Пустота в горящем снегу...

– Кешенька, ты просил сегодня пораньше разбудить. Завтрак заждался тебя.

Женя, по дороге на кухню, мимоходом оглядела себя в зеркало, и, что-то едва уловимое во взгляде, заставило её вернуться. Он содержал в себе отчаянный вопрос:

«Ты разве не замечаешь, как у тебя опустились уголки губ, а на лбу появилась складочка скорби?! Пусть она едва заметна, но это пронзительно мешает улыбаться тебе, как прежде. Разве есть основания для тревожного состояния? Олежка, единственный сын, отслужил армию, по настоянию отца, и поступил в академию, как мечтала ты. Вы воспитали замечательного сына, не доставляющего изматывающих тревог с порочными зависимостями, какие у многих друзей и знакомых, разрушивших навсегда покой в семьях. Где и свою жизнь пустили под откос, и жизни близких людей, - Женя тяжко вздохнула, прервав внутренний монолог-вопрос, вспомнив, как полгода назад они похоронили сына близкой подруги. – Наркотики проклятые! – воскликнули глаза с болью, продолжив молчаливую беседу. Так что же тебе мешает быть спокойной, и гордо нести голову, не опуская нас вниз? – настойчиво вопрошали, но… но, у нее не было ни-ка-ко-го ответа, пришлось прекратить допрос с пристрастием».

В кухне насвистывал блюз любимый Олежкин чайник в красный горошек:

«Как он там, один в жерле бушующих страстей Москвы?» - мелькнула беспокойная материнская мысль.

– Евгения, что-то не хочется завтракать, и… - закашлялся Иннокентий, - и должен… нет, конечно, не должен, а просто… Ты присядь, а то я никак не могу собраться с мыслями, чтобы… - сбиваясь, и нервно поправляя узел на галстуке, пытался начать разговор, но галстук основательно предательски развязался, поставив точку встревоженным действиям супруга. Вконец проиграв в борьбе с галстуком, обмяк, и безвольным мешком плюхнулся на стул. Женя положила руки на плечи мужа, молча погладила поседевшие волосы, глядя пристально в глаза, стала привычными движениями завязывать свой фирменный узел, которым он так гордился перед научными сотрудниками академии.

– Так дело не пойдет. Ты непременно должен позавтракать. Вспомни, что тебе сказал врач после операции. Любое дело, может решиться намного быстрее и результативнее на здоровый желудок. Твоя экспедиция... помнишь, годовая, уже с ним сотворила злую шутку, пришлось наполовину убрать. Не довольно ли, истреблять свой организм по частям. Да, кстати, давно хотела спросить тебя, тогда там… в больнице видела твою сотрудницу, её, кажется, Ниной зовут? Я не ошиблась? Как она поживает? Ты ведь о ней, хотел со мной... – специально не договаривала, дав возможность начать мучительный разговор мужу.

– Нее-е-т, не о… но… Вообще... да! – вконец растерявшись от осведомлённости, и, еще больше, невозмутимой реакции жены.

– Не надо ничего говорить. Если ты о ней… - перебила, приложив его палец к его же губам.

– Женечка, понимаешь, я должен быть там.

У нее ребенок от меня, если бы не он, то я бы никогда…

Понимаешь.

Да, так случилось.

Виноват!

Каюсь, что смалодушничал в этой чёртовой экспедиции.

Схожу с ума, но ничего не могу поделать.

Она оказалась такая настойчивая, и не дает мне покоя, а ты знаешь, что может быть с моей карьерой, если…

– Если, если... Ох уж, это если! - в задумчивости протянула Женя, словно принимая жизненно важное решение.

А если, не может быть, и не будет, мой несчастный!

Какая же она несносная, эта ненавистная женщина, не правда ли?

Нарушает покой такого достойного, авторитетного господина?

Он ведь и не догадывался, предаваясь мимолетной страсти (ты ведь так хотел это обозвать), что ей всего лишь требуется выйти за него замуж: за такого респектабельного, известного ученого, давно и основательно освободившегося от коротеньких штанишек - студента, аспиранта, и облачившись в смокинг ученого с мировым именем?

Родив скоропостижно ребеночка, она твердо была убеждена, что тут же уложила его статус и авторитет, который он боится потерять, к ногам?

Не правда ли, неожиданно и обидно?

А все это произошло, мой милый, по одной простой причине, что любой женщине, это требуется от вас, прежде всего.

И только редким особям нужна любовь.

Да, да!

Та самая!

Настоящая.

Жертвенная.

Когда женщина кладет на алтарь служения супругу: все мечты, любимую профессию, личные пристрастия, и всецело отдает себя ЕМУ - любимому, единственному, с огромным вдохновением и отменным аппетитом, поглощающему службу: ЕМУ, во имя НЕГО, для НЕГО.

 

Женя вышла в прихожую, и стала одеваться. Долго не могла ногой попасть ногой в сапог... от беспомощности опустилась рядом с креслом на пол. Предательски дрожали руки, и противно начинали сотрясаться плечи, хотя, она изо-всех сил сопротивлялась, накатывающейся брезгливой волне разрушения.

– Женька, ну куда ты идешь?

Там такая метель, милая моя!

Прости…

Давай сохраним...

 

– Заботливый ты мой, не тревожь себя лишними переживаниями.

С таким здоровьем, тебя на нас всех не хватит.

С рождением ребеночка, начинается полоса неподдельных волнений для ранимой психики юного папаши, со здоровьем дряхлого старца.

Не так ли?

Только не забывай, что каждые полгода, ты должен, нет, просто обязан ложиться в больницу на плановый осмотр.

И диета.

Диета, милый.

А мне нужно срочно бежать к косметологу.

Я уже давно к ней записалась.

Извини, не провожаю, - говоря все это, откуда-то появились силы и уверенность в себе, как в женщине - личности.

 

На бегу, накинув пуховик, выскочила на улицу. Метель наулице куролесила с особенным изыском, сбивая с ног прохожих, втягивая в свою круговерть все новые, и новые жертвы-участники, включая и её, бегущую в пустоту. Силясь разглядеть хоть какой-то огонек сквозь снег для ориентира, сознание выискивало путь решения, но его не было, а тело требовало движения, но куда... туда... вперед, не глядя под ноги, подставив лицо под колющий, горячий снег. Опустошенная, гордая осанка шла по направлению - в никуда… Внезапно, наткнувшись на два тусклых глаза, пронзительно сигналящих, выпученных от ужаса фар, осанка тут обрела наполненность человеческого тела.

– Вы, вы, что же это по дороге совершаете променад? И без вас не видно ни хрена… О, да тут голимая ПУСТОТА в горячем снегу! – воскликнул мужчина, вглядевшись в опустошённое лицо заснеженной женщины. Так, а ну-ка, немедленно ныряйте в машину ко мне. И даже не сопротивляйтесь. Я хирург, насмотрелся на идущих в никуда… только уже под простыней.

Женя и не думала сопротивляться. Напротив, ей было даже любопытно, что ждет теперь там… за поворотом судьбы. А за поворотом, оказался небольшой, но уютный грузинский ресторанчик в лесу.

– Гоги, как тебя давно не было! Ты где пропадал, генацвале? – пылко приветствовал хозяин, заключив в объятиях похитителя придорожных женщин.

– Давай, бИстро прАхАдите к камину, – засуетился Вахтанг, и помчался за официантами..

– Григорий, а вас как, - протягивая руку, но, не встретив ответного движения, настойчиво ждал ответа.

– А вам не все равно?

– Мне нет, но здесь мои друзья, и я не хочу, чтобы у них возникли лишние вопросы, которые будут травмировать, прежде всего вас, а вы и без того… никакая.

– Евгения.

– Вот и замечательно, Женя. Итак – мы коллеги. Можете не улыбаться, изображая воспитанность, и чувствуйте себя защищённой от назойливых вмешательств.

– Гоги, представь нам свою царицу, не Тамара, надеюсь?

– Нет, не Тамара. Женя. У нас сегодня был сложный день. Пять операций, а ей приходилось их героически вынести на ногах. Евгения, старшая операционная сестра у нас. Нам бы согреться, и вкусить твоих изысков.

– Все, все, понял! Не будем тревожить вас. Отдыхайте, - и Вахтанг подставил под ноги Жене мягкий пуфик, чтобы смогла перед камином полулежать. Она ответила благодарным взглядом, закрыв глаза, тут же провалилась.

***

Очнулась уже в больничной палате… Не успела испугаться удивившись, как вошел Григорий.

– Глаза полны неподдельного удивления? Женя, вы только не волнуйтесь, пожалуйста! С вами все хорошо, но мне надо было на операцию ехать срочно, а тут вы, у камина… Сами понимаете, пришлось прихватить с собой приятный багаж, и совсем даже не тяжелый, - пытался шутить, но споткнувшись о строгий взгляд, умолк.

– Григорий Ираклиевич, ей требуется консультация гинеколога. Эта тяжелая, еще и беременная оказалась, мы не может ее сразу на операцию, - волновалась медсестра, с анализами в руках.

– Где же его сейчас брать? Операцию надо делать срочно, но выхода нет, вызывайте.

– Постойте! Давайте я посмотрю! – воскликнула Женя. - Правда уже давно не занималась любимой работой, – встретив изумлённый взгляд, – да, я акушер-гинеколог высшей категории.

Трехчасовая операция прошла удачно, и юной девушке, попавшей в аварию, удалось сохранить не только жизнь, но и ребенка.

***

– Так что, Евгения, не забывайте о нашем разговоре, и ещё, прошу Вас крепко подумать о моем предложении, - прощаясь у подъезда, Григорий приложился губами к руке.

Ничего не сказав в ответ, на неожиданное предположение, она просто посмотрела в глаза "неожиданности", и задумчиво повернувшись, неуверенно пошла в сторону подъезда... Возвращалась домой из ниоткуда... Включила в прихожей свет, надеясь, что никто её здесь больше не ждет, но…

– Женечка, ты куда, куда пропала?!

Какой может быть косметолог на двое суток?!

Я весь извелся.

Ты, ты только ничего не спрашивай у меня и… прошу… не гони.

Я все- таки решил остаться…

Хорошо?

Скажи только, мы ведь можем платить деньги на… на того ребенка?

Помоги мне оставаться человеком.

– Знаешь, я выхожу на работу.

Да, да!

На ра-бо-ту-у.

Боже, как же я по ней соскучилась! - проговорила, одновременно зевая. – Оказывается, это такое счастье, заниматься любимым, благодарным делом!

Знаешь, пригласи свою маму, ты же знаешь, что она уже давно мечтает быть тебе полезной.

Можешь, даже, переехать к ней.

Путь готовит для тебя диетическую пищу.

Хорошо?

У меня же... больше не будет на это времени, а сейчас извини, чертовски устала.

Иду спать.

Метель, наконец, угомонилась, и мрачное небо приоткрыло створки солнцу.