Утром

Предыдущая часть https://poembook.ru/poem/2470721

____________________________________________________________________________________

— Вставай, — услышала Рыска и, от сна её моментально не осталось и следа.

 

Уснула-то она не так уж и давно: практически всю ночь то забываясь ненадолго, то просыпаясь, девушка наблюдала за своим спутником. А он так и просидел до утра на берегу лесного озера, где они остановились на ночёвку, глядя в темноту.

 

Под утро усталость, видимо, взяла своё, да и переживания прошедшего непростого дня сказались, заставив Рыску буквально провалиться в сон, и теперь, опомнившись, — не случилось ли чего ещё похуже, пока она спала? — девушка мгновенно открыла глаза и подскочила.

 

Время было раннее: солнце ещё не взошло, а лесные птахи только начинали распеваться. Однако с её спутником ничего такого не случилось — он, убедившись, что его услышали, больше не глядел в её сторону и уже принялся за сборы в дорогу. Рыска, с большим трудом собрав себя воедино, что после такой ночки оказалось непросто, тоже начала собираться, украдкой поглядывая на Алька. А белокосый держался так, словно совсем ничего не произошло: все его движения были аккуратными, спокойными… выверенными, а лицо словно окаменело — никаких эмоций на нём не отражалось.

 

Если бы Рыска не общалась с ним всё это время, то вполне могла бы подумать, что ничего особенного не происходит, что в жизни его всё ровно и обыкновенно, а до произошедшего ему ни больше, ни меньше — нет дела, но она уже хорошо его знала, и обманчивое спокойствие это говорило о том, что он напряжён до предела, а плохо ему до такой степени, что выразить это каким-нибудь образом невозможно. А потом и подтверждение не замедлило явиться: Альк, видимо, желая ловко забросить седло на корову, немного не подрассчитал, и последнее, перелетев через спину крайне удивлённого животного, шлёпнулось на землю с другой стороны… В следующую щепку белокосый грязно, длинно выругался на смеси обоих языков, хлопнул по крупу ни в чём неповинную скотину, которая, поняв настроение хозяина, поспешила убраться, отшвырнул упавшее седло ногой, а сам, закрыв руками лицо, осел на землю у ближайшего дерева — огромной корявой берёзы. Тщательно сдерживаемое отчаяние саврянина прорвалось-таки наружу.

 

Рыска смотрела на Алька и думала, что такое уже было, что она это всё видела. Вот так же он, взбешённый, вылетел из дома своего деда и бросился прочь… да только на этот раз стремиться ему, похоже, было уже совсем некуда.

 

Безучастно смотреть на происходящее у бедной девушки не было никаких сил, и потому она робко, осторожно сделала в его сторону шаг, второй, третий… подошла совсем близко, протянула руку, дотронулась до его плеча, чуть заметно вздрогнувшего от прикосновения…

 

— Уйди, не трогай меня! — тут же приказал Альк, не отнимая рук от лица.

 

От такого тона она, наверное, должна была отскочить или хотя бы отдёрнуть руку, но Рыска, достаточно уже его зная, была готова к такой реакции. Руку она не убрала, наоборот, несмело погладила его по плечу, преодолевая страх и робость, чувствуя каждую напряжённую мышцу и отчего-то точно зная, что белокосый не станет повторять свой приказ.

 

Он не повторил.

 

— Альк… мне очень-очень жаль… — превозмогая свой страх, пролепетала Рыска, — если б я могла помочь…

 

— Ты можешь, — всё ещё не глядя на неё, но устало, и, наверное, оттого, намного мягче ответил ей Альк. — Пожалуйста, уйди, — попросил он, — мне нужно побыть одному.

 

И, наверное, это было бы правильно — оставить его одного сейчас, дать собраться с мыслями но… Рыска вдруг набрала побольше воздуха и выдала:

 

— Я не уйду.

 

Альк медленно поднял голову. Наверное, от того, что в лесу было ещё довольно сумеречно, он показался Рыске словно бы постаревшим. И усталым. И несчастным… А может быть, всё так и было, однако в любом случае, она никуда не собиралась уходить.

 

Белокосый посмотрел на неё, и лицо его уже не было застывшим, — маска ледяного спокойствия попросту слетела с него, уступив место гримасе боли, отчаяния, разочарования, но лишь на несколько щепок. Однако Рыска успела заметить это, и острая жалость в который раз со вчерашнего дня иглой пронзила её сердце. Девушка не выдержала — в слезах бросилась к нему, плюхнувшись рядом на колени, что-то там взахлёб шепча, вцепившись и не отпуская… И вроде бы в какой-то момент Альк стал оттаивать, а может, ей и почудилось и неуверенное прикосновение его рук, и последующий горестный вздох, так похожий на всхлип… А потом он снова, хотя и по-другому, попытался совладать с собой.

 

— Иди, Рысь, собирайся, я сейчас, — сдавленно проговорил саврянин, порываясь отстраниться от девушки, но дерево за его спиной сделать это не позволило.

 

— Нет, — всё так же шёпотом ответила Рыска, уткнувшись в его плечо, обвивая руками и по-прежнему не желая отпускать. От девушки исходило живое тепло — то самое, которому, пожалуй, под силу иногда растапливать каменные сердца.

 

— Я придумал, где взять денег, — со вздохом проговорил Альк, чтобы хоть как-то её отвлечь и при этом опять попытавшись высвободиться из цепких Рыскиных рук. Сдерживать эмоции, при том, что на душе скребли кошки, а рядом хлюпала носом девчонка, ему становилось всё сложнее. — У меня есть знакомые. Попрошу взаймы, отдам вам… Только сейчас — уйди!

 

— Нет! — упрямо твердила девушка.

 

— Да что ты привязалась-то ко мне?! — рявкнул Альк наконец и слегка оттолкнул Рыску. Однако, этого хватило: она шлёпнулась на попу, удивлённо глядя на него. Слёзы у девушки потекли по новой — теперь от такого тона и обращения.

 

— За что ты так со мной? Я же… переживаю за тебя-а-а… — в голос заревела она. — Пожалуйста, не прогоняй! Позволь быть рядом!..

 

Саврянин прицокнул и тяжело вздохнул, закатывая глаза.

 

— Зачем? — глухо спросил он, — зачем тебе МОИ переживания? — он словно бы с жалостью посмотрел на девушку. — Неужели своих недостаточно?

 

— Да ты ведь и есть — моё главное переживание! — взвыла Рыска.

 

— Да? — Альк издевательски ухмыльнулся, теперь окончательно взяв себя в руки, — и почему вдруг?

 

— Потому что ты… давно мне не чужой, — смогла выдавить Рыска между всхлипами.

 

А Альк смотрел на неё, и издёвка на его лице постепенно превращалась в горечь. Стараясь не показать ей этого, он отвернулся.

 

— Скажи ещё…

 

— Что?

 

— Ну то, что вы, девки, так любите говорить… — он снова вздохнул. Ему хотелось вложить в эту фразу презрение и скуку, но вышло снова с горечью.

 

Рыска прожгла его взглядом и выдала:

 

— Да… Я, наверное, люблю тебя… давно… — она вытерла покрасневшие глаза и стараясь унять рыдания. — Я знаю, что я весчанка и всё такое, но… оно само так получилось… я не виновата!..

 

Альк снова вздохнул и, расслабившись, привалился к древесному стволу откинутой назад головой. Помолчал, размышляя. Издеваться над девушкой ему больше не хотелось.

 

— Спасибо, Рысь, но этого… не может быть, — произнёс он, наконец, задумчиво.

 

— Почему это?! — опешила Рыска.

 

— Потому что такого быть не должно, — отвернувшись и глядя в пустоту, ответил Альк, — потому, что тебе меня любить не за что. Потому что я приложил все усилия к тому, чтобы этого не случилось.

 

— Но мне кажется…

 

— Тебе КАЖЕТСЯ, — с нажимом перебил девушку белокосый. — Это всё из-за той нашей связки: слишком мало времени прошло после её разрыва. И ещё, в тебе говорит жалость — твоя вселенская жалость! — и не более того. Старайся не обращать внимания на всё это, и со временем пройдёт, — как можно более спокойно объяснил ей он.

 

Какого результата от своих слов он ожидал, Рыска не знала, но она неожиданно страшно возмутилась и разозлилась: да всё-то он кругом знает, даже противно!

 

Мгновенно вскочив с земли, она сердито взблеснула глазам, а затем повернулась к саврянину спиной.

 

— Интересно, откуда ты всё это знаешь? — спросила она зло, бросив взгляд через плечо. — Наверное, у тебя самого так же?

 

— Что? — удивился Альк. Ничего себе, как заговорила!

 

— Да ничего!!! — рявкнула обиженная Рыска и, рывком подняв с земли упавшее седло, направилась к своей корове, пасшейся неподалёку. — Знаешь, а подавись ты своими деньгами, раз тебя в жизни только они интересуют! Я ухожу! — бросила она на ходу.

 

— Куда это, интересно? — насмешливо спросил Альк. Однако, дар тут же подсказал ему: вот сейчас она действительно может запросто уйти, захлёбываясь своей гордостью, уйти — и никогда не вернуться. Странно, но белокосому отчего-то совершенно не хотелось, чтобы такое произошло.

 

— Подальше от тебя! — ответила девушка ему, не оборачиваясь.

 

— А ворюге своему ты что скажешь? Что в бескорыстную со мной поиграла? — Альк старался держать всё тот же насмешливый тон, и при этом не дать ей в самом деле уйти, и это оказалось непросто.

 

— Без тебя как-нибудь разберусь! — рявкнула Рыска, забрасывая седло на корову, однако вышло это у неё не лучше, чем у Алька за поллучины до этого, что ни коим образом не добавило девушке хорошего настроения и заставило помянуть Сашия. — Не нужно нам ничего! — выпалила она, вложив в эти слова всё своё раздражение.

 

— Ты за себя отвечай! — посоветовал Альк, поднявшись тем временем с земли, встав напротив неё и уперев руки в бока. — Вот вернёшься к Жару, он тогда тебя похва-а-алит! Он ведь за деньги удавится! Будешь потом сама меня искать, ещё и извиняться.

 

— Да не дождёшься! — изо всех сил выкрикнула Рыска и вдруг закашлялась, — не дождешься!.. — повторила она, не узнавая собственного голоса.

 

— Докричалась, — кивнув, произнёс Альк, — голос сорвала. Ну и как? Теперь легче?

 

— Да пошёл ты к Сашию! — выдавила Рыска и снова закашлялась, а потом и расплакалась, уткнувшись в коровий бок.

 

На пару щепок повисла тишина, в продолжение которой белокосый снова, как и накануне, с сомнением посмотрел на плачущую Рыску. А потом… обошёл корову и оказался рядом с ней. Не таков он был, чтобы надолго раскиснуть, а неожиданная вспышка гнева со стороны девушки подействовала на него намного лучше её жалости и уговоров

 

— Ну хватит, не реви… погорячился, — признался он где-то совсем близко.

 

— Уйди… — всхлипнула Рыска, умываясь слезами, — ненавижу…

 

— Надо же! А ведь только десять щепок назад — любила! — с усмешкой напомнил белокосый, подходя ещё ближе.

 

Рыска пыталась рыдать, но у неё получался только кашель. А Альк уже был рядом, но девушка от обиды и злости словно не замечала этого. Опомнилась лишь тогда, когда он развернул её лицом, заглянул в глаза и привлёк к себе.

 

— Ты чего?.. — спросила она и снова закашлялась.

 

Мужчина со вздохом обнял девушку, стал поглаживать по плечам, и она начала успокаиваться, однако нормально говорить по-прежнему не могла.

 

— Я что… навсегда охрипла? — спросила она наконец шёпотом: только так ещё можно было говорить и не испытывать в горле острую царапающую боль.

 

— Нет, — ответил Альк, — через пару дней пройдёт. Если молчать будешь.

 

Рыска перевела дух, справившись со слезами, и вдруг до неё словно дошло: Альк обнимает её! То, что накануне обеспокоило девушку, получило вдруг объяснение: нет, она не сошла с ума! Она просто не до конца осознала… Но осторожная радость в её беспокойной душе была действительно напрямую связана со всеми произошедшими событиями.

 

То, что Алькова мама так и не дождалась сына домой, было ужасно, но будь она жива — и он точно остался бы в замке. А она, Рыска, отправилась бы восвояси… Ох, как же странно всё в этой жизни: горе для одних оборачивается счастьем для других, и не выгони убитый горем Альков отец сына из дому, не было бы ничего этого в жизни Рыски: ни живописного берега озера, ни солнечного летнего утра, ни объятий любимого человека, о которых она так мечтала… Мечтала?.. О, да! Очень давно, с самого… Впрочем, она и сама не помнила, когда именно Альк перестал быть для неё злым и страшным саврянином и превратился в любимого мужчину…

 

Помилуй, Хольга, ну разве можно думать о собственном счастье, когда у твоего близкого человека такое горе?.. Но как Рыска ни старалась убедить себя в том, что всё плохо, ей было хорошо, и поделать с этим хоть что-нибудь было невозможно.

 

— Альк… мне правда жаль… — подняв на него глаза, прошептала она: за свои мысли ей было стыдно — да буквально извиниться хотелось!

 

— Я знаю. — Белокосый на миг отвёл от девушки глаза и, в очередной раз глубоко вздохнув, взял себя в руки. Однако, высвободиться из обвивших его рук больше не пытался — не хотелось ему этого… Нежность объятий создавала иллюзию того, что он в этом мире всё-таки кому-то нужен. — Успокоилась? — зачем-то тихо спросил Альк, склонившись к Рыскиному ушку.

 

Девушка, сама не зная почему, вдруг не смогла ему ответить. От тепла его дыхания вдоль её позвоночника пробежали мурашки, и Рыска, не понимая, что с ней происходит, плотнее прижалась к Альку. Он, как ни странно, совсем не возражал, даже наоборот — тоже прижал девушку к себе крепче, стал поглаживать по спине. Рыска, совершенно неосознанно, ещё не понимая, чего именно она хочет, подняла лицо и встретилась с ним глазами. Как же она любила эти глаза! А в следующую щепку Альк склонился к Рыске и коснулся губами её губ…

 

Никогда раньше в жизни девушки не случалось ничего подобного! Она ни разу не прижималась к мужчине вот так, бесстыдно, страстно и даже представить себе не могла, насколько это приятно! И эти губы, такие тёплые, такие податливые, нежные, и в то же время — такие настойчивые, что противиться им невозможно, а хочется просто впиться в них поцелуем и никогда не отстраняться, закрыть глаза и упиваться ими, забыв обо всём на свете… А в следующий миг Рыска осознала одну вещь: горячие Альковы руки, поглаживающие её по спине, прикасаются к её телу уже не через ткань рубашки… Они гладят её по голой коже, и это тоже очень приятно!

 

Девушка немного отстранилась и в упор посмотрела на своего любимого. Альк вопросительно взглянул в Рыскины глаза — остановит или нет? Попросит ли убрать руки?.. Но Рыска в этот момент думала совсем о другом: она пыталась решить, можно ли ей тоже запустить руку под его рубашку и дотронуться до его тела? Не будет ли это совсем уж бесстыдством?.. А потом решила: раз Альк себе такое позволяет, значит и она тоже может. А потом изящная, слегка дрожащая рука девушки рыбкой нырнула в распахнутый ворот его рубашки.

 

В ответ на Рыскино смелое действие, Альк стал целовать девушку настойчивее, проникая языком в её приоткрытый рот. А Рыска даже не ожидала, что такое может нравиться… Раньше она и представить себе не могла, что с такой жадностью будет отвечать на подобные поцелуи — а вот даже подумать не успела, как её прямо-таки потянуло на это! О, как же хорошо ей было! Голова у Рыски сладко кружилась, губы жадно впивались в губы любимого, а внутри разгорался огонь, от которого не было спасения. Словно что-то подталкивало её прижаться к телу Алька плотнее, прильнуть к каждому его изгибу, ощутить каждую литую мышцу, живое тепло, услышать учащённый стук сердца, порывистое дыхание, чувствуя каким-то первородным чутьём, что ему тоже хорошо и тоже хочется продолжать. Продолжать…

 

В силу молодости и неопытности, Рыска слабо представляла, что будет дальше, и это немного пугало её. Однако, за то время, что она была знакома с Альком, девушка вполне научилась ему доверять. И хотя ничего подобного между ними никогда даже близко не происходило, Рыска отчего-то была твёрдо уверена, что дурного не случится и сейчас, что Альк не может причинить ей вред. И потому, наверное, не возражала и даже не удивилась, когда он вдруг подхватил её на руки, отнёс под деревья и уложил на расстеленное покрывало, на котором она спала этой ночью, да так и не успела убрать…

 

Альк ничего не говорил — просто продолжал целовать и нежно поглаживать Рыску. Девушка тоже молчала: она боялась произнести хоть слово! Ей казалось, что это может всё испортить, и то, что начинается, тут же и закончится, а она не хотела, чтобы это заканчивалось, потому что впервые в жизни ей было так сказочно хорошо. А что будет потом? Рыска старалась об этом не думать. Она чётко понимала лишь одно: полюбить кого-нибудь так же сильно, как она любит Алька, она никогда уже не сможет, а потому и возможности отдаться по любви во второй раз может больше не представиться. И пускай они расстанутся потом… она будет всегда, всю оставшуюся жизнь вспоминать — и его, и это утро, и согреваться этим воспоминанием.

 

А уж кем Альк в последствие будет считать её, так легко отдавшуюся, даже не попытавшуюся сопротивляться — это сейчас совсем неважно. Неважно…

 

Альк осторожно, словно всё ещё сомневаясь в Рыскином согласии, потянул с неё рубашку. Девушка вздрогнула и замерла, глядя ему в глаза и почти не дыша, но даже не подумала его останавливать, и потому дальше он действовал уже без сомнения. Рыска и оглянуться не успела, как осталась совершенно обнажённой. На миг мелькнула мысль — а может, ей должно быть сейчас стыдно? — мелькнула и ушла. Не должно ей быть стыдно ни за то, что на ней нет одежды, ни за то, что и самой ей так хочется гладить его по голой коже.

 

Руки девушки, словно независимо от сознания, снова оказались у Алька под рубашкой, а потом проворно, без всякого сомнения её стянули, а белокосый на это лишь только ухмыльнулся с некоторой долей самодовольства и начал развязывать пояс своих штанов. Рыска мгновенно покраснела до ушей и отвела глаза. Однако его ласковые прикосновения сумели быстро отвлечь её от смущения.

 

Освободившись от одежды, Альк, наконец, прилёг рядом с Рыской, прижал её к себе и снова припал к её губам — а девушке показалось, что она проваливается в никуда, потеряв точку опоры. Она даже не сразу поняла, что именно чувствует, вернее, описать словами или даже мыслями это было невозможно — так, как оно и должно было быть с невинной девушкой, предвкушающей первую в своей жизни близость с горячо любимым человеком: когда прижимаешься к его самому прекрасному в мире телу, согреваешься его теплом, и хочется прижаться так крепко, чтобы раствориться в нём… Когда дрожь пробирает до косточек, до шевеления волос, до остановки дыхания и чуть ли ни до обморока… Когда каждое прикосновение — желанно и в то же время неожиданно, но всякий раз неповторимо… Когда страх перед предстоящей болью отступает, и остаётся лишь непреодолимое желание поскорее испытать то, о чём ещё и понятия толком не имеешь.

 

Альк продолжал целовать Рыску — уже не в губы, а спускаясь всё ниже, касаясь губами нежной шеи, плеч, груди… Его губы сомкнулись вокруг её левого соска, девушка вздрогнула всем телом, на миг напрягшись: было немного странновато, но скорее, приятно. А когда, щепку спустя, он дотронулся до второго её соска, она была уже готова к тому, что почувствует и даже подалась ему навстречу: ощущение жадных губ, ласкающих грудь, казалось, усиливало огонь, разгорающийся внутри, — юная и неискушённая, Рыска неосознанно стремилась принять Алька поскорее.

 

Продолжая поглаживать нежное и податливое Рыскино тело, Альк снова прилёг с ней рядом. Ему безумно хотелось поскорее её взять, но он-то, в отличие от неё, точно знал, что торопиться не стоит, и как бы ни хотелось поскорее покончить с вынужденным полугодовым воздержанием, придётся ещё немного потерпеть: ведь с девственницей, если она и её чувства, тебе не безразличны, нужно быть внимательным и ласковым, а одно лишь неосторожное действие может испортить всё безвозвратно. То, чего она жаждала всей душой и телом, было понятно ему и без помощи дара, да вот только трудно это — чтобы прямо вот так, в первый же раз… Хотя, кое-что всё-таки сделать было можно, — главное, чтоб не испугалась и слишком уж сильно не застеснялась.

 

Повернув Рыску на бок, Альк прижал её к себе, чувствуя, как она дрожит и льнёт к нему, как тяжело, порывисто дышит, как снова ищет губами его губы, при этом не открывая глаз. Альк поцеловал Рыску за ушком, и она конвульсивно дёрнулась, слегка застонав, оплела его руками, и он снова с трудом подавил желание немедленно войти в неё. Устоять было действительно трудно — да и как может быть иначе, когда юное, невинное тело так близко, когда на милом полудетском личике написано такое сильное желание, когда нежные губки, едва узнавшие, что такое поцелуй, так настойчиво требуют продолжения?.. И всё же он устоял — приказал себе успокоиться и доставить удовольствие сначала ей, а уж потом думать и о себе.

 

Снова припав к губам девушки, белокосый стал поглаживать её по ягодицам, по бёдрам, по низу живота. Она дрожала всё сильнее, тоже поглаживая любимого по спине и дыша при этом слишком уж часто. Когда его рука мягко развела судорожно сжатые ножки и скользнула между ними, Рыска вдруг замерла и отстранилась, уставившись на Алька. То, что она почувствовала, оказалось приятно, но странно, непривычно и… наверное, вот теперь нужно было стыдиться!

 

Впрочем, белокосый тут же убрал оттуда руку, но то, что произошло далее, оказалось не менее удивительно для ничего не смыслящей в делах любви девушки — пожалуй, даже, ещё удивительнее, чем предыдущее его действие: Альк, продолжая смотреть Рыске прямо в глаза, вдруг взял её руку в свою и потянул куда-то вниз. Когда она сообразила, чего именно он хочет, на неё мгновенно напал ступор, и рука, только что так нетерпеливо поглаживавшая любимого по мускулистой спине, потеряла всякую способность что-либо держать, а лицо вмиг стало пунцовым.

 

К счастью, Альк вполне представлял, как она отреагирует.

 

— Не бойся, — стараясь ни коим образом не выразить, насколько его позабавило такое вот её внезапное смущение, прошептал он ей на ушко, — дотронься…

 

— Я не могу… — старательно пряча глаза, тоже шёпотом призналась Рыска.

 

— Почему?

 

— Я… никогда в жизни… даже близко… — ответила она сбивчиво и еле слышно, вырвав у него и спрятав за спину свою руку.

 

Вот теперь она точно готова была провалиться со стыда! Даже новое для неё жгучее желание вдруг отпустило и в голове немного прояснилось!.. Однако, сразу же стало и как-то не по себе: нет, она не хочет, чтобы всё вот так закончилось, а тем более — чтобы он сейчас обиделся!

 

Но Альк был уже достаточно взрослым и опытным, чтобы обижаться или злиться за такое на девушку.

 

— Я понимаю, что ты ничего подобного никогда раньше не делала, — терпеливо произнёс он, продолжая властно обнимать её одной рукой, — и всё же, не бойся. Дотронься до него!

 

Рыска медлила ещё несколько щепок, а потом пришло осознание: она таки хочет продолжения, а потому, видимо, всё равно придётся сделать то, о чём он просит. И… ведь ей же не противно! Страшно, стыдно, непривычно — это да, но не противно! И… не расскажет же он, в конце концов, об этом никому, на смех её не поднимет!

 

Зажмурив глаза, она таки протянула руку и робко прикоснулась дрожащей ладонью к твёрдому и горячему мужскому органу, легонько погладила, ощутив ответное движение, а потом и несмело сомкнула на нём пальцы, провела вверх-вниз… Альк задышал чаще, прижал её к себе крепче и страстно поцеловал. И тогда у девушки не осталось сомнения: она всё сделала правильно, ему нравится, а потому и убирать руку она не стала. Да и смущение тут же прошло без следа, и не вернулось даже тогда, когда она снова ощутила руку любимого у себя между ног.

 

Альк стал нежно и медленно поглаживать Рыску сначала по внутренней поверхности бёдер, там, где кожа такая нежная и чувствительная, потом по холмику темных жёстких волос, а вскоре добрался и до влажной узкой щели, в который раз подавив в себе желание грубо овладеть девушкой прямо сейчас. Вместо этого он стал нежно поглаживать её там. Рыска неосознанно придвинулась к Альку вплотную и забросила на него одну ногу, а он продолжал её ласкать.

 

Что-то в этом всём было — постараться довести до пика наслаждения девственницу, заставить её довериться, перестать стесняться — и ему это нравилось. Не так уж часто в жизни такое случается и, наверное, следует ценить момент, ибо подобного ему может больше и не быть.

 

Альк поглаживал Рыску всё увереннее, слегка надавливая на чувствительный горячий бугорок, при этом целуя и нежно покусывая её ушко. Девушка, уже окончательно забыв о своих страхах и смущении, снова дрожала всем телом, подаваясь навстречу ловким пальцам, и громко, страстно стонала, похоже, даже не осознавая этого. Её рука сжимала и поглаживала член любимого мужчины. Внутри же у неё разгоралось пламя подступающего оргазма… И за мгновенье до того, как Рыска содрогнулась в сладких конвульсиях, Альк повернул девушку на спину, широко развёл ей ноги и, наконец, вошёл в неё, успев почувствовать эти судороги.

 

Впервые испытавшая неземное наслаждение, охваченная такими сильными эмоциями, на щепку забывшаяся и отключившаяся от действительности, Рыска если и почувствовала боль от первого проникновения и разрыва, то не осознала этого. На лице её, озарённом счастливой улыбкой, было написано пережитое удовольствие. Едва найдя в себе силы поднять потяжелевшую руку, она погладила Алька по щеке, по волосам, а после благодарно поцеловала в губы. Она даже до конца не осознала, что произошло: было просто хорошо — и всё.

 

Альк ответил на её поцелуй, немного выждал и стал двигаться в ней, сначала осторожно, потом всё более страстно и энергично. Сдерживать себя у него не было больше сил, да и причины тоже не было — тем более, узкая горячая глубина Рыскиного тела не позволяла больше останавливаться, манила и затягивала, сводила с ума. И совсем немного времени потребовалось ему, чтобы как и Рыска перед этим, вздрогнуть от такого долгожданного острого наслаждения, а потом бессильно замереть, пытаясь отдышаться, уткнуться ей в шею и забыть обо всём на свете: о том, к чему так долго стремился и в чём так горько разочаровался, о недавних переживаниях, о свежем, ещё не избытом горе, и о том, что всё в его жизни перевернулось теперь с ног на голову, и как прежде уже никогда не будет… О том, что так и не позволило уснуть прошедшей ночью.

 

И вдруг так неожиданно приятно оказалось ощущать эту живую, тёплую, снова доверчиво прильнувшую к нему девушку, и понимать, что не все на этом свете его покинули и что есть ещё хотя бы один человек, которому он не безразличен… Вот только не раздавить бы ещё этого человека!

 

Осторожно поднявшись с тактично молчавшей девушки, Альк вытянулся с ней рядом, снова привлёк к себе, обнял, поглаживая по голове, а она, расслабленная и удовлетворённая, уютно устроилась в этих объятиях, прижавшись щекой к его груди и закрыв глаза. Она вполне понимала, что время сейчас — раннее утро, слышала вокруг весёлое пение птиц, чувствовала на щеке солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву — и не могла пошевелиться. Ей совершенно не хотелось вставать.

 

— Альк, я почему-то так спать хочу, — призналась она томным шёпотом, не в силах разлепить веки.

 

— Ну и спи, — тихо и сонно посоветовал ей белокосый.

 

— Нам ехать надо… — слабо напомнила она.

 

— Куда нам теперь ехать? — не открывая глаз, спросил Альк словно бы сам у себя, на ощупь накидывая на Рыску край покрывала и тут же возвращая руку на место. — Приехали уже… — добавил он.

 

После тяжёлого дня, последовавшей за ним бессонной, наполненной переживаниями ночи, да ещё таких событий с утра пораньше и так захотелось бы спать, а тут с него ещё и напряжение так неожиданно схлынуло, и впервые за долгие месяцы, наверное, от осознания того, что хуже уже вряд ли будет, Альку было невероятно спокойно. Всё самое страшное в его жизни уже произошло… Оставалось только смириться с тем, что изменить уже невозможно, обнять сонную Рыску и наконец-то по-настоящему спокойно уснуть.

 

— Я люблю тебя, Альк… — последнее, что он услышал, перед тем, как провалиться в сон, и улыбка слегка тронула его губы.

___________________________________________________________________________________

Продолжение https://poembook.ru/poem/2470802