Stanzas–423 (XVII): «Баллада о чистой любви»
– XVII –
Париж в конце концов накрыло
Холодным ветром и дождём;
Ушла жара, что мучила, душила
Короткими ночами, длинным днём…
А серость неба вовсе не уныла –
Сближает, если есть с кем быть вдвоём,
Макает ручку в тёмные чернила
И с одиночеством скучает вечерком…
* * *
«Что это было? Зов из прошлой жизни?
Спасать, бороться с бурей – для чего?
Чтобы ещё раз убедиться в дешевизне,
Всего того, что обреталось нелегко?
Дожди оплакали холодными слезами,
Что быть могло и не случилось между нами…»
* * *
… Там – за бортом раздался очевидный
Всплеск опрокинутого тела и фонтан…
Традиции хранящий и ревнивый,
Ко всем, кто за него вершил суд сам –
Обломки мачты, парусный канат –
Вокруг змеёй провисшего удава –
Под тело вынес Капитану Океан,
И этого вдруг показалось мало:
Откуда ни возьмись пронёсся Бриз
И поспешил до берега спасенья…
Жар-птицы исполняющий каприз,
Не требуя иного повторенья…
Пустынный берег, стонет Океан
От многочисленных кровавых в дыме ран.
Носились чайки с беспокойным гамом –
И мёртвого поднимут, не щадя…
Тем более – по воле Океана,
Над волнами, кипящими, галдя…
Он приподнялся в кровотоках шрамов,
Знакомый берег взором обведя…
Он знал тропинку, что между ухабов
Вела туда, где кров нашла Судьба.
Он выжил изо всей лихой команды…
Последним борт покинул Капитан…
Коль выжил… ноги ватные воспряньте!
Идите в неизвестность на таран.
На том краю ждала его Любовь…
Из Бог каких знать дальних берегов.
Пусть посторонний избежит моментов,
Когда бессилие терзается землей,
А каждый шаг… другой… без сантиментов…
Боль оставляет, укрепляясь за собой.
Да, только так домой по сантиметру
Он шёл и шёл извилистой змеёй…
Наверх… наверх… и вышел бы наверно,
Но вдруг обмяк и за полметра изнемог.
Напрасно бились чайки, возмущаясь,
В израненную спину и плечо…
Он ощутил безумное отчаянье…
Опустошённость и потерю горячо…
Ты можешь слабым быть за метр до вершины,
Но не потом, как на виду, у всех – мужчиной…
Разбитые и в копоти дома,
Разбитые от горя оборванки…
«Но как же так? Нет, нет, ведь так нельзя!
Ещё вчера – в приходе прихожанки»
Истерзанные мёртвые тела,
Смотрящие с укором взора в небо…
За что их чья-то воля подвела
К могилам, не доевших крошки хлеба.
Как лунь седой он шёл к себе домой.
Он знал, что ждёт Его... вот-вот... на пепелище…
Без слёз, без жизни шёл, как скат немой,
Лишённый чувств, как звёзды влипшие на днище…
Всё было кончено. Она глядела в Небо,
А на губах улыбка радости светлела…
