Куда подевался петух
Черный «Лексус» с трудом выбрался из чавкающей колеи на пыльный подорожник рядом с высоким металлическим забором: «Нет, я понимаю, по асфальту гонять на мне приятно, но в эти-то турлы зачем запрягать?! Есть же «газик» в гараже. Он с радостью в родных полях карданом кочки отшлифует…», – и, фыркнув последний раз, замер сердито.
За забором виднелся высокий бревенчатый терем с резными ставнями, двускатной тесовой крышей и красной кирпичной трубой. Заляпанная грязью дверца машины открылась, и из кожаных недр медленно вылез молодой мужчина. Задрав к небу руки и выбритый подбородок, он хрустко потянулся, заполнив себя аж до самой диафрагмы здоровой провинциальной атмосферой, тряхнул прической, резко выдохнул и решительно двинулся к калитке.
«Угу, щас, кане-ешна. Ходют тут всякие, а потом петухи пропадают. Не пущу. Пароль говори». Нежданный гость дергал зеленую металлическую створку, поворачивал вверх-вниз ручку. Преграда стояла насмерть.
– Р-рвав! Гав-гав-гав! Р-рвав! – донеслось с противоположной стороны.
Бороться с калиткой расхотелось. Собачка с таким басом – явно не пудель с бантиком.
– Да впусти ты гостя, Клавушка! – донесся откуда-то мягкий женский голос.
Ручка щелкнула, и створка сама легко открылась, скрипнув ворчливо: «Предупреждать надо. Чужак же, и Тузику вон не понравился».
«Да понравился он мне, понравился. Просто для порядку лаю. Чтоб знал, кто тут хозяин», – маленький ушастый спаниель деловито обнюхал стильные лаковые штиблеты и с деланным равнодушием вернулся к будке. Мужчина удивленно огляделся, застегнул белый пиджак и на всякий случай прочистил ухо наманикюренным мизинчиком.
– Здравствуйте, – штиблеты нерешительно переминались на плиточной дорожке. – Я приехал поговорить с вами на выгодную вам тему. Вы Ядвига Яриловна?
У крыльца стояла большая пожилая женщина в вышитой рубахе и синем мешкообразном сарафане. Седые кудряшки свободно спадали на широкие плечи, белой воздушной пеной обрамляя круглое щекастое лицо.
– Здравствуй, Ванечка! Здравствуй, внучек. Какая я тебе Яриловна? Бабушка Яда я, или просто бабушка. Ну, ступай в дом, – без намека на удивление произнесла пожилая красавица и сама первая грациозно взошла на ступеньки.
Ошарашенный «внучок» прошел по солнечному дворику мимо палисадника в веснушках календулы к деревянному крыльцу. Загляделся на двух коричневых курочек, пропалывающих грядку, и чуть не наступил на рыжего котенка, уснувшего прямо на дорожке.
– Ой, прости, не заметил, – сказал гость возмущенно пискнувшему малышу, поднял его на руки и прижал к нагрудному карману.
– Заходи в горницу, Ванечка. Присаживайся, сейчас почаевничаем.
– Откуда вы знаете мое имя? – запоздало удивился мужчина, усаживаясь за длинный стол.
«Глупый какой, – промурлыкал рыжий котенок. – У тебя же на лбу написано, что ты Ванька».
Бабушка резко затормозила возле изразцовой печки и, облокотившись на кочергу, запричитала:
– Ай, ошеньки, ай, горюшко! Ой, ахушки, ой, беда-а-а! Забыл ба-абушку, забыл ро-одную…!
«Эй, не переигрывай! И меня отпусти, ты не Дюймовочка, чай. И мне уже двести лет в обед, не новодел какой-то, сломаешь!» – скрипнула кочерга.
«Ты на кого намекаешь?!» – прошуршало с лежанки.
Ваня в частичном оцепенении нервно постукивал «ролексами» по льняной скатерти, придерживая котенка, норовившего сжевать его оранжевый галстук «от Гучи».
«Никакого этикету. Чаво стучишь? Ты скажи, чаво надобно, и сиди, жди заказ в установленные сроки», – донеслось от столешницы. Скатерть?! Говорит?!
– Ма-ма, – простонал гость и стал медленно сползать с лавки под стол.
– Бабушка я, Ванечка, бабушка, – это было последнее, что услышал внучок, не по-мужски проваливаясь в глубокий обморок.
***
Ночной сверчок верещал в смородиновых кустах. Над столом под яблонями "танцевала" мошкара. Одуряюще пахло поздним жасмином.
– Итак, общий план выработали. Основная нагрузка ложится на Василису. Не подведи, внученька.
– А он красивый, бабушка? – глазки вниз в травушку-муравушку, щеки вспыхнули, зарумянились, тени от длинных ресничек стрелками, пальчики ленту синюю атласную в косе русой теребят.
– Кхе, – Леший Леша многозначительно почесал плешивую макушку, отчего с ветки яблони, на которой он устроился, посыпались на собравшихся во дворе бело-розовые бабочки-лепестки.
– Стерпится – слюбится, малышка, – философски вздохнула кикимора Кира, затягиваясь тонкой коричневой сигареткой.
– Кхе-кхе? – возмущенно заскрипело с яблони.
– Нет, вы мне скажите, кто у нас опять петуха украл? – как всегда деликатно перевел разговор на другую тему бывший спецназовец по кличке Домовой. Его тельняшка выделялась полосатым пятном в свете подрастающего месяца.
– А давайте я его нейтрализую, – из-за бортика детского бассейна показалась прелестная головка с белыми лилиями на зеленых локонах. – Я умею.
Водяной Володя чуть не поперхнулся вишневой настойкой:
– Тебе нельзя! Если ты забыла, у нас скоро вылупятся дети!
– Поэтому ты каждый день в себя всякую дрянь наливаешь, бочка зеленая?!
– Я от счастья в предвкушении…
– Вот я тебе покажу вкушение и пред и после, алконавт пупырчатый!
Домовой поскреб в бороде и растерянно посмотрел на бабушку:
– Ты не знаешь, где наш петух?
***
Реальность возвращалась постепенно, как все большое. Сначала пришел запах. Как только Иван его идентифицировал, в глубине организма снова задергала, запульсировала маленькая паника. Глаза открывать уже не хотелось. Если пахнет травами, смолой и пирогами, значит, все не снилось, все было, и он еще тут. В его нормальной жизни таких ароматов не водилось.
С трудом выкарабкавшись из уютной ямки в перине, мужчина спрыгнул на самотканый половик и обнаружил себя в одних плавках. «Блин!»
Тут же увидел на стуле свою одежду и быстро принял защищенный вид. Документы, мобильник и деньги были на месте. В доме стояла нереальная тишина. Может быть все-таки говорящие кочерга, крыльцо, котенок, скатерть ему приснились?
«Да щассс! Выходи, кормить будем, – Иван нерешительно поднырнул под тряпочную «дверь» и подошел к столу. А скатерть продолжила подавать информацию, вместо завтрака. – Ну что стоишь? Седжаум, плиз. Не надейся, из меня ничего не материализуется. Я сегодня выходная. И Домовой в город за новым айфоном уехал. Сейчас Василиса придет. Кашу тебе подаст».
Иван обреченно сел за стол, боясь положить руки на говорящую материю.
«Ну его, ентот айфон. С кнопочным пока похожу», – донеслось с печки.
«Ой, а я думала, что ты уехал!»
– Здравствуйте.
Посреди горницы напротив стола стояла девушка. Она была босая! Ситцевый тонкий сарафанчик начинался у щиколотки, а заканчивался чуть выше груди, удерживаясь на плечах двумя алыми лентами, завязанными на банты.
Льняные тяжелые пряди волос блестящей волной огибали загорелые плечи и заканчивались игривыми спиральками почти у талии. Такая же наивно-эротическая завитушка пушилась на виске. В щелочке между немодно маленькими блестящими губами белели зубки.
Два темно-вишневых глаза смотрели на него удивленно и весело, как на фокусника. Ему показалось, что девушка впервые увидела нормального мужчину, в смысле не лешего и не черта. А еще показалось, что эта босоногая красавица сейчас сморщит свой маленький носик и засмеется над ним звонко, как колокольчик на калитке.
– Здравствуй.
– А где бабушка?
– Не знаю. Тебя как зовут?
– Василиса.
Точно! Ее же никак иначе и не назовешь. Василисушка.
«Вот дурак!», «Сама ты дура, все правильно!», «Тихо! Молчи и слушай.»
– А где бабушка?
– Не знаю.
– Каши хочешь?
– Нет.
– Ну и правильно, – наконец-то ее смех прорвался наружу и заполнил почти остановившееся сердце Ивана. – Пойдем, я тебя земляникой накормлю.
Теплая ладошка коснулась его руки. Иван вздрогнул, сердце отчаянно забилось, а «ролекс» остановился. Пара, взявшись за руки, вышла из избы.
«Эх, не получилось. Не по плану пошло!» – заворочался домовой.
«Что пошло, куда пошло?» – поправила складку скатерть.
«Каша-то заговоренная была! Влюбился бы, и проблемам конец».
«Все правильно. Натуральное всегда полезней суррогатов», – проскрипела из-за печки старая мудрая кочерга.
«Я завсегда говорю, что мои яства лучше, чем те, что бабка сама готовит»
«Я не про еду», – вздохнула старая мудрая кочерга.
***
Выйдя из калитки («Доброе утро, ребята!») и пройдя мимо дремлющего «Лексуса» («Я все вижу. Не заблудитесь!»), Ваня и Василиса вошли под арку из сведенных над их головами крон. Утренние сумерки клубами тумана стекали на лесную тропинку.
– Пойдем, я тебе покажу волшебное озеро.
Лес был еще темным, тихим, дрямлящим. Даже скворцы не подавали голоса. Чуть слышно вдали распевалась иволга.
«Лешка, заткни лягушек, романтику портят.»
«Кирочка, ничего ты не понимаешь, это зов самца лягушки. Самое то оформление!»
«Интересное дело! Мне он никаких зовов не устраивает, а тут нате вам с кисточкой!»
«Тс-с-с! Потом устрою.»
Между деревьями появилась светло-серая полоса. Озеро. Оно еще спало, но где-то там за поворотом излучины его уже обласкало своими первыми лучами утреннее солнышко. А здесь, между высокими соснами пока было сумрачно и туманно.
Вдруг вся плоскость водоема вспыхнуло изнутри! Сюда по воде дошли те первые лучики зари.
Василиса развязала бантики на плечах и, переступив через упавший сарафан, шагнула в горящую рассветом влагу. Иван, не отрывая от стройной фигурки взгляда, стащил с себя одежду и тоже плюхнулся в обжигающе холодную воду. Хлопья утреннего тумана уползали в заросли камыша.
«Ну как там, Володя?» – спросила, вынырнув из бытового омута Русалка.
«Все просто отлично! Все по плану. Каша действует. Ты не отвлекайся. Я тебе потом расскажу. Плыви к детям!»
***
По двору нервно расхаживал, высоко поднимая ногу с привязанной к ней бечевой, молоденький петушок. Тузик из будки следил за новым жителем двора: «Ничего, вот пообвыкнешься, и развяжут тебя».
От распахнутых ворот отъезжал черный «Лексус» весь облепленный букетами полевых цветов. На его крыше весело дребезжал свадебный колокольчик, очень похожий на тот, что давеча висел на калитке.
Ядвига Яриловна смахивала слезы с пухлых щек, кикимора Кира махала сосновой шишкой вслед машине. Леший Леша задумчиво рассматривал подаренный «ролекс»:
–Ну вот, слава Богу. Совет им да любовь! Василушка наша его любит, а он... хм, попробовал бы не полюбить.
– Так чего он хотел-то? - сводя вместе две половинки ворот, спросил бывший спецназовец.
– Да землю нашу купить хотел и завод тут по переработке мусора построить.
– А теперь что?
Бабушка улыбнулась:
– А теперь он любит Лукоморье наше. Не зря ж его Василиса в волшебном озере купала. Наш он теперь, внучок мой. А значит, и сказка еще жить-поживать и добра наживать будет без всяких заводов.
– Вот видишь! А ты, Лешка, хотел его в петуха превратить! – Кира бросилась в хозяина леса шишкой.
– Так нету же петуха-то, – увернулся тот.
– Есть-есть. Внучок из соседней деревни привез. Нельзя в курятнике без хозяина... Ладно, Василисушку пристроили. Больше невест у нас нет.
– Как нет?! Машке восемнадцатый пошел. Медведь уже сдавать стал. На пенсию просится. Снегурочка опять-таки неприкаянная. И я, хоть кикимора, но от принца не откажусь... Да шучу я, шучу. Куда я отседова денуся?! Мне тут один из местных "зов" обещал.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
1. Пес Тузик - Евгений Мирс
2. Калитка Клава, Кочерга, кикимора Кира - Чернова Ольга
3. Леший Леша - Владимир Кулаев
4. Ядвига Яриловна - Яна (хулиганка)
5. Ванечка - Артём Нестеров
6. Водяной Володя и Домовой - Шайтор Константин
7. Василиса - Автор
8. Котенок - Ириша Молодцова (10 лет)
8. Скатерть-самобранка - Тамара Сащенко
9. Русалка - Чернова Сашенька (8 лет)
10. Автор - Татьяна Нестерова
