле жизни, Пашка начинал потихоньку напевать незатейливый мотив. Хоть и медведь на ухо наступил, но так для себя же пел, не на публику. И то ладно.

Леса парень не страшился, с детства с отцом по тайге бродил, привык. Да и полюбил лесную тишину и спокойствие. «Не бойся леса, сынок, - говорил ему отец, - он не предаст и не обидит. Людей сторожись. Бережёного Бог бережет». Вот он и не боялся. Чувствовал себя тут, как дома. Знал в округе все тропинки человеческие и дорожки звериные.

Неподалёку от зимовья пробивался из-под камня ключ. Вода в том ключе была холодная и до того вкусная, пьёшь и напиться не можешь - ещё хочется. Пашка брал там воду для чая. Идти от избушки было недалеко – аккурат под горку и направо по тропке метров триста, там и был источник. Это если знаешь куда идти, а чужаку родник век не сыскать. Да кому чужому и быть то, здесь кроме Пашки никто и не ходит.

Так бы и шло всё своим чередом, не случись в один из июльских дней у Пашки того самого настроения, когда ружьё со стены, да рюкзак за плечи. До зимовья он добрался уже к вечеру. Начинало смеркаться. Чтобы не остаться без чая, надо было пошевеливаться, поспешая на ключ. Спустившись с горки, на самом повороте к ручью, Павел наткнулся на рысь, лежащую поперёк тропы. Лесная кошка была мертва. Неподалёку слышалось негромкое мяуканье. Шагнув на звук и раздвинув невысокий иван-чай, Пашка обнаружил там рысенка. Судя по размерам, тому было не больше месяца. Несмышлёный ещё совсем. Кто-то подстрелил мать и, по-видимому, убил отца. А малыша мамаша успела утащить от места расправы и спрятать в траве.

«Вот тебе и здрасьте», - проговорил вслух Пашка. Не бросать же малого на произвол судьбы. В избушке постелил в углу старый ватник, налил в блюдце воды и устроил найдёныша на ночлег. «А что, хорошее имя – Найдёныш», - подумал Павел и добавил вслух: «Будешь Найдёнышем!». Возражений не было. Рысёнок, пригревшись на тёплом ватнике, видел какие - то свои, звериные сны.

Так и стали они жить – Пашка и Найдёныш. В деревне пришлось соорудить для рыси клетку, а когда выбирались в лес, то там Найдёныш бегал вольно, дома и есть дома.

Так прошло два с половиной года. Найдёныш вырос. Стал совсем взрослым. После очередного похода в лес, Пашка вернулся домой один. Рысёнок встретил в лесу подругу и остался с ней.

Найдёныш приходил в зимовье, когда там бывал Павел. Кто знает, может быть он считал человека своим отцом…