август
***
Косточка, весточка, быль небылица.
Сядем рядком у стены.
Что же над нами бойница,
бойница,
мы не хотели войны.
Досок отесанных,
камешков целых
нежный комок за душой.
Ты меня мучишь за красных и белых.
Мне от тебя хорошо.
Парно, и душно,
и пресс акварельный
легок, далек, осиян.
Сунь улетающий
список расстрельный
облаку в задний карман.
Мало ли,
выпить кого до травинки,
перемолоть в жерновах.
Если б развеять запасы,
растрынькать.
Ветер бросать на слова.
***
Будто и нету дома, который прежде,
югенд его бери за любой фасад.
Смотрит одним окном,
опуская вежды,
вcлед на четыре кровли тому назад.
К черной чужой спине
прислонившись мелом,
можешь меня не вспомнить
и не обнять.
В этом сердечном круге и мозжевелом
общая только
стоимость и кровать.
Я тебе все,
что с кожей не отстиралось,
пятна черники, порох,
имбирный мед.
Жжется, поди, наивная нить накала
под потолком
зефирных твоих сирот.
Может, в одну раскидистую отчизну
вместе упали с дерева и куста.
Если б моя земля
не была безвизна
или твоя земля не была пуста.
***
Август, Анна, это раны груш,
гниющих во дворе.
Скользкий путь по белу свету -- не прогулка перед сном.
По плодам найдешь калитку, поедим и заживем.
Я не вздумаю стареть, ты не вздумай ни о ком.
Темным запахом дворовым наполняемы на треть,
не доискиваясь смысла, под осиное жулье
разомлеем, изобильны, изобарны, постоянны.
Веришь, Анна?
Я же верю в утешение твое.
Черноруко, белокнижно,
симеоново поди,
ты меня почти не слышишь у отрытого окна.
Я тебя почти не вижу у распахнутой груди.
На руке моей белеет подвесная пелена.
И в глазах моих белеет подвесная пелена.
На тебе, моей, белеет подвесная пелена.
Мне и август будет вечен,
уходи не уходи.
***
Пестрый теленок идет, идет,
мостик шатает, глядится в воду.
Нас уже трое.
И мы народ,
переживающий хлеб свободы.
Будем учиться мычать на му
или на мы различать предметы.
Даже не спрашивай, почему
я ухожу от прямых запретов.
Густо-зеленое огреби,
простоволосое тронь губами.
Стынут поджарые пироги
меж кукурузными берегами.
Ива коснулась ручной воды.
Нас уже четверо,
в хвост и крону.
Неосторожно крепчай на ты,
не нарушая речных законов.
Хлебные наши дела черствы.
Пятый-десятый июньский хрущик
стекол отведает лобовых
и улетает куда погуще.
Для предстояния вшестером
над плодоножкой
и крестоцветом.
Может, на запах не перейдем.
Но одурманим себя за лето.
