Грабитель 3

Прошло ещё пару месяцев. Раны на теле заживали не слишком быстро как хотелось. С постели я вставал редко и при помощи жены, которую звали Елена. Надо сказать, что ухаживала она за мной заботливо и почти не отходила от меня; всячески подбадривала, проявляя душевную доброту, нежность и упорство характера. Дочка в первой половине дня посещала школу, а остальное время также проводила со мной.

Наконец, настал долгожданный день, когда я смог без посторонней помощи подняться и выйти немного прогуляться. Зима полностью вступила в свои неоспоримые права. В городе выпал снег, и бодрый морозец слегка защекотал моё взволнованное лицо. Местные неприветливые дворники очищали узкие неровные тротуары. На фоне ослепительно белого покрова, лежащего на крышах, стены многоэтажек казались сумрачными. Небо было затянуто тяжёлыми свинцовыми тучами, и дороги тонули в пепельно-грязной мгле. Рядом проехал маршрутный автобус, который облил мои ноги вязкой промозглой слякотью. В общем, погода особенно не располагала к развлечениям, и тем не менее на улице я почувствовал себя великолепно, как морально, так и физически.

Я настоял, чтобы жена не сопровождала меня и очень обрадовался, когда оказался в одиночестве. Немного пройдясь по тротуару, я перешёл через дорогу и вошёл в парк; хотелось обдумать и разрешить одно дело. Но это дело было не из тех, которое обдумывается, а из тех, которое именно не обдумывается, на которое просто решаются. Мне ужасно хотелось уйти сейчас же и даже ни с кем не простившись, убежать (если бы я мог бегать) в свой настоящий дом, к своим настоящим любимым родителям, поскольку очень сильно соскучился по ним. Ведь, я даже не знал, что случилось с ними после произошедшей по непростительной глупости совершённой мной страшной аварии, что с ними происходит в настоящий момент, как они отреагировали на потерю своего единственного любимого сына. Я предчувствовал, что если только останусь здесь с чужой мне покладистой женой хоть ещё на несколько дней, то непременно втянусь в её мир безвозвратно, и непосильное бремя и выпадет мне впредь на долю. В тоже время бежать было невозможно, поскольку проявится постыдное малодушие. Я видел и полностью ощутил искреннюю безграничную любовь Елены и её маленькой дочки Машеньки к моей незначительной персоне. Я обратил внимание на их сверкающие от счастья глаза и захотелось в свою очередь ответить взаимными чувствами. Таким образом, уйти из почти собственной крепкой семьи теперь не представлялось возможным, и я не имел на это никакого даже права.

Как же стало вдруг совестно в критически напряжённую минуту. Нестерпимый прилив стыда, почти отчаяния приковал меня на месте возле газетного киоска. Зловещие тучи буквально поглотили дневной свет и вдруг разверзлись, и пролились мокрым снегом. Внезапно я почувствовал со стороны спины устремлённый чужой взгляд. Этот взгляд казался не мимолётным, а каким-то заинтересованным и пронизывающим. Он не вызывал восхищения, скорее в нём была неукротимая мстительная злоба, затаившаяся вражда.

Я настороженно обернулся и увидел в глубине парка в полутемноте одинокую фигуру человека. Он как будто что-то выжидал, но быстро промелькнул и исчез. Нутром я почувствовал самое полное и неотразимое убеждение, что я этого человека узнал, более того его я знал чуть ли не всю свою прежнюю жизнь.

Мгновение спустя я бросился вслед за ним на сколько позволяла ещё до конца не зажившая рана на ноге передвигаться. Сердце замерло. В парке находилась длинная средневековая крепостная стена, где тотчас же я различил прячущегося здесь человека. Мне захотелось пройти мимо и не глядеть в его сторону. Я ступил ещё один шаг, но не выдержал и обернулся. Наши взгляды встретились. Человек, таившийся возле стены, тоже успел ступить из неё один шаг. Мы стояли друг перед другом почти вплоть. Я схватил его за плечо, поскольку яснее захотелось видеть лицо. Сомнения развеялись. Передо мной стоял восемнадцатилетний я.

Продолжение следует...