Лабиринт

Порою хам, но всё-таки эстет

и это ни прибавить, ни убавить.

Я нарисую свой автопортрет

когда-нибудь, пусть мёртвыми губами.

 

Учиться жить, учиться умирать…

Но вечность, где нет времени и смысла,

с надгробных плит стирает имена –

все эпитафии и числа.

 

Ломать и строить, и опять ломать

с какой-то яростью, но главное: с надеждой,

воспринимая жизнь, как сопромат,

который крутит-вертит, гнёт и режет…

 

искать в законах и любви подтекст,

писать то жалобы, то благодарный отклик,

зайти в кабак и выразить протест

заказом: «Без закуски – литр водки!»,

искать слова, найти и не сказать,

вернуться, чтоб опять уйти навеки

и объяснять всё это, объяснять

себе, попутчику, бездомному калеке,

забыть и вспомнить, и опять забыть,

жить, веря в бесконечность интервала,

справлять нужду там, где лежат гробы

или в тени большого пьедестала,

найти и выбросить, найти и потерять,

опять найти, свернуть с пути и падать,

вопя во тьму минорный звукоряд:

«Пойми, прости, я так хотел знать правду!»,

взлетать и падать, и опять взлетать,

неважно как – орлом или фанерой,

пускать слезу размером в пять карат

за столиком зачуханной таверны,

пытаться правду отделить от лжи,

чтоб тут же встать на сторону последней,

писать стихи, как водится, в тиши,

навязывая миру свои бредни

и как всегда зависеть от других,

хоть презирать общественное мненье,

но всё равно считать за дорогих

грядущее в косичках поколенье.