Агафья (сказка)
Лет так триста назад, а может, и больше (никто уже и не помнит точно) в одном царстве-государстве жила царевна Мирослава. Всем она была хороша: и красивая, и умная, и характером душевная, да вот только была она с детства абсолютно лысая, но никто об этом не знал, так как носила она красивые парики. А как настала пора ее замуж отдавать, загоревала девица и стала отказываться от сватовства. Замкнулась в своем царском тереме и никого к себе не пускала.
Однажды вечером пела она песню у раскрытого окна. Голос у Мирославы был мелодичный, чистый, словно звон колокольчиков. Прилетел к окну соловушка и стал подпевать. Да так у них красиво получалось вместе, что вся округа диву давалась. Соловушка заметил слезы на лице царевны и спрашивает:
- Отчего ты плачешь, Мирослава прекрасная?
- Ах, соловушка, как же мне не плакать? Обречена я всю жизнь прожить без волос.
- Знаю я, как беде твоей помочь, - говорит соловушка, - пойди в старый дубовый лес к ведьме Агафье, она твою проблему враз решит, только взамен что-то попросит. Не скупись – возьми с собой все драгоценности. И запомни: старая ведьма очень хитра, она может помочь тебе только в одной просьбе.
- А как же я её найду? – спросила Мирослава
- Я буду сопровождать тебя своим пением до самого моста, а там через чащу пройдёшь и увидишь её избушку.
Царевна раздумывать не стала. Как только стемнело, позвала свою служанку Марфушу. Велела ей принести корзинку и положить туда хлеба. Служанка повиновалась. Мирослава спрятала в корзинку под хлеб все свои драгоценности. Попросила у Марфуши плащ, а взамен подарила ей своё новое платье. Обняла она свою помощницу на прощанье и велела никому ничего не говорить. Накинула царевна плащ служанки и вышла через черный ход. Всю ночь она шла к старому лесу, прислушиваясь к пению соловушки. И вот к утру добрались они до моста. Попрощалась царевна с соловушкой и перешла на другой бережок. Видит: чаща непроходимая. Только узенькая тропочка ведет вперёд. Пошла она по этой тропиночке, ветвями да сучьями руки в кровь исколола. Вдруг видит: стоит ветхая избушка, а вокруг нее черные коты с лошадиный рост ходят. Янтарными очами на неё глядят. Она остановилась, потом сделала шаг. Коты расступились и сели по обочинам, освобождая дорожку к избушке. Сидят, а сами коготки стальные выпускают, длиннющими усами шевелят так, что отходят от этих усищ огненные молнии и превращаются в стрелы острые. Падая, выстраиваются они в забор, да так часто, что через них не перейти, не перешагнуть и назад не повернуть.
Спрятала Мирослава свой страх и зашла вовнутрь. Видит: сидит у окна девица - худенькая, бледненькая - и что-то вяжет.
- Здравствуй, девица, здесь ли живет Агафья?
- Здесь, только зря ты пришла: старая ведьма тебе ничем не поможет, - с печалью ответила девица.
Тут бедняжка рассказала, что ее зовут Аннушка. Пришла она к ведьме, чтобы спасти свою маленькую сестренку, которая не может ходить: страшная гангрена поразила конечности. Сестрёнка её, Дуняшка, заблудилась зимой в метель и отморозила ноги, потому что валенки у неё были совсем худые. И вот теперь она мучится, и нет лекаря, который мог бы ей помочь сохранить ножки здоровыми. Принесла Аннушка в подарок Агафье пирожки, да вот только не понравились они старой ведьме. Заставила она ее работать.
- И вот, пока я не свяжу ей сто пар носков, сто пар рукавиц да сто свитеров – не получу волшебного зелья, - закончив рассказ, девица горько заплакала.
Василисе жаль стало бедную девушку и ее сестренку, которая не может ходить. Она пришла за такой ерундой. «Подумаешь, волосы. Я столько лет ходила в париках и ничего. Главное - жива, здорова, могу ходить, бегать, прыгать. А тут…»,- размышляла она. Царевна подавила ком в горле в тот самый момент, как послышались шаги.
Шаркающей походкой в дом зашла старая сгорбленная ведьма. обмотанная шерстяным платком и с корзиной за спиной, она казалась еще страшнее, чем есть на самом деле. Посмотрев на незваную гостью, сразу же заговорила:
- Давненько я тебя дожидаюсь, свет наш Мирослава!
- Здравствуй, бабушка Агафья. Откуда ты меня знаешь?
- Я всех знаю, дитя мое. На то я ведающая мать. Ну, рассказывай… зачем пришла?
Мирослава хотела было рассказать свою беду, но вдруг замялась, она вспомнила слова соловушки: «Помни: только одну просьбу может исполнить ведьма». И она произнесла:
- Сделай свое живительное зелье для Дуняши.
- Это и есть твоя просьба? – удивилась Агафья. - Хорошо ли ты подумала, дитя моё?
- Да.
- Ну смотри, второй просьбы не будет! Что ты готова отдать в благодарность за это зелье?
- Вот, - Мирослава стала доставать из корзинки свои драгоценности: ожерелья, диадемы, серьги, жемчуг и разные самоцветы, - вот возьми все, что у меня есть.
- О нет! Я не хожу на пиры, к чему мне твои побрякушки. Аннушка мне тут вяжет, полезное дело делает. Я сделаю зелье и отпущу ее только в том случае, если ты останешься вместо неё и будешь у меня работать.
- Я согласна. - Царевна запнулась и тихо добавила: - Только я ничего не умею делать, - она опустила голову, думая, что все пропало.
- Лесные птицы донесли мне, что ты чудесно поешь. Спой что-нибудь.
Мирослава стала напевать свою любимую песню…
- Прекрасно! – обрадовалась ведьма. - Оставайся со мной, будешь мне каждый день петь свои чудесные песни.
Агафья сразу же приготовила зелье и отпустила Аннушку. С тех пор стала Мирослава жить у ведуньи. Каждый день царевна пела для старой Агафьи, пение её разливалось, словно туман, по всему владению ведьмы. Где бы та ни находилась, везде был слышен нежный и звонкий голосок молодой Мирославы. Старая Агафья хорошо относилась к царевне: разговаривала по-доброму, кормила ее вкусно, постель стелила каждый день чистую, рассказывала ей свои рецепты, да вот только выходить из избы строго-настрого запретила. А бежать было бесполезно: вокруг дома днем и ночью ходили верные сторожа – огромные черные коты.
Шли дни, лето уже сменила осень, птиц становилось все меньше и меньше, листва почти вся облетела. Стоит Агафья у печки, очередное зелье варит, а сама засыпает. А Мирослава все поет и поет.
- Что это ты, Мирослава, песни такие заунывные петь стала? Аж спать хочется.
- Так ведь птицы улетели, на улице все серо. Невесело как-то, бабушка, - попыталась оправдаться Мирослава.
- Ой, не то говоришь. Ты хоть и царская дочь, да уж дюжа добрая, боишься обидеть меня что ли? Говори, как есть, а не то как рассержусь…
Тут царевна расплакалась и рассказала, что скучает по матушке и батюшке, по родимому царству.
- А чего же ты раньше молчала? - вдруг ласково спросила старуха, - Я бы тебя отпустила.
Вот тебе раз! Мирослава от удивления перестала плакать:
- Так я же вместо Аннушки…так как же?
Потом она, словно пришла в себя, заговорила с грустью и недоверием:
- Разве я могла посметь? Ведь просьба моя уже была исполнена.
-Верно говоришь. Оттого, что ты меня никогда ни о чем больше не просила и пела для меня каждый день, я отпускаю тебя домой.
- Но как же я вернусь домой без волос? Снова буду сидеть в своем тереме и ни с кем не разговаривать? Спасибо тебе, добрая женщина, лучше уж мне остаться тут и петь. Хоть кому-то буду приносить пользу.
- Да на что мне твое заунывное пение, ходишь, как туча осенняя. А волосы… - ведьма усмехнулась, - сними свой парик. С тех пор, как ты осталась тут ради здоровья маленькой девочки, волосы твои стали отрастать.
Мирослава сняла парик, и на ее плечи упали густые русые волосы. Девушка не могла поверить такому чуду. Она трогала волосы, дергала их, потом достала единственное маленькое зеркальце, которое хранилосьв кармане плаща, и стала любоваться собой.
- Какие красивые! Спасибо тебе, Агафья! Так значит, я могу вернуться домой? - с опаской спросила Мирослава.
- Конечно, дитя мое. И чем скорее, тем лучше. Выходи из избы и не оборачивайся. А то передумаю, - она свистнула в окно: - кис-дрыс-брыс, пропустить Мирославу!
- Спасибо тебе, Агафья, за доброту. Прощай!
Царевна вышла на крыльцо и скрылась в чаще леса, напевая веселую песенку. Не слышала царевна, как ведьма вслед говорила ей:
- Бедная девочка, не знала ты, что было тебе предначертано с рождения ходить без волос до тех пор, пока не пожертвуешь собой ради больного ребенка, - старая ведьма вздохнула и добавила: - Будь же счастлива, Мирослава Берендеевна!
