Перрон
Перрон качнулся, замер и поплыл,
обрушив на матроса что-то страшное:
"Я, помнится, совсем наивно спрашивал:
"Но наши отношенья не изменятся?"
Она мне говорила: "Жизнь - полынь!
Даст Бог, и будем как-нибудь из месяца
выкраивать по дню, а, может, - по′ два дня".
Я горестно протягивал: "По-лииии-н,
ты всё-таки приди на наши проводы".
Она тогда кивнула. Столько лет
мы были неразлучными - и вот тебе!
По радио талдычили про оттепель,
что дико для Москвы: средина марта-то!
Мы всё-таки успели околеть:
"Прорвемся! и не так другие маются!"
Душа моя ещё не стала панцирной.
Как тягостно она смотрела вслед,
зажав безгласный рот сухими пальцами!"
